Ермак. Князь сибирский - Сергей Егорович Михеенков

подоплёку похода: не «за зипунами» хлынула хорошо вооружённая и экипированная, скованная железной дисциплиной дружина Ермака, а по государеву делу, и не зря в Посольском приказе казаков повеличали «государевыми людьми», причём в одной фразе дважды.

Десять тысяч – это, конечно, метафора. Но нет сомнения, что Маметкул бросил на ермаковцев большие силы. Для него, залечившего раны, полученные на Иртыше от картечи, но не залечившего раны тщеславия, сражение под Абалаком во многом решало его будущее. Он стремился к реваншу. Но удача и на этот раз ускользнула.

Зато он понял, какую тактику надо применять в войне с казаками. Русских можно бить, когда они разъединены. Когда же они объединены и выступают единой силой, они непобедимы. Кровавый опыт это доказал. Маметкул вынес эту истину и из столкновений с казаками за Камнем, и из боёв, которые произошли уже здесь. Когда царевич высказал эту мысль великому хану, тот внимательно выслушал его и одобрил выводы на дальнейшие действия: терпеливо ждать момента, когда силы русских будут разъединены; держать своих людей в постоянной готовности; передвигаться скрытно, не оставлять следов, скармливать бородачам ложные сведения о себе.

Воины царевича Алея, вернувшиеся из похода в пермские места и успевшие отдохнуть, тоже участвовали в Абалакском сражении. Вопреки ожиданиям Кучума существенного влияния на ход сражения и его результат оказать они не смогли.

Ермаковцы же вернулись в Кашлык воодушевлёнными. Они не только отомстили за своих братьев, за Богдана Брязгу, Окула, Ивана, Карчигу и их дружину, но и прочно закрепили свою победу над Кучумом.

А тот между тем метался по окрестностям со своим двором и царевичами, навещал мурз и князцов, советовался с ними и терпеливо вынашивал планы новых ударов по ненавистным бородатым пришельцам. Делали своё дело и имамы, всячески убеждая правоверных, что пришедшие с крестом – шайтаны, порождения Иблиса, принявшие человеческий облик только для того, чтобы смутить и сбить с правильного пути настоящих мусульман, что они хуже язычников и достойны смерти; им нельзя помогать ни едой, ни приютом, ни тем более копьём.

Началось противостояние. К несчастью, многие обстоятельства складывались против русских: зима, морозы, нехватка продовольствия, быстро тающий запас пороха и свинца, изношенная одежда.

Правда, нехватку тёплой одежды казаки вскоре преодолели по-своему: обшили свои ветхие кафтаны искрящимися соболями, дымчатыми куницами, бобрами, в большом количестве захваченными в ханском дворце, и щеголяли в них как заморские купцы. Но главных проблем – еда, порох, свинец – это не решало. К тому же в боях погибло много казаков. Уже не хватало людей, чтобы посылать их в наряды по тем или иным текущим делам. И у Ермака каждый раз, когда очередная группа направлялась куда-либо, пусть даже недалеко от Кашлыка, ныло сердце: вернутся ли…

Глава девятая

По Иртышу

Прошла первая сибирская зима. Отбушевали паводками здешние реки. Установились дороги и по воде, и по земле.

Ермак выслал отряд казаков с задачей шертовать, то есть приводить к присяге, местных жителей, татар и остяков, собрать с них ясак. Обычная работа, которой с тех пор несколько веков будут заниматься казаки-годовальцы, прибывавшие на свою службу в острожки, в зимовья на год. Кашлык был окружён в основном татарскими деревнями. Русских «шайтанов» те недолюбливали. Помнили наставления имамов. Не везде казакам открывали двери и встречали с выражением гостеприимства на лице. В сорока пяти верстах на север от Кашлыка на речке Аремзянке стоял «крепкий татарский городок». Казаки двигались верхами. Завидев городские стены со смотровыми башнями на углах, они спешились и постучали в дубовые ворота. Но им ответили стрелами. После такого приёма городок пришлось брать приступом.

Кто именно командовал отрядом, хроники умалчивают. Известно лишь, что кто-то из есаулов. И, судя по всему, человек упорный и воин опытный. Потому что уже вскоре казаки вступили в городок и, следуя жестоким законам того времени, тут же расправились с лучшими людьми и «мергенями». Сделано это было в назидание соседям. И это подействовало. Дальше на север отряд шёл свободно, не встречая никаких преград.

Вскоре пришли в землю хантов. Два века спустя (там немногое изменилось) русский путешественник писал об этом удивительном северном народе: «Живут они в лесах тёмных над водами. Зимние юрты – деревянные в землях, аки в погребах от великих мразов; а летние юрты имеют в иных местах над водами великими…» С наступлением весны и тёплой погоды ханты семьями уходили в свои кочевья и жили в «вешних юртах». У каждой семьи были свои кочевья, свой участок реки, свои рыбные ловли, свои охотничьи угодья. Они передавались из рода и род, из поколения в поколение.

Казачий отряд дошёл до реки Демьянки. Это были земли юрта князца Бояра, союзника Ермака. Забегая вперёд скажем, что Москва не забудет верной службы «государевых людей» и многие поколения потомков Бояра, пока продолжался его род, будут числиться по разряду «лучших людей» и владеть своим юртом и вольно кочевать по берегам рек, по которым кочевали деды и прадеды. Бояр первым из местных князцов признал власть Ермака, казаков и русских вообще. Спустя сто лет, когда тобольский летописец и картограф Семён Ульянович Ремезов составлял свои чертежи, район реки Демьянки был помечен как «Бояровы юрты». Так социальное преобразуется в географическое.

Далее на север отряд добрался до владений «большего княжца» Нимньюяна. Этот Нимньюян имел прочные вассальные связи с Кучумом и встретил казаков наглухо запертыми воротами и тучей стрел с крепостных башен своего городка. Урок, преподанный есаулом на реке Аремзянке, впрок не пошёл. В городке сидели татары, остяки и вогуличи. Реки вот-вот должны были вскрыться, и оборонявшиеся рассчитывали на то, что пришельцы, не знавшие здешних особенностей бешеных паводков, будут смыты ими вместе с их обозом. Задумался Ермаков есаул: стены городка крепки, гарнизон тоже немал, по некоторым сведениям, скорее всего преувеличенным, до двухсот воинов. С другой стороны, товарищи в Кашлыке голодают, ждут съестных припасов, к тому же вот-вот вскроются реки и отрежут дороги назад. «…думали, как взять, ибо распутица ходу[51] и голод близок».

Более трёх дней штурмовали стены «Великого городка» и наконец ворвались в него. Оборонявшие стены жители побросали оружие и заперлись в домах. Есаул приказал: никого не наказывать, не мстить, жителей шертовать, собрать ясак. Среди казаков убитых не было, поэтому обряд приведения к присяге прошёл без жестокостей. Хотя, должно быть, кровавую саблю целовали.

Лёд на Иртыше пошёл. Однажды утром «Великий городок» проснулся от пушечных взрывов: лёд двинулся, лопался, и вверх поднимались высокие фонтаны ледяного крошева. Казаки впервые видели это чудо. Северная природа удивляла и восхищала. Даже смена времён года здесь,