«Ближние люди» первых Романовых - Вячеслав Николаевич Козляков

и старшиной, он вместе со своим стрелецким приказом оказался в армии боярина князя Алексея Никитича Трубецкого, выступившей 26 марта 1659 года к Конотопу.

Как это иногда бывает во время войны, все расчеты отменяет случай. Пока московское войско с 20 апреля по 27 июня 1659 года осаждало Конотоп, на подмогу казакам пришло большое войско крымского хана Мехмед-Гирея. Материализовался «страшный сон» московской политики — о союзе казаков Войска Запорожского с крымцами и их готовности вместе воевать против царя Алексея Михайловича и наступать на Москву. Крымское войско подошло к Конотопу именно в тот момент, когда передовые части одного из полков московского войска во главе с окольничими воеводами князем Семеном Романовичем Пожарским и князем Семеном Петровичем Львовым вступили в бой, решив разбить намеренно выставленный казачий табор у переправы, самонадеянно отказавшись от разведки местности. Попав в итоге в засаду многократно превосходящего по численности татарского войска, часть армии боярина князя Алексея Никитича Трубецкого была разбита 28 июня 1659 года. Потери насчитывали сотни погибшими и ранеными.

После Конотопского сражения более всего страшила мысль о том, что казацко-татарское войско сможет вторгнуться в пределы Московского государства. Начался длившийся несколько дней с 29 июня по 10 июля организованный отход войска к Путивлю, что позволило сохранить московскую армию. Артамон Матвеев был одним из тех, кто организовал спасение полков рати боярина князя Алексея Никитича Трубецкого. Известие об успешном отходе и небольших потерях подтверждается записью в разрядной книге и других источниках. В своих челобитных Артамон Матвеев тоже описывал, как до конца стремился предотвратить «урон» царскому войску и вместе с другими полковыми воеводами не допустил разгрома московской рати под Конотопом:

«А как волею Божиею упадок учинился вашим Государским людям, и того ради упадка отступили ваши Великаго Государя Бояре и Воеводы, и шли отводом до Путивля, окоп и обоз, и образец, и путь, строил я, холоп твой… и отошли в Путивль в целости; а неприятельских Польских и Крымских ратных людей многих побили»[240].

Современный историк событий «борьбы за Украину» Игорь Борисович Бабулин считает, что решающая роль в организации отхода от Конотопа принадлежала не Матвееву, а полковнику Николаю Бауману (вскоре пожалованному чином генерал-поручика). Впрочем, энергичное участие Артамона Матвеева в организации отхода войска никто из исследователей также не отрицает.

Первый удар казаков по «обозу» был нанесен еще 29 июня 1659 года. Известия об этом бое вошли в «статейный список» действий армии князя Трубецкого: «Изменники черкасы учали по обозу и в обоз стрелять из пушек, и повели к обозу шанцы [окопы]»[241]. На следующий день нападение повторилось, но казаки и крымские отряды были отовсюду отбиты. Общий отход войска князя Трубецкого начался 2 июля, а дальше несколько дней войско шло к границе Московского государства по реке Сейм, отражая нападение на свои обозы.

События под Конотопом и измена Выговского, свергнутого казаками в сентябре 1659 года, заставили царя Алексея Михайловича переменить политику по отношению к Войску Запорожскому. Теперь цель состояла в решительном подчинении территории Войска своей власти. 4 сентября 1659 года, два месяца спустя после отхода от Конотопа, армия боярина князя Алексея Никитича Трубецкого снова отправилась из Путивля в «черкасские города». Правда, отправка войска сопровождалась целым бунтом, описанным Артамоном Матвеевым: «…и ратные люди, которые не похотели итти за Семь в Черкасские городы, учинили бунт, и привели его Боярина за епанчу (плащ. — В. К.), и я, холоп твой, с стрельцами его Боярина отнял»[242].

Память Матвеева в этом случае сохранила эпизод, не вошедший в историю победной кампании. В выступлении ратных людей против царского воеводы и главнокомандующего московскими силами ярко отразилась обстановка в войсках после конотопского поражения. Не случайно о последствиях конотопского «упадка» будут помнить еще целые десятилетия.

27 сентября 1659 года армия боярина князя Алексея Никитича Трубецкого пришла в Переяславль, а 17 октября казаки выбрали новым гетманом Юрия Хмельницкого — сына покойного Богдана Хмельницкого. На этот раз представители царя диктовали свои условия на выборах. Прежние присяжные статьи 1654 года другой Переяславской рады были дополнены новыми. С этих пор все гетманы должны были приезжать в Москву, «государевы очи видеть», чтобы напрямую от царя получать знаки своей власти — булаву и знамя. Царские воеводы кроме Киева должны были появиться в Переяславле, Нежине, Чернигове, Браславле и Умани. Но, несмотря на присутствие армии боярина князя Трубецкого на новой Переяславской раде 1659 года, утверждать заново свое влияние на дела в Войске Запорожском представителям царя удавалось с трудом.

Для большей предосторожности саму раду устроили «в поле», куда и выехали «наместник казанский» боярин князь Алексей Никитич Трубецкой, «наместник белозерский» боярин Василий Борисович Шереметев, наместник белгородский окольничий князь Григорий Григорьевич Ромодановский, думный дьяк Ларион Лопухин (он попеременно с Алмазом Ивановым возглавлял Посольский приказ) и дьяк Федор Грибоедов[243]. Как видим, полковнику и голове московских стрельцов Артамону Матвееву места в этом «посольстве» не нашлось, поэтому он скромно написал в челобитной: «А как пришли в Переславль на раду и на раде при них Боярах и Воеводах работишка моя, холопа твоего, былаж»[244]. «С сеунчом» о новой Перяславской раде от боярина князя Алексея Никитича Трубецкого был послан извещать царя тоже другой полковник и голова стрелецкий Семен Полтев, вместе с Матвеевым командовавший «нарядом» (артиллерией) в походе. Видимо, сказалось традиционное местничество, имя Полтева писалось выше имени Матвеева при перечислении стрелецких полков.

8 ноября войско боярина князя Алексея Никитича Трубецкого вышло в обратный путь в Москву, где-то в «стрелецких приказех» (а значит, в ведении Артамона Матвеева?) везли Данилу Выговского — зятя Богдана Хмельницкого и родного брата Ивана Выговского. Но ценного пленного не довезли, он умер по дороге из Калуги в Москву 30 ноября[245]. 7 декабря царь Алексей Михайлович торжественно встречал в Калужских воротах Спасов образ, бывший в полках боярина князя Алексея Никитича Трубецкого «в Черкасских городех», и проводил эту икону в Кремль, в домовую церковь Святой Евдокии. 11 декабря 1659 года, когда в Москву пришли сведения о падении Старого Быхова, состоялся молебен в Успенском соборе. С этого времени война с «черкасами» стала считаться завершенной, сарский и подонский митрополит Питирим поздравлял царя Алексея Михайловича с возвращением «старобытной своей вотчины, множества градов и весей» и желал, чтобы Малая Россия была «присовокуплена»