Холодный город - Холли Блэк

– А что я мог сделать? – он беспечно пожал плечами, как будто не был страшным вампиром. – Тебе не кажется, что это как-то несправедливо: малышка добралась сюда и уедет без истории, которую можно рассказывать подружкам? Ты же знаешь, я не могу устоять перед милыми маленькими девочками с большими умоляющими глазами.

Перл фыркнула.

Тана ответила не сразу. Она смотрела на канаты, на которых над толпой раскачивались парни и девушки в яркой одежде, на огни стробоскопов и темный купол высоко над ними. Да, здесь было красиво. По-своему красиво.

– Ладно, – сказала Тана. – Но перед рассветом ты отправишься к воротам. Обещаешь? Мы отведем тебя.

Перл кивнула:

– Можно мне потанцевать с Эйданом? Он защитит меня от других вампиров.

Эйдан снова улыбнулся. Он был похож на падшего ангела. Тана думала так еще до обращения, но сейчас это стало правдой. Может быть, он и чудовище, но он все еще Эйдан и не обидит Перл.

– Конечно, – ответила она. – Только не затанцуй его до смерти.

– Я вампир, – сказал Эйдан. – Я не могу устать.

Тана проводила их глазами. Они унеслись в толпу, и волосы Перл взметнулись у нее за спиной, как черное знамя.

– Ты в порядке? – спросила Валентина.

Тана кивнула и попыталась улыбнуться, но улыбка вышла несколько натянутой. Странно чувствовать себя и прежней, и изменившейся. Странно думать, что это ее новый дом – нравится ей это или нет.

– Пойду к бару, – сказала Тана. – Попробую найти влажную салфетку и протереть лицо. Это поможет мне чуть больше чувствовать себя человеком.

Валентина кивнула, и Тана стала пробираться сквозь толпу. Дважды ее останавливали, чтобы пожать руку. Еще кто-то предложил ей крови из катетера. Голова у Таны кружилась, и она молча проталкивалась дальше. Похоже, в Холодном городе Люсьена любили далеко не так горячо, как на телевидении.

Заметив Джеймсона у края стойки, она подошла к нему. Когда Тана оказалась рядом, он отсалютовал кружкой.

– Поздравляю, – сказал он и сделал знак бармену. Тут же перед Таной появилась кружка, которую подала ей женщина с ярко-красными дредами, которой явно было наплевать, сколько лет тому, кто заказывает выпивку. Тана забралась на барный табурет.

Джеймсон чокнулся с ней и заявил:

– Ты в курсе, что ты теперь знаменитость? А после этой ночи станешь еще более известной.

Тана сделала несколько больших глотков и поморщилась. Потом выплеснула остаток себе в лицо. Кожу защипало, но она надеялась, что алкоголь продезинфицирует кожу.

– У тебя нет салфетки? – спросила она.

Джеймсон достал из кармана старомодный мужской платок, сложенный в несколько раз. Тана вытерла лицо и платок стал темно-красным.

– Прости, что испачкала.

– Затем он и нужен. Слушай, я серьезно – насчет знаменитости. Одна из двух выживших в так называемой «Ночной трагедии», – Джеймсон был не вполне трезвым. – Девушка, которая отвезла обратившегося друга и вампира в Холодный город и сдала их. Девушка, которая убила вампиршу. Да-да, видео с тобой обошло все новости и блоги – то, где ты дерешься с синеволосой девушкой в грязи у мусорных баков. Оно стало очень популярным. А теперь ты убила Люсьена Моро. Тебе пора брать деньги за интервью.

– Я боялась, что Перл будет на меня злиться. Она любила шоу Люсьена.

Джеймсон рассмеялся.

– Ты должен меня запереть, – сказала Тана. Запереть и выбросить ключ.

– А что твоя сестра? – спросил он.

– Она уедет домой, и я знаю, что должна сделать, если хочу еще когда-нибудь ее увидеть.

Джеймсон посмотрел на нее оценивающим взглядом, странно похожим на взгляд его матери.

– У меня есть подходящее место. Можем пойти туда утром, – он заколебался. – Но ты уверена? Уверена, что не хочешь стать вампиром? Вокруг море народу, готового поделиться с тобой кровью. Черт, да я сам с тобой поделюсь, если ты решишь обратиться.

– Думаешь, стоит? – спросила она, положив голову на барную стойку. Воздух пылал от жара бьющихся сердец и бегущей по венам крови. Так хотелось поддаться… Сдаться…

– Здесь трудно этого не хотеть. Вампиры стоят наверху пищевой цепочки. Высшие хищники.

– Тогда почему ты не обратишься? Не попросишь мать обратить тебя?

– Я всегда был против, – сказал он, фыркнув. Тана проследила за его взглядом. Он смотрел на Валентину, которая говорила с парнем в длинном кожаном плаще. Эйдан и Перл продолжали кружиться в танце. – Иногда я сам не знаю, чего хочу…

Тане нравилось ощущение прохладной барной стойки под щекой. Одновременно шершавой и гладкой. Наверное, такой должна быть чешуя дракона.

– Она красивая.

Джеймсон вздохнул:

– Да.

– Она рассказала мне, как много ты сделал: спас ее с другом и все такое…

Джеймсон печально улыбнулся и покачал головой:

– А, я понимаю, к чему ты клонишь. Не стоит.

– Она тебе не нравится? – спросила Тана и тут же пожалела об этом, потому что если он скажет что-то плохое о Валентине, она на него рассердится.

– Конечно нравится! – сказал он так, будто не представлял, чтобы она могла кому-нибудь не нравиться. – Но если ты ей скажешь, я заставлю тебя об этом горько пожалеть. Понимаешь, Валентина, она… Как бы тебе объяснить… Она тут только по одной причине. По той же, по которой большинство бросает нормальную жизнь и приезжает сюда – все ради того, чтобы стать вампиром. Ей не нужен такой, как я. Иногда, если ей одиноко, она приводит домой обычных ребят, но она не относится к ним серьезно. Она ищет кого-то вроде этого твоего друга.

Парни бывают такими идиотами, подумала Тана.

– Потанцуй с ней.

Джеймсон поморщился, как будто она предложила ему загнать себе гвоздь в ступню.

– Я не танцую. И она только что спаслась от Люсьена. Вряд ли ей хочется танцевать.

Тана пожала плечами, соскользнув со стула:

– Пойдем спросим.

– Даже не думай, – сказал Джеймсон.

– Ты собираешься сидеть здесь, в темноте, и наблюдать за ней, как будто у тебя с головой не в порядке? – спросила Тана. – Следить за тем, чтобы она больше ни во что не влипла?

– А что я сделаю, даже если она влипнет? – он глотнул еще из стоявшей перед ним кружки. Кружка была с синей полосой. С одной стороны она треснула и ее склеили как попало – на боку виднелась полоска застывшего прозрачного клея, похожая на плохо заживший шрам.

– Она думала, что Марисоль – это твоя девушка, – Тана махнула рукой в сторону Валентины, жест, который мог означать что угодно, затем ткнула пальцем в Джеймсона. Он начал беспокоиться. – Валентина хотела ее спасти, потому что это единственное, что она могла для тебя сделать. Так она и оказалась в подвале у Люсьена. Уверена, тебе она об этом не сказала.

– Что ты творишь? – Джеймсон схватил Тану за руку и стиснул.

– Ты ведь знаешь, какая у меня выдалась неделя и какой будет следующая? Значит, ты понимаешь, что со мной лучше не спорить, – с этими словами она стащила его со стула и поволокла за собой.

Он наградил ее убийственным взглядом, но не сопротивлялся. Валентина увидела, что они приближаются, и, казалось, испугалась больше, чем Джеймсон. Перл побежала к Тане, надеясь, что удастся еще потанцевать. На бегу она помахала рукой камерам, как будто передавала привет друзьям там, дома.

– Ничего не получится, – бурчал Джеймсон себе под нос.

А потом они танцевали все впятером, и пот стекал по их рукам и ногам, и музыка звенела в ушах. И даже Джеймсон улыбался, когда Валентина кружилась вокруг него; его пальцы на мгновение задерживались на ее бедрах, и краска заливала щеки. Эйдан крутил Перл, подкидывая в воздух и заставляя смеяться.

Тана танцевала, пока боль в голове не утихла, пока босые ноги не начали болеть от ударов об пол, пока не осталось ничего, кроме физической усталости. Каждое движение напоминало ей, что сегодня она победила уже хотя бы потому, что выжила. Валентина каким-то образом сумела убедить Джеймсона не уходить с танцпола. Он обнял ее за талию, а она повернула к нему голову, как цветок поворачивается к солнцу. И Тана вдруг поняла, что безумный Вечный бал – на самом деле карнавал опьяняющего горя, где ты, оставив настоящего себя дома, на одну ночь становишься кем-то другим и надеешься, что старая кожа все еще будет тебе впору, когда утром ты попытаешься снова натянуть ее на себя.

Тана позвонила Полине и договорилась, что та заберет Перл у ворот Холодного города. Тана и Эйдан провожали Перл по кривым улочкам, заваленным мусором, мимо трупов и разбегающихся во все стороны тараканов. Солнце еще не озарило горизонт на востоке, но воздух уже стал другим, и ветер нес запахи, предвещающие наступление дня.

Тана держала Перл за руку. Та клевала носом и спотыкалась на каждом шагу. Возбуждение проходило и ее веки становились все тяжелее.

– Из-за меня ты застрянешь здесь навсегда, – шепотом сказала она. – Я все испортила.