Зловонючая долина (СИ) - Сухов Лео

— Всё, встретимся в лагере, жирный ниггер! Проваливай! — отмахнулся я.

— Но, мой Лсихулу, а как же победа? — удивился генерал Ингве.

— Победа… Генерал, конечно же, у нас будет победа! — я остановился и посмотрел, как вдалеке в разрядах плазмы гибнут бойцы второй и третьей волны. — Неужели ты сомневаешься?

— Нет, мой Лсихулу! — сразу же ответил Ингве. — Но, видимо, не сегодня?

Плох тот вождь, кто не может угробить несколько тысяч ниггеров ради своей цели. А моя цель — спасти этих ниггеров. Каламбур же! А? Угробить несколько тысяч ниггеров ради жизни этих угробленных ниггеров. Красиво, да?

На Земле бы не оценили, а тут — ничего, хорошо звучит.

Но ещё хуже вождь, у которого одна убойная пуха против роботов, и ту он потеряет на поле боя. Ведь не могу же я отпустить всех бойцов в хорошую драку, а сам скучать! Ха-ха-ха!

Мы завалили по пути десяток этих железяк. Оказалось весело. И зачем мне сейчас пропустить такое веселье? Покажем жестянкам, что и мы, вожди — крутые парни!

Возможно, я псих… Впрочем, я точно псих! Но я такой не один. Вокруг меня нет ни одного нормального человека. Вся эта свора приближённых, которые только и ждут, как бы нажраться во славу своего вождя… Мой заместитель, который решил, что он важная птица… Генерал Ингве… Вот он, кстати, ещё ничего такой ниггер!

Но даже он слегка псих. Самую малость! Я вообще не понимаю, почему он меня слушается и как терпит на должности вождя. Он почему-то верен мне, психу! Значит, он тоже псих. А что отличает меня от других психов?

Да то, что я не скрываю свою суть! Отрезав при редактировании матрицы всё лишнее, я стал жить полной жизнью! Мне нужна власть ради власти! Я не хочу страдать от несбыточных желаний и амбиций! Я тот, кто есть прямо сейчас и прямо здесь. И все мои желания исполнятся прямо здесь и сейчас! Я знаю, что я псих! Я этим горжусь!

А все остальные пыжатся изобразить из себя нормальных! Даже мои бойцы бегут прямо на смерть с радостными воплями и думают, что всё это ради высоких целей. Полные дебилы… Всё это потому, что одни роботы на орбите не справились с другими роботами. И теперь нашими руками хотят их добить.

Я не против, чтобы меня использовали. Но с каждым сражением тут будет оставаться много-много оружия. И каждый раз мы будем приходить с новым оружием. И так до тех пор, пока я не пойму, что оставленный в этой земле боезапас не обеспечит мой народ нормальным оружием на сотню лет вперёд!

И только тогда я, Лсихулу, приведу свой народ к победе. Полной и окончательной.

— Что, Ингве? Ниггеров стало жалко? — спросил я генерала.

— Оружие жалко, мой Лсихулу! — ответил тот.

— Оно будет лежать здесь и ждать, когда мы придём с новым оружием, — ответил я. — Мы все возродимся в лагере, купим всё новенькое и снова отправимся сюда. И так день за днём. Месяц за месяцем. Мы завалим этих роботов трупами, и каждый из нас сделает это, как минимум, раз двадцать!..

Я вытащил револьвер, поднял руку над головой, и вместе с набегающими бойцами резерва кинулся в бой. Я кричал: «Вперёд, мои верные ниггеры!». А они отвечали мне: «За Лсихулу!».

Впереди рвались взрывы, летели плазменные шары, а мы шли в атаку, чтобы показать всем, что мы, ниггеры — крутые психи! Даже япошки!

Глава 27

Чрезвычайно небоевая

Дневник Листова И. А.

Пятьсот двадцатый день. Награда и наказание.

Эмили грустно выла.

Увы, девушка, временно назначенная руководить факторией, и руководителем оказалась не очень, и бойцом никаким. В её случае Семён конкретно дал маху…

Успев перед боем перекинуться парой слов с учёными, Мелкий выяснил: они тоже ей недовольны.

К сожалению, с самого начала Эмили повела себя как тиран, деспот и самодура. И первое, что она сделала — запретила подходить к Большому Алтарю без её разрешения. Мол, раз в Алтарном такие порядки, то и здесь будет так же. В её милой голове даже не попыталась задержаться мысль, что свободный доступ — это дополнительный стимул для работы в фактории.

Поставки из Алтарного шли неравномерно, но даже при нехватке чего-либо Эмили отказывалась подпускать людей к Большому Алтарю. И, конечно же, совершенно не желала покупать нужное для работ в фактории за свои баллы. Хоть они ей и начислялись СИПИНами в больших количествах.

Причиной такой щедрости было то, что любые исследования Эмили требовала проводить под её руководством. И все результаты надо было получать в её присутствии. Бур с тремя помощниками открыл ещё два месторождения меди, и оба раза приходилось ждать прибытия девушки, чтобы на её долю перепали баллы.

В общем, хоть Эмили и обзывала меня похотливым кобелём, но сама уже давно получила прозвище — Бледная Кака. И если со второй частью прозвища всё было понятно, то насчёт первой единого мнения не было…

Одни учёные говорили, что это из-за её светлого цвета волос. Другие настаивали на том, что Эмили помешана на здоровье кожи и боится загара. Третьи осторожно намекали на то, что после этого выезда в факторию многие хотели бы видеть её именно бледной. И совсем чуточку неживой.

Ну а теперь Эмили готовилась к бою вместе с остальными, на верху стены.

Правда, лёжа животом вниз и в зафиксированном положении. Так, чтобы её винтовка (ну не могли же мы дать даме, да ещё и маленькому местному диктатору, какое-то там обычное ружьё?) смотрела в сторону, откуда ждали прибытия врагов.

Привязывать Эмили пришлось, потому что она то и дело пыталась сбежать. Один раз её успели остановить на самом краю обрыва, где она как раз решалась бесславно и бесполезно самоубиться.

Такого её позора мы допустить не могли. Быстро организовали крепления с верёвками. А затем уложили Эмили на них и зафиксировали. Всё-таки не дело руководителю фактории, пусть и временному, бросать своих людей перед лицом врага…

Теперь Эмили могла лишь вертеть винтовкой по нужному сектору стрельбы. Ну и ещё тихонько выть. А поскольку вой не кончался уже долго, то звучал хрипло, и слов в нём разобрать никак не получалось.

Честно говоря, я даже в какой-то момент пожалел о своём решении. И предложил отпустить Эмили, позволив ей наконец-то спрыгнуть с обрыва. В конце концов, я же не злой человек! А она ведь не рассчитывала, что я буду возвращаться с роботами на хвосте.

Но тут воспротивились учёные.

— Понимаешь, Вано… — пояснил мне Бур. — Она так долго доставала здесь всех, что ребята очень-очень злы на неё. А тебя она обидела всего раз, поэтому ты и готов её простить. Не ведись на её жалобные вопли! Чужих рыданий она не слушала.

Надо сказать, сами учёные, оставшиеся в фактории, несильно протестовали против участия в войне. Правда, вся их помощь сводилась лишь к созданию огня нужной плотности. Меткость хромала, скорость была просто плачевной… Но это и неудивительно! С тех пор, как их всем скопом притащили в Алтарное, группа Семёна там безвылазно и сидела. А редкие энтузиасты вроде Бура погоды не делали.

А ведь они рвались в поля! Да! Ведь любой мужчина — даже если он яйцеголовый умник, даже если его голова стоит тысячи других, не таких светлых голов — всё равно хочет быть мужчиной.

И когда все вокруг ходят с брутальным оружием и хвастаются, мол: «Вот однажды шли… А тут… И они бабах!.. И мы такие с левой хрясь, с правой хрясь, а потом дальше пошли!» — им, учёным, тоже хочется пару подобных историй в личный архив.

А слишком осторожное руководство Семёна и нескольких дам, которые выбились в начальники усидчивостью и дотошностью, не позволяет умным, но всё-таки мужчинам поучаствовать в веселье. И приходится им грустно разводить руками на приятельских попойках, говоря, что не довелось, не пришлось, не случалось…

Само собой, все восхищённые взгляды достаются не им, а каким-то левым парням. И пусть головы этих людей не такие светлые и гениальные, зато спутницами жизни все уже обзавелись, а учёные — так и ходят одинокими, грустными и сильно неудовлетворёнными. Потому что даже гиперосторожная Эмили нашла себе мужика…