Тени и пыль - Джордж Локхард

— Линг… — прошептала она, в ужасе глядя на друга. Кровь у синтета оказалась такой же, красной.

Позади раздался шум сильных крыльев, на землю грузно опустился Громоран. Со спины крылатого коня спрыгнули остальные. Место трагедии окружило молчаливое кольцо.

Фокси заплакала. Она ничего не могла с собой поделать, ее трясло и слезы рождались сами. Дома, после войны… Тогда в мгновение ока погибли почти все, кого знала и любила юная летунья, но стоять вот так, рядом с остывающим телом друга, Фокси еще не доводилось. Она чувствовала, что просто не может. Не готова к такому…

«Ты подготовлена лучше всех нас» — ласково произнес голос в ее разуме. Летунья содрогнулась:

— Линг?! Ты жив!!!

«Еще сохранилась капелька энергии,» — отозвался безмолвный голос. — «Не горюй, маленькая подруга. Мне не больно.»

— Я… Я… — Фокси рухнула на колени. — Линг! Как тебя спасти?!

«Ты уже спасла,» — летунья ощутила нежность. — «Ты уже спасла меня, Фокси. Хоть пару мгновений, но я жил, жил по-настоящему…»

— Нет, нет, ты не должен умирать, не должен, не должен… — слезы падали на окровавленную землю. Молча стоявшая рядом Нисса шагнула вперед.

— Фокси, он синтет, — ласково сказала ящерка. — Синтеты не умирают так, как мы. Его память, разум, личность — вся его душа хранится в биочипе, вживленном в мозг. Мы до сих пор понимаем друг друга, значит, биочип не пострадал при падении. А отключение энергии ему не страшно. Когда-нибудь, ты вернешься к этому месту и оживишь друга. С синтетами такое возможно… Фокси судорожно втянула воздух.

— Биочип? — повторила она недоверчиво. Нисса кивнула.

— Синтеты отличаются от нас гораздо сильнее, чем кажется на первый взгляд. Летучая мышка зажмурилась. Ощущение мысленного присутствия Линга слабело с каждой секундой.

— Биочип… Можно… Вживить природному? — с трудом спросила Фокси. Нисса отпрянула.

— Что?!

— Ответь, пожалуйста.

— Нет, нельзя, — сказал вместо ящерки огромный Громоран. — Но другому синтету можно. Правда, этим ты его убьешь, зато Линг снова получит тело. Летунья содрогнулась.

— Убью? — прошептала в ужасе. Громоран развел широченными крыльями.

— Других вариантов нет, Фокси. Прости.

«Не смей…» — в разуме прозвучал слабый, едва различимый голос умирающего волка. — «Я не хочу… Такой ценой…» Летучая мышка сжалась и закрыла глаза. Все молчали.

«Прежде, чем упасть… Я успел перехватить сигнал…» — шепнул Линг очень тихо, почти на грани восприятия. — «Атлантида уничтожена… Хозяева… Выжившие… Бежали… Тебе придется… Разбираться самой… Найди транслятор… Не такой старый… Как я…»

Слова прервались, и Фокси поняла, что все кончено. Накрыв голову крылом, она скорчилась у тела Линга. Остальные так и не решились ее тревожить, молча отошли в сторону. Летунья слышала их шаги, будто сквозь сон.

Прошло немало времени, прежде чем ящерка Нисса, то и дело с тревогой глядевшая в небо, приблизилась к неподвижной подруге.

— Фокси… Кьярр'ст энэнэ, тир-ка, тирре-и, йанке до йот индравагеса… — сказала она ласково. Летучая мышка только плотнее закуталась в крылья.

— Ке-ма сао, тир-ка, йот петевап энэнэ, — повторила Нисса. — Громоран шенгара, раш-ка до акуена менталл, акуена-и, Фокси! Летунья зажмурилась. От боли ее легонько тошнило, кружилась голова. Мир, казалось, отступил далеко-далеко.

— Я не понимаю языка… — с огромным трудом выдавила Фокси. — Линг умер…

Нисса отпрянула. В ее глазах вспыхнуло удивление, быстро сменившееся горечью. Фокси собрала всю волю и встала, обернувшись к друзьям.

— Н'агол, — позвала она. Оранжевый енот встрепенулся:

— Фокси? Летунья жестами объяснила, что ей нужно. Н'агол отпрянул.

— Кьян! — ответил он резко. Громоран что-то сказал ему на родном языке, енот решительно возразил. Крылатый конь гневно топнул копытом.

— Н'агол, я должна… — Фокси подошла к синтету и нежно коснулась его крылом. — Так надо.

Енот бросил на летунью яростный взгляд. Долго молчал, постукивая когтями, будто кастаньетами. Когда золотистый мышонок Рим попытался с ним заговорить, Н'агол грубо его оборвал и свирепо клацнул зубами.

— Хекштек… — выдавил он наконец. Нисса, кивнув, подошла к Фокси и ласково объяснила жестами, что следует отвернуться. Летучая мышка кивнула.

Страшный хруст позади заставил ее стиснуть зубы. Пару минут Фокси молча дрожала, стоя спиной к ужасному зрелищу и стараясь не слышать звуков, затем оранжевый енот яростно сунул ей под нос маленький, мокрый, усыпанный блестящими точками кусок синего пластика. Следов крови, к счастью, уже не было.

— Спасибо… — хрипло выдавила Фокси.

Бережно положив биочип на траву, она расправила крылья, взлетела на спину Громорану, аккуратно выбрала длинный волосок в его пышной гриве, бросила вопросительный взгляд. Крылатый конь кивнул.

Откусив волосок, Фокси спланировала обратно, где Нисса помогла ей повесить биочип Линга на шею. Получился небольшой медальон. Летучая мышка зажала его крылом, опустила голову. Долго хранила молчание.

— Акуена-и, Фокси… — робко произнес мышонок Рим. Летунья вздрогнула, приходя в себя.

«Летите», — жестами объяснила она друзьям. — «Не ждите меня» Нисса помедлила.

— Фокси… — она протянула к ней лапку. Второй коснулась груди, а затем крепко сцепила пальцы. Летучая мышка с большим трудом улыбнулась.

«Вы в моем сердце» — сообщила она жестами. Могучий Громоран с горечью склонил голову.

— Нисса, акуена-и.

Ящерка с видимой неохотой кивнула и отошла от Фокси. Крылатый конь опустился в траву, чтобы друзьям было легче взобраться к нему на спину.

— Прощайте, — тихо сказала летунья. Громоран бросил на нее взгляд, в котором читалась и боль, и странная гордость.

— Негта, Фоксглав.

— Негта, — грустно повторила гостья из будущего.

Могучие крылья взвихрили воздух. Некоторое время Фокси смотрела вслед Громорану, затем всхлипнула и вновь опустилась в траву.

Она чувствовала страшную пустоту, будто вместе со старым волком умерла частичка ее сердца. Прошло всего четыре дня с их первой встречи, но в Линге было столько доброты, столько невысказанного, глубокого тепла… Которое она не смогла спасти. Не смогла.

— Больше никогда… — прошептала Фокси, прижав медальон к груди. — Я больше не подведу, Линг. Я спасатель. Спасатель…

Солнце уже клонилось к горизонту. Летучая мышка расцепила крылья, поднялась на ноги. В ней тихонько разгоралось новое, неведомое раньше чувство — глубокая уверенность в избранном пути. Фокси и прежде с гордостью называла себя спасателем, но лишь потому, что Чип и Дэйл приняли ее в отряд. Сейчас, впервые, она действительно поняла, осознала, каково это — спасти чью-то жизнь. И как больно бывает, если не справишься.