Тайна Белой Розы (ЛП) - Пинтофф Стефани

Я знал, что такая технология существует; фактически, пуленепробиваемые жилеты в той или иной форме существовали с начала 1800-х годов. Но они были слишком дорогими для обычного детектива.

— Он такой тонкий, — я удивлённо ощупал материал.

— И всего три миллиметра толщиной. Он буквально ловит пулю и передаёт её кинетическую энергию телу, — Алистер снова закашлялся. — Неудивительно, что по мне будто катком проехали.

— И ты его купил…

— После убийства Ангуса. Я… хм, волновался.

Я кивнул.

— У меня к тебе много вопросов. Но они могут подождать.

Потому что в дверях стояла Изабелла — и я видел, как выражение ужаса на ее лице сменилось огромным облегчением, когда она поняла, что Алистер невредим.

Когда комната наполнилась полицейскими, я выскользнул, пообещав встретиться с Синклерами позже.

А на асфальте Тридцать четвёртой улицы в луже крови до сих пор лежал изломанный под чудовищными углами труп Мэри Сандерс. Несколько полицейских попытались заслонить это зрелище от перепуганных прохожих, а несколько предприимчивых журналистов уже пытались добраться до горяченького.

Алистер всегда говорил, что прирожденных преступников не бывает. Они всегда созданы, порождены обстоятельствами и окружающей средой.

Я не мог придумать лучшего примера, чем Мэри Сандерс. Ведь если она сказала правду, то Алистер и трое его сообщников посеяли семена, которые превратили молодую женщину в измученную душу, жаждущую мести.

* * *

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В центре города, в штаб-квартире на Малберри-стрит, комиссар поглаживал усы, не веря своим ушам.

— Значит, вы хотите сказать, что дама по имени Мэри Сандерс виновна в убийстве двух судей и профессора Барнард-колледжа, не говоря уже о покушении на убийство Алистера Синклера? Она, а не анархисты?

— Она лично совершила каждое убийство, — кивнул я, — но при помощи анархистов. Они обучали ее и оказывали ей поддержку, потому что верили, что она старается для достижения целей их организации. Но она жаждала личной мести.

— И использовала шведа?

— Да, она манипулировала им. Она сказала ему, что ей нужна его помощь, чтобы уничтожить врагов-капиталистов.

Комиссар что-то буркнул себе под нос.

Я продолжал рассказывать ему все, не исключая никаких подробностей о том, как я все обнаружил, и подчеркивая, что многие из анархистов, запертых в тюрьме, не играли никакой роли в произошедшем.

— В частности, Джонатан Страпп, — заметил я, — не принимал никакого участия ни в убийствах, ни в самом взрыве.

— Неважно, — отмахнулся генерал. — Наконец-то мы отвоевали этот город и нашли достаточно улик, чтобы убрать всех тех, кто хотел его уничтожить. Как поступил бы Страпп, — взглянул начальник на меня, — будь у него хоть малейший шанс. Видите ли, я не собираюсь разбираться в деталях личной ответственности. В моём понимании, виновны все.

— Но наша система правосудия основана на личной виновности, — возразил я. — Неправильно, когда кто-то платит за то, чего не делал.

— Не делал?! — Комиссар хлопнул ладонью по столу. — Он сговорился уничтожить этот город и всех трудолюбивых граждан, которые делают его великим. Он и его «товарищи» делали это на каждом собрании, которое посетили; каждым словом, которое произносили; каждым долларом, который они отдавали своему делу. — Бингем наклонился ко мне и яростно прошептал: — Я уже придумал историю, которая будет интересна и присяжным, и судьям, и прессе с общественностью. Дрейсон и главари анархистов падут. На их совести достаточно преступлений, и я не чувствую никакой вины. — Он снова откинулся на спинку кресла. — Мэри Сандерс и швед мертвы. Мы свалим всю вину на них как на рабочих пчелок, которые выполняли приказы начальства. Но главари тоже заплатят. Они предстанут перед судом за убийство охранников при взрыве «Гробницы», а также за заказ убийства двух судей и профессора колледжа. И больше, — произнёс он, сверля меня взглядом, — я не хочу ничего слышать.

* * *

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И я больше не сказал комиссару ни слова. Но я многое поведал Фрэнку Райли, который пришел, чтобы встретиться со мной в маленькой забегаловке в Чайна-тауне, где мы разговаривали в полном уединении.

— Что ты об этом думаешь? — спросил я, наконец, когда закончил рассказывать.

Он покрутил палочками в полупустой миске с лапшой.

— История интересная, но я не уверен, что мне позволят её напечатать, — он сделал долгую паузу. — Я даже не уверен, что сам хочу её печатать. Если я это сделаю, на свободу могут выйти люди, которые этого не заслуживают.

— Из-за того, что они думают не так, как мы? — хмыкнул я. — Так за это в нашей стране не упекают за решётку. Важно то, что они делают, а не то, о чём думают.

— Ты, правда, считаешь, что это разные вещи? — Он бросил на меня тяжелый взгляд. — Возьми, к примеру, своего друга Джонатана Страппа. Я понимаю, почему ты хочешь ему помочь. Но подумай хорошенько, прежде чем отвечать на мой вопрос. Ты действительно веришь, что он порядочный человек, который просто оказался не в том месте? Или чувство вины мешает тебе судить рационально?

Я надолго задумался.

— Не знаю. Но если мы не дадим шанса таким, как он, тогда что же мы за люди?

Фрэнк с усмешкой протянул мне счёт:

— Ладно, Зиль. Посмотрим, что я смогу сделать.

* * *

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Полчаса спустя я пытался объяснить это Джонатану.

— Приятного мало, — произнёс я. — Будет суд. Но главный криминальный репортёр «Таймс» позаботится, чтобы люди услышали твою версию истории.

Джонатан покачал головой.

— Что теперь будет с моей дочерью? — прошептал он. — Мэри была мимолетной знакомой, и я знал, что она не хочет быть матерью. Это поставило бы под угрозу ее средства к существованию, которые она защищала любой ценой, скрывая свою беременность.

— Твои родители будут заботиться о ней, сколько смогут, — ответил я. — И, если честно, мне приходит на ум ещё один вариант…

— Какой ещё вариант? — мрачно пробормотал Джонатан.

— Алистер Синклер, — улыбнулся я. — Он выдающийся криминолог и исследователь — и у него также есть связи с некоторыми из самых влиятельных людей в юридической системе этого города.

— И с чего он станет мне помогать? Таких, как он, не заботят такие, как я.

— Лично — конечно, нет. Но ему будет интересна твоя история. Твои мотивы. Тебе просто нужно с ним поговорить.

Джонатан ошеломлённо покачал головой.

— Просто поговорить?

— Именно, — кивнул я. — Я не стал рассказывать Джонатану, что Алистер загорелся новой идеей: превратить историю Страппа в новаторское исследование о формировании личности анархиста — о том, как связаны преступное мышление и терроризм. Оставлю все объяснения Алистеру.

Я поднялся.

— Он поможет тебе добиться как можно более легкого приговора. От тебя потребуется только уделить ему время: поговори с ним и расскажи ему все, что он хочет знать.

Ответы на вопросы — больше Алистер ничего от него не потребует.

И именно это я планирую потребовать от Алистера сам в ближайшие дни.

2 ноября 1906 года.

Пятница.

ГЛАВА 32

Здание «Дакота», 72-ая улица, дом 1.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

17:00.

Мой разрыв с Алистером оказался серьезным, и пропасть между нами становилась все шире с каждым днем. Ни усилия Изабеллы, ни время, которое мы провели вместе, помогая Джонатану планировать защиту, не помогли решить эту проблему.

Но нужно отдать Алистеру должное: он помогал Джонатану, чем только мог. Он нанял самого лучшего адвоката и оплатил его из своего кармана.

Как я и подозревал, он нашёл Джонатана весьма увлекательным субъектом.

Алистер стал одержим идеей выяснить, почему этот прилежный молодой человек отказался от своей страсти к науке в пользу анархистского насилия. Он понимал гнев Джонатана после катастрофы «Генерала Слокама» и то, как легко лидеры анархистов манипулировали им, чтобы убедить Джонатана присоединиться к их делу. Но это не вполне объясняло, ПОЧЕМУ Джонатан так поступил.