Заложник удачи - Владислав Русанов

— Не может быть! — с жаром заступился Годимир за любимую книгу. Не так за автора, басурманского ученого, которого никогда не знал, как за тот фолиант, страницы которого трепетно перелистывал при свете масляного каганца — на свечи у него тогда денег не было.

— Может, сын мой, может. Ибо я — одно из тех чудовищ, при описании коего Абил ибн Мошша допустил, пожалуй, наибольшее количество ошибок. Согласись, одно дело подойти к предмету изучения как настоящему ученому — пытливо и тщательно, а совсем другое — собрать вымыслы, досужие сплетни, которым местные басурманки обмениваются у водоема, когда приходят за водой… Ты кстати, знаешь, пан Годимир, что тамошние женщины укрывают от посторонних взглядов лицо до самых глаз?

— К лешему басурманок! — довольно резко отмахнулся рыцарь. — Я не понял — ты хочешь сказать, отец Лукаш, что ты…

— Вампир я, вампир… — как-то буднично произнес монах. Но именно от равнодушного голоса, которым он сообщал будто бы саму собой разумеющуюся новость, у Годимира зашевелились волосы и мороз пробежал между лопаток.

— Как?!

— Да вот так! Уродился таким. Тебя же не смущает, что ты человек?

Словинец затряс головой. Бред, бред и еще раз бред. Если перед ним вомпер, то…

— Ты вомпер, отец Лукаш?

— Что за просторечные названия?! А еще рыцарь-драконоборец! Правильно говорить — вампир.

— Да какая, к лешему, разница! Вомпер, вампир… Кровосос.

— Вынужден тебя разочаровать, пан Годимир. Я — вампир. Но я не кровосос. В том, конечно, понимании, которое вкладывается кметями и мещанами. Не будем вдаваться в подробности, но я обещаю, что твою кровь пить не стану.

Рыцарь насупился:

— Положим, я еще так просто не дамся…

— Обещаю, что даже не буду пытаться.

— Хорошо. Придется тебе поверить.

— Вот и чудно. Снимай меня.

Годимир подошел к основанию столба. Примерился. Рубить или толкнуть, чтобы сломался? Если рубить, то только мечом. Можно, само собой, попытаться разыскать топор, только…

— Ты не заснул там, сын мой?

— Не заснул, — непочтительно отозвался молодой человек. Называть вомпера «отец мой» как-то не хотелось. — А почему ты, раз уж такой бессмертный, сам с кола не слез? А?

— Сюда погляди, — Лукаш постучал пальцем по острию кола. Расколов потемневшую от крови древесину, там торчал длинный ржавый гвоздь. — Сыдор — лопух, сам бы не догадался. А вот Вукаш Подован по этой части знаток. Ему пальца в рот не клади — откусит…

— Кто б уже говорил про «откусит»!

— Давай не будем, пан Годимир, заниматься мелочными склоками… — сварливо произнес вомпер. — Ты собираешься меня снимать? Если да, тогда учти — еще один такой гвоздь у меня под задницей. Удовольствие, должен признаться, невеликое.

Но драконоборец не спешил:

— А скажи-ка, не тот ли ты инкуб, про которого кмети болтали?

— Ты меня разочаровываешь, пан Годимир. Уж если в Хоробровском королевстве такие малообразованные странствующие рыцари, что ж тогда говорить о горожанах и селянах?

— Не увиливай, говори, как есть!

— Должен заметить, пан Годимир, что инкубы и суккубы такое же отношение имеют к истинным вампирам, как, скажем, кочкодан[43]… Знакомо тебе это слово?

— Знакомо, знакомо, не переживай.

— Да я не переживаю как-то. Просто после того невежества, которое ты проявил… А впрочем, ты не виноват. Эх, Абил ибн Мошша Гар-Рашан, большой вред ты причинил своей книжицей любительской…

— Не отвлекайся. Я жду ответа.

— Хорошо, хорошо. Экий ты суровый. На самом деле это я должен тебя подгонять, что ты поскорее меня с насеста снимал. Ладно, больше не отвлекаюсь. Так вот, инкубы и суккубы соотносятся с истинными вампирами, как кочкоданы с вами, людьми. Так же и тех, кого вы вомперами зовете, мы почитаем дикарями, необузданными в желаниях, отлавливаем и судим их. И караем. По-своему…

— Да?

— Если не веришь, твое дело. Но может быть, во имя Господа, продолжим разговор в более удобной обстановке?

Рыцарь махнул рукой, пошатал кол. На совесть, гады, крепили. И все же, если подналечь плечом, не придется портить благородное лезвие меча.

— Потерпи. Сейчас может быть больно, — предупредил он Лукаша.

— И посильнее боль терпели, — небрежно отмахнулся тот, впрочем, поднимая руки и сцепляя пальцы на затылке. — Шею не хочу повредить, — пояснил он в ответ на недоуменный взгляд Годимира. — Пойми, что мне все равно, но сломанные позвонки помешают нам поговорить всласть.

— Да? Ну, хорошо, — согласился словинец. Налег плечом. Сильнее. Кол зашатался, что-то хрустнуло у самого основания.

— Раскачивай, раскачивай, — советовал с высоты вампир.

Ну что ж, раскачивать так раскачивать!

Молодой человек рванул изо всех сил.

На себя!

От себя!

На себя!

В сторону!

От себя!

С треском и шуршанием основание кола выворотилось из земли. Ясное дело, удержать его на вытянутых руках рыцарь не смог — не в человеческих это силах.

С лягушачьим кваканьем Лукаш ляпнулся оземь.

Сплюнул сгустком крови:

— Через легкие прошел! Вот мерзавцы! Знали что делали.

Годимир, не слушая его разглагольствований, зашел со стороны острия и, стараясь не испачкаться в черной, сгустившейся крови, схватил двумя пальцами гвоздь за шляпку.

Пошатал. Крякнул… И вытащил.

Брезгливо отшвырнул железку в заросли черники.

— Молодец, — одобрил вампир. — Телесной силушкой Господь тебя не обделил…

— Слушай, что ты все время Господа поминаешь? — возмутился человек. — Не стыдно тебе имя его трепать всуе? Да еще языком нечестивым.

— Обидеть хочешь? — хмыкнул Лукаш. — Давай! Ты в своем праве. Спаситель, как-никак.

— Ну, почему же сразу и обидеть? Я просто узнать хочу. Раз ты вомпер…

— Вампир.

— Ну, хорошо! Не все ли равно?

— Тебе все равно, а мне неприятно.

— Ну, ладно. Меня всегда учили, что если вампир или, скажем, волколак, то это нечисть. А нечисть имени Господа боится. И отогнать ее можно знамением и молитвой вслух. А ты сам через слово Господа поминаешь и хоть бы что…

— Объясню. Пожалуйста. Или мне жалко? Только вытащи ты ради всего святого эту деревяшку… Я сейчас руками за кол брата Наволода схвачусь, а ты тяни.

Годимир кивнул. Поплевал на ладони. Схватился. Потянул.

Отец Лукаш напрягся, выгнулся, надо полагать, от боли. Сквозь плотно стиснутые зубы раздалось шипение пополам с рыком.

Кол вышел сравнительно легко. Возможно, не последнюю роль сыграла смазка из крови и содержимого кишечника, а попросту, дерьма.

Когда острие выскользнуло из зияющего провала между ягодицами иконоборца, он облегченно расслабился и перевалился на бок.

— Не принимай близко к сердцу, пан Годимир, а то решишь, что вампиры и вправду ужасные и кровожадные твари, — проговорил он вполголоса, шумно переводя дыхание. — Но за те занозы… Что там занозы? Целые щепки! Так вот, за те щепки, что они на колу оставили, я Сыдору голову скрутил бы так, чтобы нос в задницу уткнулся. Да защемил бы его там. А Вукашу Подовану… Впрочем, тут дело обстоит сложнее. Не буду хвастать, с Вукашем я не справился в первый раз, боюсь, что не справлюсь и во второй. Если только не придумаю какой-нибудь неизбитый ход…