Каждый за себя, а Бог против всех. Мемуары - Вернер Херцог

на веретена из костей, – он их называл своими парнями, boys. И вот он попросил меня положить его boys по-другому, что я и сделал. Потом он вдруг снова вырвался из полуобморока и закричал: «I have to be on the road again, I have to be on the road again!» – «Мне надо снова отправиться в путь!» Я сказал ему: «Да, Брюс, там твое место», а он взглянул на свои ноги и увидел, что от него ничего не осталось, что у него практически нет тела, только пылающая душа, и сказал мне: «Мой рюкзак стал слишком тяжел для меня». Я ответил: «Брюс, я сильный, я могу нести твой рюкзак вместо тебя». Потом он досмотрел фильм до конца. Прошло не больше двух дней, и он сказал мне, что ему стыдно умирать у меня на глазах. Я ответил, что понимаю это, хотя и не побоялся бы с ним остаться. Наконец он попросил меня уйти и в момент, когда его сознание прояснилось, сказал: «Вернер, ты должен взять мой рюкзак, будешь носить его вместо меня». Я ушел от него, а через несколько дней Элизабет отвезла его в больницу в Ницце, где он вскоре умер. Позже она послала мне рюкзак Брюса, он хранился у него дома недалеко от Оксфорда. Этот рюкзак никакой не сувенир, я им пользуюсь. Сшитый из крепкой кожи шорником из Сайренсестера, он для меня дороже всего, чем я владею.

Меньше чем через два года после смерти Брюса этот рюкзак сыграл очень важную роль. Я начал снимать игровой фильм «Крик камня», который вышел в 1991 году. Его идею подал Райнхольд Месснер, это был сюжет о соревновании двух альпинистов на самой трудной из всех вершин, Серро-Торре в Патагонии. Серро-Торре похожа на гранитную иголку двухкилометровой высоты, увенчанную грибом изо льда и спрессованного снега. На нее сумели подняться совсем немногие альпинисты, только лучшие из лучших. За одни-единственные выходные на вершину Эвереста поднимается вдвое больше альпинистов, чем когда-либо побывало на Серро-Торре. Кроме того, стены этой горы устрашающе гладкие, а в южной Патагонии свирепствуют немыслимые бури. Вальтер Заксер продюсировал фильм и поучаствовал в написании сценария, что оказалось проблемой, потому что я в таких случаях всегда приспосабливаю историю под себя, под свое видение. Но тут началось упорное сопротивление, и в конце мне ясно дали понять, что я должен точно следовать раскадровке, а это невозможно сделать в снежной буре на отвесной скалистой стене. Раскадровки и монтаж сделали работу над этим фильмом весьма мучительной, но это я могу пережить. Сотрудничество с продюсерами почти всегда строится таким образом. Но мне хотелось бы, чтобы этот фильм принадлежал целиком или Вальтеру Заксеру, или мне, а так он оказался как бы между двух стульев.

Исполнитель главной роли Витторио Меццоджорно носит в фильме тот самый кожаный рюкзак в память о Брюсе Чатвине. Я пользовался им и сам, когда он был не нужен в кадре. В сцене, где оба соперничающих альпиниста почти достигли ледяного гриба, свисающего с вершины, младший из них срывается со своей веревки и погибает. Эту роль играл настоящий скалолаз, Штефан Гловач, который завоевал титул Rockmaster на международных соревнованиях, так что он в то время был кем-то вроде неофициального чемпиона мира. Из-за снежной бури в горах мы перенесли часть съемок в долину. Больше недели саму гору не было видно и к ней нельзя было даже подойти поближе. И вдруг наступил покой. Облака рассеялись, целую ночь не было ни ветерка, показалось ясное звездное небо и царила чудесная тишина. Рано утром – голубое небо, солнце и снова безветрие. Мы были уверены, что сможем снять трудную сцену недалеко от вершины, и выбрали для этого похожий снежный гриб поблизости, до которого можно было дойти по узкому снежному гребню. Только надо было действовать быстро. Мы решили отправить передовой отряд на гребень на вертолете: летели Штефан Гловач, оператор и я. На гребне Гловач, сверившись с оператором и со мной, должен был начать крепить веревку и готовить страховку. За счет этого мы сэкономили бы время, а через двадцать минут прибыла бы группа альпинистов, чтобы нам помочь: в целях безопасности они должны были разбить временный лагерь и привезти с собой палатки, спальные мешки, веревки и еду. Этот план шел вразрез с суровым альпинистским протоколом, но тем утром состоялось недолгое совещание альпинистов – а среди них были несколько лучших мировых спортсменов, – и мы договорились, что в данных обстоятельствах будем действовать иначе.

Вертолет доставил наш передовой отряд на гребень минут за десять. Нас спустили, и вертолет тут же развернулся, чтобы забрать команду альпинистов. Мы прошли всего несколько шагов по гребню – по одну сторону его, в Аргентине, лежал ледник, сходящий с Серро-Торре, а по другую сторону была уже территория Чили. С двух сторон вниз на глубину больше тысячи метров спускаются почти отвесные скалистые стены. И тут краем глаза я заметил что-то странное. Со стороны Чили, глубоко внизу, под нами неподвижно стояли плотные облака, напоминавшие комки ваты. Видимость была такой, что примерно в ста километрах можно было бы разглядеть линию Тихого океана, но тут вдруг все эти белые облака пришли в беззвучное смятение. Комки ваты стремительно мчались издалека нам навстречу, и выглядели они как грибы от атомного взрыва. Я крикнул Гловачу, мол, что бы это значило, но он только застыл в изумлении. У меня была рация, я тотчас же связался с вертолетом. Он превратился уже в далекую точку, но я увидел, как пилот развернулся и стал приближаться к нам. Когда до спасения было рукой подать, первый порыв бури настиг нас и унес вертолет прочь.

За несколько секунд мы ослепли от снега, видно было не дальше протянутой руки, ураганный ветер бушевал со скоростью примерно двести километров в час при температуре минус двадцать. Мы сцепились все вместе и добрались до плотной снежной стенки, а потом стали закапываться в нее. У нас был всего один ледоруб, а еще веревка Гловача, заготовленная для его сцены, но не было ни палатки, ни пищи. У меня был с собой пустой рюкзак Брюса Чатвина, а в одном из карманов завалялось два шоколадных батончика. Нам удалось выкопать крохотное укрытие размером с винную бочку. Там мы сидели на корточках в относительной безопасности. После того как мы закрыли за собой вход глыбами льда, от нашего дыхания и тепла тел температура внутри поднялась на градус или два выше нуля. Я сел на пустой рюкзак, чтобы