Флэшмен в Большой игре - Джордж Макдоналд Фрейзер

— Они еще слишком легко отделались! — кричал белобородый вояка в соломенной шляпе, лихорадочно перезаряжая револьвер. — Полковник прав — после всего, что они натворили, с них надо было живьем содрать кожу! Получай, дьявол! Или сжечь этих негодяев. Говорю тебе, Джей Кей, почему бы нам их не изжарить?

Они палили до тех пор, пока Роуботем не приказал прекратить, и их пыл поугас. Дымящиеся пистолеты были убраны, толпа распалась и только рои мух громко жужжали над восемью лужами крови, образовавшимися под мертвыми телами. Я не удивился тому, что всадники вдруг притихли. Их возбуждение ушло, они обмякли в седлах, тяжело дыша, пока Чизмен проверял строй. Так обычно и бывает со штатскими, неожиданно попавшими на войну и получившими возможность убивать. Впервые после долгих лет, проведенных за заточкой карандашей или пересчитываем пенни, они вдруг ощущают освобождение от всего — от жен, семей, ответственности и могут наконец удовлетворить свои животные инстинкты. Через некоторое время они становятся немного сумасшедшими, и если вам удастся убедить их в том, что они стоят за правое дело, то им все это даже начинает нравиться. Ничто не разжигает жесткость в обычном богобоязненном человеке больше чем сознание справедливого возмездия, — я, который таковым не являюсь и не нуждаюсь ни в каких надуманных оправданиях своим самым диким выходкам, говорю вам это. Сейчас же, выпустив пар, они словно насытились и даже ощущали себя несколько потрясенными — как будто первый раз в жизни сходили по девкам (о чем, впрочем, эти благочестивые маленькие христиане никогда и не мечтали). Если вы спросите меня, что я думаю об увиденной картине — ну что ж, лично я поставил на предложенного О'Тулом раджпута и потерял свои деньги.

Так или иначе, теперь, когда кровавое правосудие свершилось, а Роуботем и его благочестивые спутники были готовы продолжить свой путь, я снова мог заняться решением вопроса — как благополучно добраться до Канпура.

К счастью, они сами туда направлялись, так как две недели охоты за панди в округе исчерпали запасы их фуража и патронов (чему я не удивился, помня, с каким пылом они расстреливали мертвецов). Но когда по дороге я расспросил Роуботема о том, что творится в округе и что это за канонада слышна к северу, то был весьма неприятно удивлен его ответами — худшие новости трудно было себе представить.

Канпур действительно был в осаде, причем уже две недели. Это означало, что Уилер, в отличие от других командиров, смог предвидеть надвигающиеся неприятности. Он и на чертов дюйм не доверял собственным сипаям и как только узнал о восстании в Мируте, тут же подготовил большие новые укрепления вокруг казарм на восточной оконечности Канпура, с траншеями и пушками, так что даже если бы четыре его туземных полка также взбунтовались, он смог бы запереться там с верными войсками, забрав с собой всех штатских британцев. Генерал понимал, что сам город, далеко растянувшийся вдоль Ганга, оборонять было невозможно и что он не мог надеяться спасти значительное количество белых, в том числе — женщин и детей — иным путем, кроме как эвакуировав их в новое укрепление, которое располагалось за площадкой для скачек и имело хорошие возможности для кругового обстрела.

Так что, когда панди начали мятеж, Уилер был к этому готов и в ту же ночь хорошенько им всыпал, несмотря на то что повстанцев поддержал местный туземный принц, Нана Донду Пант-сагиб, который предал его в последнюю минуту. У Роуботема не было никаких сомнений в том, что укрепление удастся удержать; ходили слухи, что помощь уже идет из Лакноу, расположенного в сорока милях к северу, а также из Аллахабада, который лежал немного дальше к востоку вдоль долины Ганга.

Все это было очень хорошо, но, как я заметил, мы намеревались с боем прорваться в осажденный город; разве не было бы более разумным обогнуть его и направиться в Лакноу, в котором, судя по всему, мятежников все еще не было? Однако Роуботем не согласился с этим — его отряд отчаянно нуждался в боеприпасах и в связи с неопределенной обстановкой в стране он должен был направиться к ближайшему британскому гарнизону. Кроме того, он не видел никаких особых сложностей с проникновением в Канпур: его сикхи уже давно следили за мятежниками, у которых, несмотря на значительную численность, практически не было порядка, так что всегда было много местечек, через которые можно было незаметно проскользнуть в город. Роуботему даже удалось переслать Уилеру донесение, в котором он сообщал время нашего прибытия и условный сигнал, так что мы сможем войти в укрепление, не опасаясь, что нас ошибочно примут за врагов.

Надо сказать, что для бывшего хирурга он стал неплохим маленьким бандитом, но после его слов меня бросило в дрожь. Получалось, я прыгнул с раскаленной сковородки Джханси прямо в пылающий огонь Канпура, но что же, дьявол побери, я могу с этим поделать? Из того, что рассказал Роуботем, следовало, что от Агры до Аллахабада не осталось ни единой безопасной щелки; никому не известно, сколько гарнизонов еще держится, да и те вряд ли могут быть безопаснее Канпура. Я не рискну даже попытаться бежать дальше в Лакноу вдвоем с Ильдеримом (одному Богу известно, что нас ждет, когда мы доберемся туда). Проведя лихорадочные подсчеты, я убедился, что у меня нет лучшего выбора, нежели оставаться с этим маленьким сумасшедшим и молить Бога в надежде на то, что полковник знает что делает. В конце концов, Уилер — опытный вояка — я помнил его по Сикхской войне — и Роуботем был уверен, что он удержит свои позиции и скоро получит помощь.

— И тогда этому проклятому восстанию придет конец, — уверенно заявил он, когда той же ночью мы разбили лагерь милях в десяти от Канпура, а небо на севере озарялось вспышками орудийного огня, который велся почти непрерывно. — Мы знаем, что наши войска уже подступают к Дели, так что вскоре должны проломить оборону бунтовщиков и сбросить нечистое создание, именующее себя королем Индии, прочь с его предательского трона — это посеет неуверенность в сердцах мерзавцев. А затем, когда с юга от Лакноу двинется Лоуренс, а другие наши силы продвинутся вверх по реке, это гнездо мятежников под Канпуром окажется в ловушке — уничтожить их, и дело сделано. Потом останется только восстановить порядок и назначить этим негодяям достойное наказание; им нужно будет преподнести незабываемый урок — даже если придется уничтожать этих выродков десятками тысяч. — Роуботем вновь погрузился в сладостные мечты, которые напомнили мне о повешенных в этот день, а его вояки, сидящие у костра, возбужденно загалдели. — …Даже сотнями тысяч. Это — минимум, который потребуется, чтобы раз и навсегда выбить из них даже саму мысль о мятеже. Милосердие было бы настоящим сумасшествием — его бы приняли за нашу слабость.