Легенды Оромеры. Великий Орёл. - Александр Игнатьев

пёстрая змея из людей и их транспортных средств колыхалась, сокращалась, растягивалась, и медленно, но неуклонно двигалась, втягиваясь в ненасытную раззявленную глотку столицы. Перед самыми воротами суетилась усиленная смена стражи: проходные налоговые сборы были сегодня крайне обильными, и стражники буквально сбивались с ног, перебегая от одного транспорта к другому. Кто-то из стражников заинтересовался приближающимся дирижаблем, махнул алебардой, что-то прокричал... С тем же успехом он мог бы попытаться взять налог вон с того пролетающего над стеной голубя.

Оддбэлл усмехнулся и покачал головой.

- Вот странно, да? - обратился он к Оберону, - Сколько живём в этих землях оборотнями — а я ни разу не слышал, как организован сбор налогов с тех, кто не идёт в ворота, а перекидывается и спокойненько себе пролетает над ними?

Лоцман хотел что-то ответить, но не успел. В дверь гондолы не громко, но уверенно постучали.

Оддбэлл с Обероном переглянулись с выражением лиц, похожим на то, которое изображают на сцене бродячие актёры в комических миниатюрах про двух незадачливых друзей-сыщиков: «Нич-чего не понимаю!». Оберон подошёл и решительно открыл дверь с таким видом, словно твёрдо приготовился, входя в собственный дом, увидеть там стоящий под парами огромный грузовой локомобиль, готовый двинуться с места.

На пороге, цепко держась красными лапками за поперечный брус, сидел тот самый голубь, которого Оддбэлл минуту назад наблюдал через иллюминатор. Ну, или во всяком случае очень похожий. Птица время от времени балансировала, помогая себе короткими взмахами крыльев. В клюве голубь держал плотный красно-белый конверт с правительственным вензелем.

На правах хозяина и капитана судна Оддбэлл встал со своего места, подошёл к двери, наклонился и взял послание. Птица тут же отцепилась от порога, взмахнула крыльями и унеслась вниз, сделав эффектный глубокий вираж. «Ещё и выпендривается!» - подумал мистер Блэст, захлопнул дверь, вернулся в кресло и распечатал конверт.

В нём оказался лист гербовой бумаги, на которой каллиграфическим почерком значилось:

«Дирижабль «Летящий на...» приравнивается к пассажирскому наземному четырёхколёсному транспортному средству, шестёркою тяжеловозных коней влекомому, и подпадает под статью налоговой повинности, установленной для тяжёлого пассажирского транспорта, в праздничные и ярмарочные дни». Далее указывалась сегодняшняя дата и сумма побора. Документ закреплялся длинной витиеватой казначейской подписью.

Бумага была составлена явно заранее: под тип, название транспорта и дату оставлено место, заполненное позже, другими чернилами и другой рукой.

- Ну вот тебе и ответ, как берут поборы с пролетающих, - усмехнулся Оберон. - Ладно, нам всё равно придётся выйти, хотя бы для того, чтобы отправить отчёт Луизе с ближайшего телеграфного пункта. Там же и побор оплатим.

На том и порешили. Чтобы не заострять внимание на неприятном, продолжили воздушный осмотр праздничного города.

«Я вижу всё из облаков, не забывай об этом, крошка!» - как ни в чём не бывало напевал Оддбэлл. Визит мытаря в голубином обличье нимало не повлиял на прекрасное настроение этого неисправимого оптимиста.

Вдруг песенка оборвалась на полуслове, а беззаботная улыбка слетела с его лица, словно бумажная маска на ветру. Оддбэлл поднялся с кресла, подошёл к столику и снова вытащил из брошенного туда конверта налоговое уведомление. Развернул его, внимательно вгляделся в текст и навис над столиком, как коршун над выводком полевых мышат.

- Как... КАК ОНИ ОБОЗВАЛИ МОЙ ДИРИЖАБЛЬ??!!

Глава 38 ПУТЕШЕСТВИЕ НАЧАЛОСЬ. Так вот ты какой! (Александр Игнатьев)

.....А-а-а-а-а-а-а-а по пыльной дороге

Шёл солдат крива-а-аногий?

А за ним восемна-а-а-адцать ребя-я-я-ят

Они зашли-и-и-и-и в реста-а-а-аранчик

Чекалдыкнуть ста-а-аканчик

Но продали-то им лима-а-ана-а-ад...

Орал Костя, шагая по ровному тракту с огромным рюкзаком за спиной. Следом плелась невесёлая, нагруженная скарбом лошадь, на которой, (с целью уменьшения массы тела), на самом верху, как на насесте, сидела полуоглушённая и весьма недовольная курица!

Где-то через час ошеломление от внезапной встречи с НЛО стало стихать. Песни, переполнявшие грудную клетку, как-то быстро выкатились наружу и притихли, оказавшись в серой дорожной пыли. Плечи предательски заныли, напоминая о непривычно тяжёлой ноше. На лбу появились бисеринки пота.

Он расстегнул куртку и оглушительно чихнул, не заметив подло вылезшего с обочины на дорогу, корня. Боль от падения в колене оказалась такой неожиданной и резкой, что парень громко охнул, растянувшись во весь рост, носом в пыль, под тяжестью рюкзака.

Девгри, философски бредущая следом, остановилась, выставив уши топориком, и осуждающе посмотрела на лежащего.

Сзади резко зашуршало, и, словно через распахнутое в яркий полдень окно, рядом появилась худенькая, завернутая в коричневый плед, взъерошенная девушка, с крохотным пушистым пёрышком, застрявшим в волосах...

— Костя, ты что? Ты что лежишь-то? Тебе больно? — спросила она взволнованно.

Этот взгляд, вдруг стёр все превратности бестолкового пути, которые, вырвавшись вместе с невесёлыми мыслями, улетели в синее небо из глубины сознания.

Он попытался улыбнуться. Но, сев, поморщился от резкой боли в колене. Потом неуклюже снял рюкзак и кособоко встал.

— Похоже, я сильно грохнулся, — буркнул парень, почему-то смутившись.

— Надо посмотреть, — засуетилась она...

Косте стало как-то внезапно легко, и всё вокруг окрасилось в яркие радостные цвета. Где-то сзади шуршала сумками быстро одевающаяся Эмили, а он сидел, отодвинув тупую боль в глубины сознания.

Давно стёрлось злое разочарование от их первой встречи. Сейчас он был готов прожить вот так, в дороге, и два и три месяца, лишь бы эта маленькая взъерошенная курица ещё и ещё раз ТАК смотрела на него...

Она вернулась. Дала попить и стала аккуратно вытирать разбитое колено.

Костя огляделся. Небо над ними было сине-бирюзового цвета, словно, это и не небо плыло лёгкими пушистыми облаками, а белые лодки, качались по изумрудным волнам.

Наконец, острая боль утихла. Подлый корень, удовлетворённый падением путника, спрятался, в ожидании новых неудачников. Надо было идти дальше.

***

Спустя три часа колено раздулось, и ковылять стало окончательно невозможно. Да и Эмили выбилась из сил, помогая тащить вещи.

— Чёртово барахло! — бурчал Константин. — Надо выкинуть всё.

Но вещи не бросал и продолжал хромать по дороге.

По его прикидкам, старый заброшенный тракт давно должен был влиться в новое широкое шоссе с трактирами и гостевыми домами. Но дорога петляла, и каждый новый поворот открывал вид то на тёмный зимний лес, то на серый, в тонкой корке инея, луг, то на блестящую холодным серебром, медленно текущую ледяную воду в далёкой излучине реки...

На небе, словно из тумана, стали появляться первые неяркие звёзды. Придорожные кусты,