Архонт - Дмитрий Александрович Видинеев

причудливые язвы. Из нескольких, обрамлённых рядами кривых зубов ртов, вырывался глухой утробный рёв.

«Дело плохо!» – подумала Полина, глядя, как из туши монстра с влажным чавканьем вытягиваются паучьи лапы. Но боевой пыл не только не угас, но, напротив, в нём появились искры какого-то безумного неистовства. И это «Дело плохо!» прозвучало в сознании не как приговор, а как презрительная усмешка.

«Я – свирепость!»

Зарычав, пантера ринулась вперёд, а потом подалась в сторону и с изящной лёгкостью запрыгнула на одну из клеток. Перепрыгнула на другую…

«Я – ветер!»

…на третью. Чёрная комета мелькала в ревущей тьме, заставляя чудовище внизу крутиться на месте. Язык-хлыст твари со свистом рассекал пространство в попытке захлестнуть, сбить пантеру. Отблески от раскачивающихся клеток отражались в многочисленных вытаращенных глазах монстра.

Белый медведь, пригнув голову, быстро преодолел расстояние до чудовища и распорол когтями выпирающий из туши кожистый нарост. Из раны вырвались струи белёсого пара. Монстр содрогнулся, из пастей хлынули потоки жёлтой слизи.

Глаза пантеры сверкнули: пора!

«Я – гнев!»

Чёрная кошка оттолкнулась от клетки и прыгнула вниз, на чудовище. В ход пошли когти – два выпученных глаза монстра лопнули точно перезрелые виноградины. Воодушевлённая удачной атакой пантера собиралась распороть ещё один глаз твари, но не успела – язык-хлыст, описав в воздухе замысловатую дугу, хлёстко ударил хищницу по спине, как ножом разрезав плоть.

Волна ментальной боли. Мгновения ледяного ужаса. Только недремлющий звериный инстинкт помог увернуться от очередного удара хлыста. Пантера запрыгнула на проплывающую мимо клетку и выдохнула почти человеческий стон. Из широкой раны на спине струился алый, будто подсвеченный изнутри, пар.

А белый медведь, оббежав чудовище, разорвал ещё один кожистый нарост. Удачная атака! С десяток таких чётких атак и…

Монстр на удивление быстро развернулся, длинный жгут языка буквально выстрелил в медведя, захлестнув петлёй шею. Медведь, издавая натужные хрипы, рванул прочь, но петля на шее стянулась туже. Хлыст дёрнулся и медленно потащил чародейку-оборотня к кривой дыре пасти. Десятки глаз с плотоядным торжеством уставились на потенциальную жертву.

Медведь изо всех сил упирался лапами. Петля распорола шкуру, стягиваясь всё туже и туже. Серебристый мех пропитался алым паром.

Пантера тряхнула головой. Ледяная волна боли расползалась по телу, перед взором стояла красная пелена. А за пеленой…

Саяра! Вот чёрт!

«Во мне – дикие ветра! Я – ярость!»

Пантера оттолкнулась от клетки – секунда полёта, – приземлилась на тушу твари. Ещё прыжок – челюсти сомкнулись на языке-хлысте, словно капкан захлопнулся.

Из пастей чудовища, как рокот грома, выкатился гневный и в тоже время возмущённый рёв. Петля на шее медведя развязалась.

Пантера разжала челюсти, приземлилась на лапы, отбежала от монстра. На секунду она поймала взгляд Саяры-медведя и прочла в нём то, о чём думала сама: «Пора сматываться!»

Раненые чародейки помчались к выходу.

Мрак за их спинами шумел разъярённо, словно океан во время шторма. Клетки раскачивались, разрывая тёмное пространство мертвенными отблесками.

Переставляя паучьими лапами, чудовище устремилось за убегающими чародейками. Стая, как единый организм, думала лишь об одном: «Сожрать ведьм! Сожрать подлых сук!»

* * *

В обеих пиалах была муть. В пиале Полины – серая, а у Саяры – чёрная, густая.

От волнения Агата даже забыла, как дышать: да что же это творится? Ох, как же тревожно было на душе, а мысли в голову лезли одна хуже другой, да воображение к тому же рисовало такие картины, что хоть вой.

Щепотка порошка в одну пиалу, щепотка в другую. Жидкость в обоих сосудах посветлела, но не полностью, доля серой мути осталась.

Агата скривилась: крепко, видимо, чародейкам досталось. Особенно Саяре – муть в её пиале выглядела мерзко, как частичка гнилого болота.

Ещё немного порошка.

Нет, субстанция светлее больше не становилась. Видимо, ресурс магического исцеления был ограничен.

– Вот же чёрт! – выругалась Агата, запустив пальцы в свои волосы.

Она злилась на себя из-за своей беспомощности. Кровь кипела, сердце бухало в груди, по жилам струилась какая-то сумасбродная энергия – Агата жаждала действий. Но как помочь чародейкам? Что делать? Просто сидеть и ждать их возвращения – невыносимая пытка! А больше всего бесило неведение, которое приходилось заменять догадками.

* * *

Пантера и белый медведь нырнули в дверной проём, покинув «замок» Надзирателя. Они понимали: Стая их так просто не отпустит, погони не избежать!

И были правы.

Огромное чудовище внутри строения с чавканьем и хрустом начало распадаться на части. Отвалившиеся бесформенные куски плоти быстро трансформировались в псов, которые, не теряя времени, устремлялись к выходу.

Чародейки уже были за кованными воротами. После магического лечения Агаты рана на шее медведя затянулась, но не полностью – хлыст-язык нанёс слишком сильный урон. Да и Полина всё ещё ощущала ментальную боль. Агата сделала что могла, но у магического исцеления есть границы. Увы.

Пантера и медведь бежали через заставленную статуями площадь, когда из чёрной обители Надзирателя хлынул хрипящий буйный поток. Стаю бешеных псов подгоняли яростные вопли архонта: «Догнать сук! Догна-ать!..»

Узкий переулок. Трещина в земле. Облепленные паразитами люди-тени, которые в своей угрюмости не замечали ничего вокруг. Едкими волнами разлетался в хмуром пространстве скрежет колеса обозрения.

Полина чувствовала, что она больше не может быть пантерой. Боль сжигала звериные инстинкты, гасила порывы диких ветров. Человеческая суть рвалась наружу, подавляя сущность животную. И пантера сдалась, превратившись в женщину.

Белый медведь тоже трансформировался. Саяра, потирая раненую шею, уставилась на Полину и взгляд её был жёстким.

– Вот что, девчуля, – в голосе чародейки звенела сталь. – Здесь нам придётся распрощаться. Я задержу тварей, а ты беги. Беги со всех ног!

– Вы спятили? – опешила Полина.

– Цыц! – огрызнулась якутка. – Времени нет спорить! Они в спину нам дышат, – её голос смягчился, а во взгляде появилась мольба. – Беги, девочка, беги. Я чувствовала, что для меня это путь в один конец. Это моё искупление. И для меня это шанс, благо. Ты теперь знаешь, что Стая не неуязвима, и мы с тобой не зря сюда явились. А если не оставишь меня сейчас – мы проиграли и всё было напрасно. Так что беги! Сейчас же!

Полина колебалась, ощущая, как стремительно убегают драгоценные секунды.

– Я сказала – беги! – гневно топнула ногой Саяра, и подалась вперёд, словно собираясь ударить. – Они уже совсем рядом! Беги!

И Полина, проклиная себя и внутренне воя от отчаяния, бросилась прочь. Она знала, что никогда себе этого не простит, что будет грызть себя каждую минуту.

– Позаботься об Агате! – бодро бросила ей в след Саяра. – И не вздумай ни