Где моя башня, барон?! - Антон Панарин

— За языком следи, — выставил я указательный палец, — и уважительно разговаривай со старшими.

— У меня старший Череп, а не ты! — злобно произнёс пацан. — И вообще, тебе недолго пальцы гнуть! За такое тебя точно отправят в круиз по Амуру. Только подводный.

— Даже если отдам деньги? — улыбнулся я, вспоминая слова Воробья.

— Пф-ф-ф! Думаешь, ему нужны твои гроши? — скривился пацан. — Авторитет дороже! Если простит, то все поймут, что Железнодорожники слабы, и тогда начнётся передел земли. А этого никто не хочет. Так что прощайся с близкими. Скоро на корм рыбам пойдёшь.

— Обязательно пойду, а ты пока иди погуляй. Ещё раз увижу — не обижайся, — предупредил я парня и, повернув к себе спиной, влепил ему пендель.

Пусть Череп становится в очередь. Сначала за мной следил Шиша, теперь этот пацан. Так, чего доброго, и Мышкин до меня доберётся.

Когда я зашёл в СОХ, столовая ещё не работала. Пришлось свернуть в подворотню и попросить Гоба отдать мне меч. В ожидании, пока придут повара и накормят меня, я встал в центре асфальтированной площади и начал размахивать оружием.

Казалось бы, прошло всего ничего времени, вот только мои мышцы значительно окрепли. Клинок, который ещё недавно казался тяжёлым, сейчас порхал в воздухе, будто ничего не весил. Хвастаться, конечно, нечем, это ведь одноручный меч, даже не полуторный. Но для меня и это победа.

Пока размахивал клинком, в памяти всплыло последнее сражение прошлой жизни. Слева летит отравленное лезвие, резко ухожу в сторону и ударом кочерги ломаю нападавшему запястье, вторым ударом раскалываю череп, как переспелый арбуз.

Сзади несётся один из моих учеников, чтобы пронзить меня копьём. Резко разворачиваюсь, отбиваю остриё копья вбок и наношу тычковый удар в кадык, от которого ломается не только гортань, но и шейные позвонки.

Эх, если бы в прошлой жизни перед смертью у меня было вместо кочерги вот такое оружие или хотя бы ещё несколько верных воинов, вроде Гоба… Может я бы и не оказался здесь.

Воспоминания вливались в меня, заставляя тело двигаться самостоятельно, как по заученным нотам.

— Красиво, — сказал подошедший со спины повар.

— Спасибо, — улыбнулся я и опершись на клинок спросил: — А можешь что-нибудь на скорую руку сварганить? Жрать хочется, сил нет.

— Что-нибудь придумаем, — ответил Валёк и повёл меня на кухню.

«Что-нибудь» превратилось в царский пир. Вяленое мясо, морс, пара бутербродов с ветчиной и сыром, вчерашняя солянка, три куриные ножки, пять варёных яиц, три овощных салатика, и на десерт пирожное с крепким чаем.

Наблюдая, с какой скоростью я поглощаю еду, Валёк присвистнул и сказал мысли вслух:

— Обалдеть. Впервые вижу, чтобы такой худыш мог столько слопать.

— У меня хороший метаболизм, — тщательно прожёвывая куриное мясо, ответил я и потянулся к морсу.

— Да оно и видно. Если б я столько жрал, то уже бы не смог ходить от ожирения, — хохотнул Валентин. — Ладно, ты пока лопай, пойду отбивную пожарю.

— Буду очень признателен! — кивнул я.

Спустя десять минут я умял всё, что мне было дано. Кроме пирожного. Подождав немного, я получил обещанную отбивную. Валёк добавил к ней порцию картошки, жаренной в раскалённом масле, и медово-горчичный соус. С наслаждением я прикончил и отбивную с картошкой, а после и пирожное.

— Валёк, я твой должник. Если что будет нужно, только скажи. Помогу не задумываясь, — прокряхтел я, откинувшись на стул.

— Да ладно тебе. Это моя работа — кормить охотников, — скромно улыбнулся Валентин. — Не знаю, слышал ли ты. Но Никитич мою мать спас от тварей башни. Она в то время меня вынашивала. Считай, я охотникам жизнью обязан. Такие дела.

— Ого! Нет, такого не слышал, — покачал я головой. — Но очень похоже на Никитича, мировой мужик.

— Не то слово. Если бы не он, то весь союз под себя бы уже подмяли имперцы или местные дворяне. Но сколько бы они ни скалили зубы, хрен им по всей морде, — ухмыльнулся Валёк и утёр нос. — У Никитича в Министерстве обороны сослуживец работает. Когда-то вместе воевали за Империю, а потом их дороги разошлись. Вот он и помогает деду отбивать нападки всяких…

Валёк не успел договорить. На кухню зашёл Гвоздев.

— Валёчек, давай языком своим не болтай. Кофе сделай мне. Один здесь выпью и термос с собой заберу, — сказал вошедший Никитич и, переведя на меня взгляд, добавил: — Владимир. Ты, как всегда, рано.

— Да он уже с утра успел мечом помахать полчасика. Тренируется до потери пульса, — выдал Валёк, как будто его об этом кто-то спрашивал. — Егор Никитич, сухарей положить с собой?

— А что за сухари?

— Ванильные с изюмом.

— Вот это хорошее дело, — расплылся в улыбке старик. — Насыпь штучек десять. Хотя двадцать самое оно будет.

Признаться, я Никитича таким видел всего один раз, на болотах. Простой, добрый, открытый. Приятный дядька во всех отношениях. А вот когда он входит в тренировочный зал, превращается в сущего демона. Но так и надо. С великовозрастными авантюристами по-другому не справиться.

— Володь, как дела? — взглянул он на меня. — Смотрю, ты быстро прогрессируешь. Мясом оброс, стариков уже шпыняешь.

— Егор Никитич, не жалуюсь. Всё отлично. В союзе мне нравится. Вот недавно Елизар рюкзак подарил за заслуги на болотах, — похвастался я.

— Да, он говорил. Зять его хороший парень, но слишком усердствует. Мог погибнуть без особого смысла.

— Такая работа, — философски произнёс я.

— Такая работа, мать её за ногу… — выругался Гвоздев, затем забрал у Валька термос, пакет с сухарями и двинулся к выходу. На полпути он обернулся. — А ты чего сидишь? Топай за мной. Разговор есть.

Не понимая, я уставился на Гвоздева. Разговор? Неужели он уже в курсе моего конфликта с Железнодорожниками?

Войдя в тренировочный зал, Никитич поставил кофе и сухари на лавку, после чего взял пару клинков, один из которых бросил мне. На этот раз дед взял стальные затупленные болванки. Таким при желании можно и убить.

— Раз пришёл раньше, то нечего время зря терять, — пробурчал он. — Начнём тренировку.

Гвоздев тут же рванул в атаку и стал наносить один удар за другим. После обилия съеденного носиться по залу и отбивать свистящую сталь было не