Слишком много кошмаров - Макс Фрай

– Что?

– Камру он пойдёт пить. Камру. Или компот. Неважно. Важно, что никто не проснётся и никуда не пойдёт, потому что мы с тобой всё-таки есть. Я точно знаю.

Малдо с досадой дёрнул плечом. Не то этот жест следовало понимать как «я вообще не о том», не то «повтори ещё раз, так, чтобы я поверил».

Подозреваю, последнее. По крайней мере, я всегда хотел именно этого. Но учиться верить в ту версию, которая устраивает меня больше прочих, всё равно пришлось самому.

Собственно, до сих пор учусь.

В отличие от меня, Малдо, похоже, справился с этой задачей влёт. По крайней мере, он снова заулыбался и сказал:

– Так вот, что касается хвастовства. Меня разорвёт на месте, если не расскажу тебе подробности. Во-первых, ребята только что закончили строить на Удивительной улице дом господина Чемпаркароке.

– Ого! – присвистнул я. – Хорошая у вас пошла клиентура. Надеюсь, расплачиваться он будет не супом Отдохновения? А то трындец этой вашей Новой Древней архитектуре. Зачем что-то строить, когда всё и так хорошо?

– Да при чём тут какой-то суп, – отмахнулся Малдо. – Дело вообще не в оплате, а в том, что ребята всего минуту назад закончили строить новый дом на Удивительной улице, а я стою здесь, с тобой.

– Хочешь сказать, они работали без тебя?

– Именно! Заказ, конечно, довольно простой. Двухэтажный особняк из камня и дерева, на муримахский манер, только раскрашен во все цвета радуги и крыша плоская, поскольку владелец намерен развести там огород. Но слушай, лиха беда начало! Главное, что ребята справились сами. И не с учебной работой, а с настоящим заказом. Своей волей овеществили дом, в который можно въезжать хоть сейчас, не внося никаких исправлений. Понимаешь, что это значит? Я им больше не нужен! Ну как, нужен, конечно, но уже не обязателен. В любой момент могу уехать, исчезнуть, да хоть лечь и умереть, они не пропадут. И работа не остановится, дома будут строиться, всё пойдёт по плану, как задумано. То есть теоретически моя воля может пережить меня самого. И от этого ощущение удивительной свободы. Как будто я стал бессмертным. Хотя, конечно, не стал. Но всё равно.

– Если это только «во-первых», ума не приложу, какое у тебя припасено «во-вторых».

– А. Во-вторых, я полностью завершил наваждение Куманского павильона. Звучит не очень впечатляюще, понимаю. Но штука в том, что я сделал его совсем не так, как задумывал. А гораздо лучше! И самое главное, теперь у меня есть проверенный метод. Когда предстоит столько работы, метод – это единственное утешение. Я бы даже сказал, спасение… Но, в общем, тут не говорить надо, а показывать. Пошли?

Я открыл было рот, чтобы сказать: «Прости, я, к сожалению, занят». Был готов даже объяснить, чем именно. Вряд ли вся эта наша возня со спящими такая уж страшная государственная тайна, а Малдо будет не так обидно. Но в последний момент я сообразил, что, согласно договору, заключённому с судьбой, мне следует откликаться на любые предложения, в том числе, сбивающие с намеченного пути. Если уж взялся играть в фаталиста, будь последователен, доверяй судьбе. Или хотя бы делай вид, что доверяешь. А значит, иди туда, куда зовут, делай всё, о чём попросят, внимательно слушай, что тебе говорят. С этой точки зрения, случайная встреча с приятелем на Большом Королевском мосту – просто способ развернуть тебя в нужном судьбе направлении. Как, впрочем, и любое другое событие.

А судьба, так уж мы договорились, всегда права. То есть сегодня, до полуночи, точно права. А там – посмотрим на её поведение.

Поэтому я сказал:

– Ладно. Только пешком отсюда слишком долго. Ты Тёмным путём ходишь? Хотя бы чужим?

Малдо непроизвольно дёрнулся, словно я залепил ему пощёчину. Ответил коротко:

– Нет.

И отвернулся.

Я почувствовал себя самой бестактной свиньёй в Мире. Никогда не угадаешь, с кем о чём лучше молчать. Никогда.

Впрочем, он почти сразу улыбнулся и добавил:

– Вместо чужого Тёмного пути я пользуюсь чужими амобилерами. В смысле арендованными, так удобней всего. И один из них как раз ждёт меня за мостом.

– Тем лучше. Сейчас я тебя прокачу.

– Таким тоном обычно грозят сжить со света.

– Что-то вроде того. Ты наверное наслышан, как лихо я езжу? Так вот, не верь сплетникам. Всё гораздо хуже. Они даже не представляют, на что я способен, когда действительно тороплюсь.

На самом деле, я конечно преувеличивал – просто чтобы его насмешить. Но усаживаясь рядом со мной, Малдо Йоз выглядел не на шутку озабоченным.

– Рассказывают, что амобилеры, которыми ты управляешь, обычно рассыпаются в пыль, – сказал он. – Хотелось бы, по возможности, этого избежать. Опасаюсь прослыть нежелательным клиентом во всех прокатных конторах. Тогда придётся покупать свой, а я не люблю владеть имуществом. Собственность требует внимания, а его мне гораздо жальче, чем любых денег.

– Так было всего один раз, – утешил я Малдо. – Причём в амобилере, который рассыпался, я ехал аж из Кеттари[22]. К тому же на Левом берегу особо не разгонишься, дороги не те. Поедем медленно, не переживай.

Я сдержал слово. Поэтому до Дворца Ста Чудес мы добирались почти четверть часа. Малдо однако всю дорогу напряжённо молчал и обеими руками держался за сидение.

Надо же, какие трепетные бывают натуры.

– «Медленно», значит, – хмыкнул он, когда я остановился. – Ладно, буду знать, что означает «не переживай» в твоём исполнении… Слушай, ты это нарочно устроил?

– В смысле – «нарочно»?

– Чтобы меня проучить? Чтобы не зазнавался?

– А ты что, зазнался? – удивился я. – А теперь снова стал скромным? Причём только потому, что я езжу немного быстрее, чем ты привык? Ну надо же! Боюсь, это чересчур сложная концепция для моей бедной головы. Я в такие глубины психологии не ныряю и другим не советую. Ну их в пень.

– Извини, – улыбнулся Малдо. – Глупость сказал с перепугу. Я правда к такой скорости совершенно не привык. Особенно по плохой дороге. Вот, кстати, отдельная тема – сможем ли мы с ребятами переделать дорогу тем же методом, что перестраиваем разваленные дома? Слушай, а это идея! Работы – максимум на одну ночь, вообще говорить не о чем, если только… В общем, надо попробовать.

– Вот это другой разговор. Пошли в твой Куманский павильон. Пилюль от любопытства, говорят, ещё не изобрели, поэтому моя жизнь в опасности.

Любопытство любопытством, а по дороге я очень внимательно смотрел по сторонам: а вдруг и правда где-нибудь здесь скитается очередная жертва своего ночного кошмара? Ну если уж судьба меня сюда привела.

Но вокруг бродили только праздные зеваки, причём бодрствующие, все как один. Совсем немного, несколько дюжин человек, не больше. А я-то думал, вокруг Дворца Ста Чудес сейчас полгорода ошивается. Видимо люди падки не столько на зрелища, сколько на события, им больше нравится соучаствовать в процессе, чем созерцать результат, каким бы красивым он ни оказался.

Заметив зелёную шляпу Малдо, зрители оживились и направились было к нам, но узнав меня, изменили траектории движения, все как один. Я подумал, что со стороны наше совместная прогулка выглядит как арест великого зодчего. Или, наоборот, спасение его от какого-нибудь неведомого ужаса, свившего уютное гнездышко в новостройке.

– Надо было мне сперва рожу изменить, а уже потом по публичным местам шляться, – вздохнул я. – Прости. И в следующий раз сам напоминай. Я рассеянный.

– Какое может быть «прости»? Мне-то только лучше, – отмахнулся Малдо. – Пусть теперь придумывают, зачем ты сюда приезжал. Домыслы, слухи, сплетни – всё это сейчас только на пользу. Надо как-то подогревать интерес к нашему дворцу до окончания внутренних работ. Глупо будет, если мы его откроем, а все уже забыли, что это такое и зачем оно было нужно. И никто не придёт… Эй, ты куда собрался?

– Как – куда? В твой Куманский Павильон. Мы же, вроде, его смотреть приехали.

– Нет-нет-нет, здесь заходить не надо! Я же все двери заговорил, чтобы никто раньше времени не пролез, пока у нас ничего не готово. Пошли, проведу через служебный вход.

«Служебным входом» во Дворец Ста Чудес оказалось окно умпонского Великаньего Дома, незастеклённое и крест-накрест забитое досками. Малдо утверждал, что доски держатся на самом простом из защитных заклинаний, всего за пять минут можно открыть проход и горя не знать. Правда, провозился все десять, но у меня язык бы не повернулся его торопить.

С этими грешными защитными заклинаниями вечно так: наложить их – секундное дело, зато чтобы снять, приходится потом повозиться. Даже с Джуффина порой семь потов сходит, когда он открывает свой сейф. И большую часть непристойных ругательств, снискавших мне глубокое уважение портовых нищих и матросов пиратской шикки, я узнал от него в эти непростые моменты.

Но в конце концов Малдо всё-таки добился своего, доски благополучно исчезли, а потом снова материализовались у нас за спиной.