Флэшмен в Большой игре - Джордж Макдоналд Фрейзер

— Никому это не известно, — мрачно ответил он. — Но будь уверен, сипаи не разгромили всех, как они пытаются убедить в этом весь мир. Пока им удалось безнаказанно превратить в кровавое пепелище все земли между Гангом и Джамной — но даже здесь уже поговаривают о том, что британцы двинулись на Дели и отряды сагибов, которым удалось уцелеть при падении гарнизонов, рыщут в окрестностях, причем во все возрастающем количестве. Это не только военные, но и штатские сагибы. У Сиркара еще остались зубы — и гарнизоны, которые сохранили силы. Например, Канпур — всего лишь четыре дня езды отсюда. Говорят, что старый генерал Уилер стоит там с большими силами и уже потрепал армию сипаев и бадмашей. Когда Шадман приведет наших лошадей, мы двинемся туда.

— Канпур? — я почти испуганно пропищал это слово, так как оно означало путешествие еще дальше в глубь страны, охваченной жаждой мести. Однажды выбравшись оттуда, я не горел желанием снова возвращаться обратно.

— А что же еще? — спросил Ильдерим. — Более безопасного пути бегства из Джханси не существует. Дальше к югу я двигаться не решусь — там всего лишь несколько мест, где живут сагибы и нет больших гарнизонов. То же самое и на западе. Под Джамной округа тоже может пылать мятежом, но именно там живет твой народ — а теперь это и наш народ — мой и моих парней.

Я посмотрел на угрюмые лица сидящих вокруг костра людей — покрытых шрамами ветеранов множества приграничных стычек, в их грязных старых поштинах, с огромными хайберскими ножами за поясом — клянусь святым Георгом, мне действительно было бы безопаснее снова вернуться на север в их компании, чем попытаться скрыться где-нибудь в одиночку.

То, что говорил Ильдерим, также похоже, было правдой — Канпур и другие укрепления неподалеку от крупных рек, очевидно, и будут теми точками, в которых наши генералы постараются сконцентрировать свои силы — а значит, я снова смогу принять свое собственное обличье, соскоблить эту чертову бороду, сбросить сипайские тряпки и вновь почувствовать себя цивилизованным человеком. Почему бы не придумать пока какую-нибудь бессмыслицу насчет того, что мне пришлось исчезнуть из Джханси — например, преследуя Игнатьева или что-нибудь подобное? Мой бог, да я смогу совершенно забыть и о нем, и о тугах. Моя миссия в Джханси — Пам, эти лепешки и предупреждения — все это сейчас лишь сухая листва, развеянная ветром, обо всем этом можно забыть из-за урагана, который потряс Индию. Теперь никому не будет дела до того, куда я спрячусь или что буду делать. Мой дух рос с каждой минутой — когда я думал о моем первом бегстве из Джханси, то мог сказать, что ужасный опыт, полученный в Мируте, того стоил.

Вот вам другая сторона моего трусливого характера — если вас легко испугать, то вы так же быстро можете воспрянуть духом, стоит опасности миновать. Ну, конечно, она пока не совсем миновала меня, но зато я снова был среди друзей и к тому же как сказал Ильдерим, мятеж не был таким уж непреодолимым бедствием, как мне казалось. Конечно, как только британцы переведут дух, этим проклятым мятежникам останется только бежать без оглядки, а Флэши будет во всю глотку кричать: «Ату их!» — с безопасной дистанции. А ведь и меня могли зарезать вместе с остальными в Джокан-баге — я вздрогнул от ужаса, при воспоминании о страшном рассказе Ильдерима — или сжечь живьем в Мируте вместе с Доусонами. Клянусь Юпитером, в конце концов дела обстоят не так уж плохо.

— Хорошо, — важно сказал я, — Канпур подойдет.

Разве я сознавал тогда, что этими словами практически вынес себе приговор?

Между тем я наконец-то хорошенько выспался — ощущая себя в полной безопасности в окружении негодяев Ильдерима, и весь следующий день мы провели в развалинах храма, послав одного совара на поиски Шадман-Хана, добывавшего для нас лошадей. Весь этот день до нас доносились звуки горнов и барабанов из долины, где армия рани готовилась к ведению собственных маленьких войн с соседями. Вечером Ильдерим рассказал, что владычице Джханси удалось собрать несколько сотен пеших воинов и несколько отрядов конных маратхи, да еще с полдюжины пушек — неплохо для начала. К тому же в то тревожное время, благодаря сокровищнице Джханси, она могла обещать регулярную плату своим солдатам, а заодно обещать им отдать на разграбление Орчу — после того как она разделается с ее деваном.

На следующее утро объявился-таки Шадман, восторженно кудахтая от гордости за собственные успехи. Он с приятелями уже наложил лапы на шестерых лошадей, которых укрыл в чаще, в нескольких милях от города, а теперь у него созрел прекрасный план, как разжиться еще полудюжиной скакунов.

— Этой индийской шлюхе нужны кавалеристы, — ухмылялся он, — так что я просто пришел на майдан в ее лагере и предложил свои услуги. «Я могу подыскать шесть своих старых приятелей по службе Компании, которые способны проскакать до Джеханнума и обратно всего лишь за рупию в день и за долю в военной добыче, — сказал я этому безносому борову, который там у них командует кавалерией, — если вы дадите мне шесть добрых коней для них». «У нас хватает лошадей с избытком, — ответил он, — приводи своих приятелей и каждый получит пять рупий в день, карабин и расшитый чепрак в придачу». Я ударил с ним по рукам на десяти рупиях на нос — так что дайте только завтра шестерым из нас присоединиться к их кавалерии, и уже к ночи мы смоемся оттуда и встретимся с тобой, риссалдар, приведя лошадей на всех. Отважный план, не правда ли — да к тому же он обойдется этой шлюхе-рани в шестьдесят рупий, дюжину лошадей и кучу амуниции!

Никто не выглядит столь радостным, как пуштун, замышляющий какую-то пакость, — его приятели одобрительно похлопали Шадмана по колену и пятеро уехали с ним в тот же вечер. Ильдерим, я и оставшиеся трое подождали до вечера и пешком двинулись в район леса, где была назначена встреча. Здесь мы нашли шесть лошадей и охранявшего их совара, а около полуночи подъехал и Шадман с остальными, чуть не лопаясь от смеха. Им не только удалось увести еще шестерых лошадей, но и подрезать поджилки дюжине других, заколоть уснувшего начальника конницы и поджечь склад с фуражом — просто для того, чтобы доставить удовольствие кавалерии рани.

— Отлично, — прорычал Ильдерим, призывая их к молчанию. — Мы вернемся к этому делу, когда снова приедем в Джханси. Нам еще надо расплатиться за Джокан-баг, не так ли, мой кровный брат?

На мгновение он сжал мое плечо, когда мы уже сидели верхом в тени деревьев, а остальные выстраивались за нами в колону по двое. В отдалении, абсолютно черные на пурпурном фоне ночного неба, вырисовывались контуры цитадели Джханси и города, простершегося у ее подножия. Ильдерим вглядывался в них блестящими глазами — я так четко помню этот момент: теплый мрак, запах индийской земли и лошадиного пота, скрип кожи и мягкий топот копыт. Я вновь подумал об ужасах Джокан-бага — и о рани, этой прекрасной девушке, там, на своих качелях, в увешанном зеркалами дворце, с мягкими коврами и драгоценной мебелью — пытаясь убедить себя в том, что все это принадлежит одному миру.