Страховщики - Владимир Перемолотов

Потом там загудело, поднялось желтоватое в солнечном свете облако глиняной пыли, а еще через две секунды снизу выпрыгнул Одиннадцатый. Выпрыгнул не как перепуганный чужим могуществом зверь, а просто так, своим желанием. Мягко, словно боялся в себе расплескать что-нибудь, он поднялся над обрезом ямы. Я от чувств стукнул Чена по спине. Ловушка сработала! Ленты движителей свешивались с обеих боков и на наших глазах соскользнули обратно в яму. Там, внизу по-прежнему полыхал жар, багровым светом выплескиваясь на края ловушки. Одиннадцатый поднялся над краем еще метров на пять и вдруг рухнул вниз. Я радостно дернулся, но зря. Кибер снова вознесся и снова упал. Багровый отсвет внизу пропал. В четвертый раз он поднялся и опустился на край откоса. Мы сидели тихо, как мыши, понимая, что обнаружь он нас, наша судьба будет не менее печальной, чем у расплющенной башни. Время тянулось. Массивный безбашенный корпус стоял напротив нас. Наверное, мы могли бы подняться и уйти — нечем ему нас было обнаружить, нечем! Но это не пришло в голову ни одному из нас.

Наконец, он взревел и длинным балетным прыжком улетел, похожий на порхающую балерину, в сторону «Короны». В этом реве мне послышалось что-то вроде укора. Жил, мол, жил кибер, никого не трогал….

Чен слез с меня и приоткрыл щиток.

— Ну и что мы имеем?

На наших глазах Одиннадцатый новым прыжком взмыл в небо. Все наши хитрости ничего не дали. В яму упал не тот, кто нужно, да и с тем, кто упал, мы ничего не смогли сделать. Глупо все вышло.

— Балерину. Или лягушку… На выбор.

Чен отрицательно покачал головой.

— Нет, друг мой. Мы еще имеем «воробья»!

Я представил как «воробей» с налету врезается в лоб киберу и выскакивает с другой стороны, пробив его насквозь, а железка, словно дуэлянт неожиданно для себя налетевший на чужую шпагу, замирает и вдруг разом разваливается на части и засмеялся пригрезившейся небылице.

Чен тоже заржал, но, по-моему, он смеялся над чем-то своим. Нервы….

Я считал это поражением, Чен — ничьей. Но поскольку киберы могли чиниться, а значит через день-другой у нас имелись реальные шансы встретить Одиннадцатого на тропе войны, то это скорее всего следовало считать именно поражением.

Время играло на них, а нам оставалось надеяться на небо.

Точнее на космос.

А еще точнее, на Адама Ивановича.

Это состояние бессилия было настолько унизительным, что мы старались не говорить о нем.

Кроме надежды на Большого Шефа, у нас остался единственный шанс как-то уровнять наши возможности — искать оружие там, где мы его еще не искали.

За все то время, что мы бродили вокруг места катастрофы мы еще ни разу не побывали в самом корабле, а там могло оказаться что-нибудь полезное для нас и вредное для киберов.

Не откладывая дела в долгий ящик, в тот же день мы пошли к развалинам «Солнечной короны».

Там оказалось очень неприветливо.

В корабле что-то осыпалось, мне даже показалось, что что-то там тихонько шипит, остывая, хотя быть это не могло — все сроки прошли. Со стороны он казался похожим на обгорелую свечку. Стремительные формы, вызванные к жизни желанием человека вырваться в небо, оплавились и сникли, но гордость человека сотворившего его и забросившего в космос еще жила в нем. Этот отзвук могущества тихим скорбным скрипом летал по всему кораблю. Одного этого хватило на то, чтоб я понял — поиски бесполезны. Кораблю досталось больше, чем грузу.

— Черт ногу сломит, — сказал я. — Ничего тут нет…

Над нашими головами, метрах в пяти в стальном боку чернело овальное отверстие. Когда-то создатели корабля поместили в этом месте люк, но от удара его крышку вырвало и отбросило неизвестно куда. Теперь вокруг отверстия волнами застыла тугоплавкая керамическая обшивка. Да-а-а-а-а. Кораблю крепко досталось.

Цепляясь за трещины и валики оплавленной керамики, Чен поднялся вверх и ловко залез внутрь. Его шаги сразу же заглохли, задавленные мятым металлом. Я прислушивался к далекому треску двигателей, гадая чем это киберы там занимаются. Вполне могло оказаться так, что они там кого-нибудь плющили со всем усердием — ту сторону мы никак не могли контролировать и что там происходит, не знали. В который уж раз я обежал взглядом окрестности.

Вокруг царили хаос и разрушение. Ничего годного к употреблению тут практически не осталось. Господи! Ну, хотя бы пару ракет, вдобавок к той последней, что у нас оставалась! Конечно, и этим воевать нельзя, но хоть что-то…

Чен не появлялся, и мысли мои приняли философскую направленность.

Почему, интересно, жизнь так устроена, что целым остаётся только ненужное? В данном конкретном случае военно-бесполезные вещи — контейнер с аккумуляторами и контейнер с взрывчаткой, но без детонаторов, что лежал при входе, сразу за стеной. Полезная ведь вещь, при определенных обстоятельствах, а вот на тебе! Ни детонаторов, ни ракет…

Взгляд мой пробежал от одних развалин до других, ткнулся в развороченный контейнер и замер.

Вот оно — решение!

В восторге от собственного ума я полез за товарищем.

— Чен! Чен! Я придумал!

Яму мы рыли почти целый день, а потом еще пол дня носили в неё взрывчатку. Хотелось все сделать так, чтоб потом не пришлось переделывать. Наверняка.

На наше счастье два дня нас никто не беспокоил. Туземцы, словно каким-то чудом почувствовавшие, чем мы тут занимаемся, не тревожили нас экспедициями, и нам удавалось заняться землекопными делами.

«Воробей» в режиме передачи носился на противоположной стороне периметра, отвлекая на себя внимание обоих киберов, а мы осторожно, по-воровски таскали брикеты эксплозива из благословенного контейнера. Мы оба понимали степень риска, но это оставалось для нас единственным шансом усмирить развоевавшиеся механизмы.

Кирпичи зарядов ложились один к одному, постепенно заполняя яму. Приоткрыв забрало, спросил.

— Ты считаешь?

— А чего считать? — задыхаясь, отозвался товарищ. — До краев наполним, чтоб осечки не случилось…. Избыточность продуктивна…

— Воробья жалко…

— Для такого-то дела?

Взрывчатки нашлось много, но сложность заключалась в том, чтоб заставить кибера наехать на мину. Рисковать собой мы не хотели, а значит оставался единственный, уже опробованный путь — сделать приманкой последнего нашего «воробья», но он оставался один-единственный, и в случае неудачи не понятно как мы будем выходить из положения.

То есть следовало работать наверняка.

Вечером второго дня, когда яму вырыли и в восемь слоёв набили брикетами эксплозива, замаскировали со всем тщанием, мы устроились в палатке, готовые на завтра дать киберам новый бой. Заряд мы зарыли в землю такой, что его должно было хватить на все. Если нам повезет и приедут сразу двое, то оба там и останутся.

А пока нам оставалось надеяться, что в этот раз в ловушку попадут те, на кого её и ставили.

Эскападу назначили на следующее утро.

Я проснулся от грохота. Точнее сказать грохот выдернул меня из приятного сна, как умелый рыбак вытаскивает из воды зазевавшуюся рыбину. С Ченом произошло тоже самое, и мы пару секунд смотрел друг на друга, соображая о чем бы нам друг друга спросить. Грохот повторился и мы, мешая друг другу, выскочили из палатки.

Темноты вокруг нас уже не осталось — сверху лился мерцающий, затухающий свет. Одинаковым движением задрав головы, мы увидели как чуть в стороне с неба валятся, оставляя красивые дымные следы какие-то пылающие куски. Огненные спирали летели к земле, словно остатки фейерверка. Чен затейливо выругался по-китайски. Мысль у нас оказалась одной на двоих.

— Адам!

Бедный старик, верный долгу, прилетел за нами, но теперь вот вместо посадки, летел вниз, под гусеницы сдвинувшийся с ума боевой машины.

— «Воробья»!

Шаг в палатку, шаг наружу и передатчик взмыл в ночное небо. Чен склонился над вычислителем, но я продолжал смотреть на трагедию собственными глазами. В небе все происходило точно также как недавно и у нас. Чуть в стороне от вспышки взрыва распахнулись крылья спасательных капсул, и тут же со стороны леса раздалось звонкое «ду-дут, ду-дут, ду-дут»… Люди наверху, слава Богу, были живы — парашюты осмысленно уклонились в сторону и попытались перелететь за реку.

— Что они делают? Что делают?!

Метатель зачастил. Мгновением спустя я сообразил, что там ожил кто-то еще и теперь киберы молотили по нашим товарищам в три ствола. Парашюты, словно точно знали, что нужно делать, разошлись в стороны.

— Сообразили. Молодцы, молодцы…. Включай передачу.

«Воробей» уже порхавший за периметром переключился на передачу, но в это раз киберы не обратили на него большого внимания. У них хватило ума понять, что большую опасность для них представляет именно сбитый корабль и молотили, молотили, молотили по падающим осколкам…