Халатная жизнь - Зоя Борисовна Богуславская

привез пистолет, заряжавшийся парафиновыми пулями. И попробовал эту «игрушку» на мне.

– Почему ты на своей жене не попробовал? – закричал Андрей.

– Пожалуйста, – протянул ему пистолет Божидар, почему-то продолжая улыбаться.

Потом мы ехали в больницу, извлекали парафиновую пулю, рану долго лечили. Потом мы «попробовали» пистолет вместе с Божидаром, сидя на скамейке у входа в дом. Пуля наполовину вошла в дерево.

На следующий день предстоял творческий вечер Вознесенского в самом крупном зале Софии. Я появилась там, сильно хромая. Мы благословляли судьбу, что легко отделались. Труднее пришлось Божидару. Мы решили, что никому об этой истории рассказывать не будем. Но кто-то что-то услышал, узнал, довел до начальства. Божидару сильно досталось. Но мы об этом узнали много лет спустя.

* * *

Если предположить, что жизнь состоит из контрастов, то продолжением случившегося с Божидаром стало странное мое везение на случайные деньги. Началось оно однажды в ночном баре гостиницы «Метрополь», что на Золотых Песках. Дело было так. Наш спутник, прекрасный переводчик, веселый, не без авантюризма, человек Любен Георгиев, Андрей и я, возвращаясь после концерта ослепительной Иорданки Христовой, решили на посошок пропустить рюмочку.

Ночной бар был полупустым, со столов убраны фужеры, но кое-кто еще догуливал. Мы сели в углу за маленький стол, заказали кофе и виски со льдом. По привычке я поставила сумку у ног. Потом, вознамерившись покрасить губы, нагнулась за косметичкой. Под столом рядом с моей сумкой валялся кожаный бумажник. А в нем – около двух тысяч долларов, немерено австрийских марок и болгарская валюта, что-то около девяти тысяч левов.

В свете мерцающей настольной лампы, на фоне смятых пачек от сигарет и пакетов с орехами зрелище было ошеломляющее.

– Вот это да! – вскочил Любен. – Вот это повезло! Везет же женщинам! Ты представляешь, сколько всего вы накупите?

В 1966 году на это можно было купить «фольксваген».

Любен радовался как ребенок, начал строить планы, как Болгария приоденет любимого поэта и его жену, к тому же писательницу, чья книга только что была издана и уже продавалась в магазинах.

– Вряд ли… – сказала я, абсолютно растерявшись. – Это же кто-то лишился всех своих денег.

Андрей молчал, выжидая.

– Нет, вы только посмотрите на нее! – уже в голос заорал Любен. – Она еще раздумывает! Завтра же мы едем на меховую фабрику, покупаем дубленки вам, вашим мамам, папам, друзьям и близким.

(В Советском Союзе тогда и всегда дубленка была верхом дефицита.)

Но родители меня учили, что чужие деньги счастья не приносят. Я никогда не считала, что добыть что-то сверх положенного или поживиться на халяву – это удача. И еще – мое воображение. Оно всегда меня «подводило». Оно тотчас нарисовало мне картину с какой-то молодой девушкой, которая обливается слезами, находится на грани самоубийства из-за потери всего, что у нее было. Судя по долларам и маркам, это иностранка, далеко не бедная, но, как известно, «богатые тоже плачут».

Любен продолжал неистовствовать, не реагируя на мое сопротивление. Он предлагал дать кошелек ему, и он распорядится им так, что нам троим будет очень хорошо. Он взывал к Андрею, пытался взять его в союзники. Андрей ему не поддакивал, пристально смотрел на меня. Любен понял, что остался в одиночестве.

– Я попробую вернуть эти деньги, – неуверенно сказала я.

– Как ты их вернешь?! Вот ты их отдашь администратору отеля, они посмеются над тобой, подождут для вида один день, потом разделят между собой. Это фантастическая глупость!

Но я-то тоже не сказать чтоб полная идиотка, я уже все придумала.

– Не беспокойся, это попадет к пострадавшему. Или останется у меня.

Любен чуть не заплакал.

– Делай что хочешь.

Мы подошли к администратору отеля:

– Если к вам придет кто-либо (не обязательно ваш постоялец) и скажет, что потерял здесь ценную вещь, пусть обратится ко мне.

Я написала название моего отеля, номер комнаты и фамилию.

Прошло два дня. Любен ликовал, донимал нас: «Он давно уехал, он и не заметил, что потерял бумажник, он давно пьет на деньги, снятые со своего счета».

На третий день в дверь постучали. Я была одна, Андрей бродил по набережной.

Вошел юный паренек, лет семнадцати, поздоровался по-немецки. Слипшиеся белесые пряди сползали на лоб, глаза мокрые, и, кажется, для храбрости он немного поддал. Он из Австрии, третий день мечется по всем барам всех гостиниц.

Сделав для порядка суровое лицо, я спросила, что было в его кошельке.

– Я не могу сказать в точности, – ответил он, чуть не плача. – Я же не считал, сколько я пропил за тот вечер, но приблизительно…

И перечислил виды валют и суммы.

Я пошла за бумажником. Вручая, не отказала себе в удовольствии выговорить:

– Пить надо меньше, а если не умеешь, бери у мамы на каждый вечер. И благодари бога, что напал на меня.

– Да, – пробормотал он, утирая слезы. – Я совсем потерял надежду. Мне сказали, какая-то русская что-то нашла, думал… мне бы вернуть хоть что-нибудь…

Он открыл бумажник, пощупал содержимое.

– Ого! Да здесь же все в целости!

Я выпроводила его. Не без мысли о том, что он вернется с презентом, знаком благодарности или пошлет мне цветы. Но не тут-то было!

Когда я рассказала, Любен зашелся от бешенства.

– Как, и он тебя не поблагодарил? Не дал тебе даже, как положено, 10 процентов за находку? Теперь все, сгинул, пошел пропивать остальные.

Но юный австриец заявился. При нем не было ни конфет, ни цветов. Зато с предложением.

– Гнедике фрау, – пролепетал он. – Я хотел бы пригласить вас поужинать со мной.

Я была оскорблена до глубины души, в ресторан с иностранцем, которого вижу второй раз, с этим сопляком, дебилом!

– Для ужина, – сказала я с нажимом, – у меня есть кое-кто получше тебя. Катись, – и подтолкнула его к двери. – Ты мне ничего не должен.

Австриец мой был озадачен, он абсолютно не рассчитывал на такой афронт, наверняка первый в его семнадцатилетней жизни.

Об этой сцене Любену я уже не рассказала.

Глава 9

Верный друг

История с Рощиным

Примерно 2020 год

Рассказываю маленькую шуточную историю, случившуюся много лет назад. Когда-то во времена оттепели, а затем перестройки была такая вольность – «походы на национальные праздники в посольство». Была небольшая прослойка наших людей, в основном из интеллигенции от культуры, науки, официальных лиц, обычно признанная в определенных странах, куда входила почти вся Европа, Америка, и посольства этих стран удостаивали чести присутствовать у них на приемах.

Мы бывали с Андреем в посольстве Канады, любило нас очень посольство Японии. Один раз были в израильском и довольно