Денежные короли. Эпическая история еврейских иммигрантов, преобразовавших Уолл-стрит и сформировавших современную Америку - Daniel Schulman

Поскольку у них были общие интересы, Эби установил тесную связь с Джеймсом Лоэбом, который привез его в Кембридж для осмотра Гарвардского музея Пибоди, в коллекции которого хранились артефакты доисторического прошлого Северной Америки. Затем, надев ковбойскую шляпу с плоским верхом и повязав на шею бандану, Эби отправился в поле. Он проехал по железной дороге столько, сколько смог, а затем отправился на двуколке в отдаленные деревни хопи на юго-западе Аризоны. Он стал свидетелем древних обрядов и церемоний, в том числе танца змей с участием живых змей, и тщательно документировал свое путешествие, делая фотографии, ведя подробные записи в своем дневнике, зарисовывая карты и изображения традиционной одежды.

Письмо, полученное Эби, когда он еще путешествовал по Западу, свидетельствует о том, что его полевая работа также приняла тревожный оборот. В марте 1896 года Айк Селигман - новый шурин Пола - сообщил Эби, что "только что получил известие от почтмейстера в Санта-Фе, что семья индейцев (по имени Ра-ба, что значит "красные глаза") предлагает подать на вас иск о возмещении ущерба, и что молодая скво Миннемоса... выдвигает серьезные обвинения, суть которых я не решаюсь изложить на бумаге!". Не раскрывая сути обвинений, Селигман намекнул на некую сексуальную непристойность, пошутив, что не считает "нужным посылать папуаса" - термин, обозначающий ребенка коренных американцев, - "вам в подарок на день рождения". (Селигман отметил, что дело можно "уладить за 2 лошади, прядь волос и выплату 150 долларов", и пообещал уладить его незаметно. "Я постараюсь избежать любой огласки".

 

-

Пока Эби продолжал свои путешествия (и, возможно, шалости), Пол вернулся в Германию вместе с Ниной после короткого медового месяца в Атланте, где они посетили Международную выставку "Хлопковые штаты" - феерию, похожую на Всемирную ярмарку, демонстрирующую послевоенный экономический прогресс Юга. Пол и Нина, которая в сокращении Варбурга стала Паниной, так же как Феликс и Фрида были известны под именем Фридафликс, а Макс и его жена Алиса - под именем Малис, поселились на Фонтеней-авеню, в квартале от озера Внешний Альстер, где Пол и его братья в детстве катались на маленькой гребной лодке. В августе 1897 года, через десять месяцев после свадьбы, у Паниной родился мальчик. Они назвали его Джеймсом, в честь любимого брата Нины. ("В юности у меня была большая психологическая путаница, потому что моя мать была очень привязана к своему брату Джиму, и я помню, как она говорила в разных случаях, что есть два мужчины, которых она любит, - мой дядя Джим и мой отец", - вспоминал Джеймс. "Я никогда не был уверен, кто из них на первом месте. Конечно, отец, но для ребенка это было непонятно".

Нина отчаянно скучала по своей семье, но той осенью, когда она поселилась в Гамбурге среди неподражаемых Варбургов и растила своего младенца-сына, гость из Нью-Йорка помог ей немного развеять тоску по дому. 25 октября приехал ее девятнадцатилетний племянник Морти Шифф, чтобы начать девятимесячную стажировку у М.М. Варбурга. Прибыв на место, он сообщил родителям, что "Пусс выглядит очень хорошо и совсем немного подросла". А о своей новой кузине: "Ее мальчик - душка, не красавец, но очень здоровый на вид человечек".

Морти, младший из двух детей Шиффа, был красивым, хотя и немного пухлым, бледноглазым юношей, дальтоником, как и его дед. Казалось, он всегда отчаянно старался угодить отцу и так же часто не попадал в цель. Во время детства Морти, когда Якоб тщательно выискивал в сыне недостатки, отец и сын часто конфликтовали. "В детстве моего брата постоянно наказывали за различные проступки", - вспоминает Фрида. "Морти часто выпроваживали из-за стола, неделю не давали десерта или иным способом заставляли раскаиваться." Их отец был особенно одержим депортированием сына - категорией, по которой оценивали учеников в подготовительной школе Джулиуса Сакса. Когда Морти получал порицания в этой области, Шифф яростно изгонял из него дурные привычки на сеансах, которые Фрида эвфемистически называла "сеансами". После одного из таких сеансов порки она вспоминала, как ее брат кричал: "Я не могу сесть! Я не могу сесть!"

Одаренный ученик, Морти окончил Sachs' Collegiate в пятнадцать лет. Из школы можно было попасть в Гарвард, куда осенью отправлялись многие одноклассники Морти. Морти тоже хотел туда поступить, но это стало еще одним источником конфликта между отцом и сыном. Шифф беспокоился о "многочисленных соблазнах, которым подвержен молодой человек, когда вокруг столько студентов". По словам Фриды, "отец говорил, что Гарвард слишком большой, что там учится много богатых мальчиков, что Морти склонен к экстравагантности и станет там еще более экстравагантным".

Поэтому Джейкоб отправил Морти в Амхерст, небольшой гуманитарный колледж на западе Массачусетса, где среди его однокурсников были будущий президент Калвин Кулидж и Дуайт Морроу, впоследствии влиятельный партнер J.P. Morgan & Co. и посол в Мексике. Оказавшись там, Морти все же сумел заслужить осуждение отца, когда купил новый велосипед. Родители также осудили его после того, как в одном из своих регулярных писем домой он сообщил, что на выходных посетил расположенный неподалеку женский колледж Маунт Холиок.

Морти присоединился к баскетбольной команде и вступил в братство Beta Theta Pi. Морроу, выходец из бедной семьи, был одним из братьев Морти по братству; Морти постоянно снабжал своего друга вещами с рук. На его хорошо сшитых рубашках были монограммы с его инициалами - MLS, которые, как шутил Морроу, означали "Маленькие рубашки Морроу".

Морти получал высокие оценки и, как и его отец, интересовался судьбой русских иммигрантов. "Хотя я и выступаю за ограниченную иммиграцию, я не вижу, какое право - я имею в виду моральное право - отказывать в приеме в нашу страну тем, кто жаждет приема.... Разве это не справедливая страна и разве она не должна быть домом для беженцев, изгнанных из своих домов гонениями тирана?" - писал он в одном из эссе, озаглавленном "Мольба за иммигранта".

За свою ученость Морти иногда дразнили и преследовали его сверстники. На уроках французского языка, вспоминал один из его одноклассников, "любимым развлечением в моем классе было изгнание Мортимера Шиффа из комнаты. Шифф был, пожалуй, единственным серьезным студентом в группе, и его декламации, когда ему разрешали их закончить, были всем, что можно было попросить. Однако ему почти никогда не давали закончить". Часто, когда он читал вслух, несколько однокурсников поднимались со своих мест и, пока профессор стучал по столу для порядка, выносили Шиффа из аудитории. Они "спокойно возвращались на свои места, а Шифф, успев отдышаться, пробирался на свое место".

После окончания