Скобелев - Борис Васильев

Имеретинский, спрятав улыбку, молча кивнул. Потом спросил:

— За высотой — река Осма. Она проходима?

— Не везде, ваша светлость, — ответил Куропаткин. — В местах бродов болгары обещали поставить условные знаки.

— Сколько пушек у Рифата-паши?

— Восемь орудий.

— Если понадобятся резервы, сообщите через капитана Жиляя.

— Не понадобятся, ваша светлость.

— Следовательно, приказ о штурме может исходить только от вас, Михаил Дмитриевич, — улыбнулся князь. — Если вопросов нет, предлагаю господам командирам выехать к частям.

— Мокроусов вернулся? — спросил Скобелев, проводив Имеретинского.

— Так точно, Михаил Дмитриевич, — Федор шагнул к генералу.

— Проводи генерала Добровольского до места и будь на связи с его колонной.

Сопровождать Добровольского пришлось уже в темноте, и Федор никаких ориентиров так и не запомнил. Возвращался один, стараясь держаться левее, чтобы не угодить к туркам, и приехал уже под утро. Устал до невозможности, на сон оставалось часа три, и, доложив дежурному, он сразу же завалился на койку.

Проснулся от грохота: в пять утра все батареи Скобелева одновременно открыли огонь. Земля ощутимо вздрагивала, полотнища палаток полоскало от тугих ударов потревоженного воздуха, и тут уж стало не до сна.

— Чего маешься? — спросил Млынов. — Поднимись на горку, — с нее все как на ладони.

Рыжая выглядела сейчас уже не рыжей, а скорее огненной: на ее скатах беспрестанно рвались снаряды. Всплески разрывов, клубы дыма, комья земли фонтанами взлетали в воздух, рев и грохот больно били в уши.

— Зажали мы турок! — с восторгом прокричал Федору капитан Жиляй.

Адъютант Имеретинского был прав: артиллерия зажала противника, методически расстреливая его укрепления. Федор посмотрел направо, куда вел ночью Добровольского. Он скорее угадал, чем увидел войска, стоявшие в боевых порядках, и вздохнул с облегчением, поняв, куда скакать, если Скобелев пошлет его с приказом.

Вскоре к ним поднялся Скобелев — как всегда, в белом кителе, с Георгием на шее, — Куропаткин, Млынов, дежурный офицер и немолодой полковник-артиллерист. Генерал долго рассматривал в бинокль Рыжую и высоты правее ее.

— Отменно работают артиллеристы! — прокричал полковник. — Точно и слаженно!

— Слаженно, да не точно, — отозвался Скобелев. — Второй час по одному месту — это, по-твоему, точно?

— Дальность не позволяет, Михаил Дмитриевич, — развел руками полковник.

— Дальность?.. Млынов, прикажи Василькову выдвинуться как можно ближе к туркам.

Млынов молча побежал к батареям. Федор видел, как из общей линии отделилась четверка орудий. Впереди размашистой рысью ехал командир в нижней рубахе. Ездовые нещадно гнали лошадей, позади грохотали зарядные ящики и фуры.

— Мастеровой выехал, — с удовольствием отметил Скобелев. — Сейчас он им покажет кузькину мать.

— Что же он без мундира? — удивился полковник.

— Обет дал, — невозмутимо пояснил генерал. — Алексей Николаевич, что это турки на огонь не отвечают, а?

— Сам удивляюсь.

— Хитрит Рифат-паша, не хочет до времени орудия обнаруживать. Ничего, заставим. Как только Васильков пристреляется, подкиньте ему еще парочку батарей. Посмотрим, у кого нервы крепче. Сколько Рифату лет?

— Сорок пять, что ли.

— Не «что ли», а докладывать точно! — строго сказал Скобелев. — Я должен знать, с кем воюю, а посему приказываю изучать врага досконально, вплоть до имен его любовниц. Теперь вот извольте гадать, почему он на огонь не отвечает. То ли страх, то ли выдержка, то ли расчет — что у него на уме?

Рифат-паша ответил вдруг, но совсем не так, как можно было бы предположить. Оставив без внимания все орудия, громившие Рыжую гору, он обрушил пушечный и ружейный огонь на колонну генерала Добровольского.

— Что он стоит? — закричал Скобелев. — Мокроусов!..

Федор ринулся вниз, к подножью горы, не дожидаясь приказа: он был уверен, что знает этот приказ. Вырвав поводья у казака, вскочил в седло, с места дав шпоры. Дорогу вспоминать было некогда, и он помчался напрямик.

— Куда это он? — удивленно спросил генерал.

— К Добровольскому, — пожал плечами Куропаткин.

— Идиот, его же убьют сейчас!

— Авось, проскочит.

— Авось? — заорал Скобелев. — На авось девки рожают, а не сражения выигрывают. Вот Рифат-паша на авось не воюет; он точно мое слабое место нащупал. Так двинул по сопатке, что искры из глаз. А этот… Жив он еще?

— Скачет, — сказал Млынов, не отрываясь от бинокля.

— Хотел бы я знать, с каким приказом! — продолжал бушевать Скобелев. — Ведь не спросил даже! Не поинтересовался! Может, я хотел воды у него попросить… Чтоб духу его к вечеру не было, если живым вернется!

Федор мчался, приникнув к напряженно вытянутой, мокрой от пота лошадиной шее. Он схватил не свою лошадь, стремена оказались не по ноге, и очень боялся, что она споткнется. Может, от этого, а может, и от уверенности, что пуля его не тронет, он не обращал внимания на обстрел. На том же аллюре вылетел из-за кустов, оказавшись перед фронтом готовых к бою шеренг.

— Вперед! — он спрыгнул с седла. — Вперед!..

— Вы привезли приказ? — спокойно осведомился Добровольский.

— В атаку! — крикнул Федор. — Именем генерала Скобелева!

— Господа офицеры! — помедлив, отдал приказ генерал.

Барабанщики ударили дробь. Офицеры вырвали сабли из ножен, и колонна, дружно, как на параде, шагнула навстречу турецкому огню.

— Бегом! — кричал Федор. — Сближение опаснее всего!.. Он бежал впереди в английском костюме для верховой езды, коротких сапожках и нелепой каскетке: именно этот наряд и вселял уверенность, что турки в него целиться не станут. Позади грузно топала пехота, все убыстряя шаг.

На возвышенности все молчали. Вопреки диспозиции, колонна Добровольского начала атаку раньше штурма Рыжей горы. Бой грозил перевернуться с ног на голову, но Скобелев умел подчинить общей идее любую случайность. Поэтому Куропаткин с академическим спокойствием отметил:

— Восемь двадцать три. Генерал Добровольский начал атаку Осминских высот.

— Прекрасно начал, — сказал Скобелев. — Жиляй, доложи его светлости об инициативе Добровольского и перебрось батарею прикрыть его фланг.

— Слушаюсь!

— Прикажете играть общую атаку? — спросил Куропаткин.

— Зачем? Все батареи — на линию Василькова. Ну, Рифат-паша, не ожидал ты такого афронта? — Михаил Дмитриевич азартно расхохотался. — Проверим, что ты за полководец, сейчас я тебе окончательно все карты спутаю. Млынов, вели расчехлить знамена, а оркестрам — беспрерывно играть марши!