Мы будем первыми! Родное небо - Сергей Баранников

class="p1">У Смирнова я получил очередную пятёрку и обещания, что скоро непременно полетаем. Иван Степанович сокрушался, что «такой пилот пропадает» на инженерном факультете и даже предлагал перевестись, но я для себя уже всё решил и не стал менять шило на мыло.

По итогу двух семестров я поднялся в рейтинге на второе место. Кто знает, удалось бы мне обойти Тихонова, если бы не его выходка, но Марк сам вырыл себе яму.

— Знаешь, Мих, с тобой опасно враждовать, — произнёс Артём, когда мы обсуждали события этого дня.

— Почему это?

— Ну, как это? Все твои враги вылетели из академии, а некоторые не без последствий. Денис, староста твой, Меркулов… Правда, пострадал не сам Константин, а его отец, но Меркулову вряд ли от этого легче.

— Знаешь, с моим поступлением связана одна тёмная история. Я ведь почему не прошёл по конкурсу на пилота? Кто-то испортил мою экзаменационную работу по русскому языку. И теперь я думаю, что этим кем-то был не кто иной, как отец Константина, так что теперь мы с ним квиты.

— А почему бы нам это дело не отметить? — хлопнул в ладоши Лёха и посмотрел на нас.

— По поводу свершившейся мести, или закрытой сессии?

— Можно совместить оба варианта, — нашёлся Абрамов.

Я потянулся к кошельку, но Лёха меня остановил.

— Сегодня за тебя плачу я.

— С чего это такая щедрость?

— Забыл, что ты мне пять тысяч занимал в начале семестра? Держи! Батя с вахты приехал и привёз денег, так что я теперь могу раздать долги и жить спокойно.

Сессия осталась позади, но первый курс ещё не завершился, ведь впереди ещё маячила ознакомительная летняя практика, а сразу после лётчиков пройдут полёты и у нашего факультета.

Глава 20

Полет

— Как думаете, куда нас отправят? — задумался Лёха, когда мы всем блоком собрались на кухне завтракать перед первым днём практики.

— Лишь бы не заторы на речке убирать, — шумно выдохнул Артём. — Мне прошлого раза с головой хватило. Я на следующее утро после этой вылазки руки не мог разогнуть.

Я помнил выездную волонтёрскую акцию к реке Белая этой весной. Мы здорово потрудились там и сцепились с Меркуловым, а на следующий день у меня ныли все мышцы, хоть я и старался поддерживать себя в хорошей физической форме. Руслан даже ухом не повёл и чувствовал себя как ни в чём ни бывало, а вот Тёма едва с кровати слез и опоздал на пары, поэтому я отлично понимаю почему он не хочет повторения.

— Держите нос выше! Думаю, мы отправимся смотреть аэропорт. И потом, нам скоро летать. Нужно хоть в глаза увидеть эти самолёты, взлётно-посадочную полосу и проникнуться мыслью, что скоро поднимемся в небо.

— Мих, тебе бы стихи писать, а не ракеты проектировать, — произнёс Абрамов, не разделяя моего оптимизма.

— Да что гадать? Скоро узнаем, — оборвал нас Руслан.

Беседа заглохла, и остаток завтрака мы провели погружёнными каждый в свои мысли.

Мои догадки подтвердились, стоило нам прибыть в академию. Рязанцев и Смирнов загадочно улыбались, а потом пообещали устроить нам экскурсию на аэродром. Немного позже, когда за нами приехал транспорт, стало понятно веселье наших наставников.

— Знакомьтесь, молодёжь, легендарный ЗИЛ-157 с бортовым кузовом, — торжественно произнёс Рязанцев, осматривая старичка, которого я застал ещё в прошлой своей жизни. Если бы не горящие от радости глаза декана лётчиков, я бы решил, что он издевается. — Именно на таких мы с Иваном Степанычем в бытность курсантами ездили на аэродром. Вот, откопали для вас раритет, чтобы вы прониклись духом ушедшей эпохи. Пусть это будет маленькой традицией.

— А эта штуковина точно до аэродрома доедет? — поинтересовался Коля Золотов, скептически разглядывая трёхосный грузовик.

— И не только до аэродрома, он всю нашу необъятную страну пропахал. У этой машины пробег, чем на машинах у ваших отцов. Всё, хватит языками чесать, запрыгивайте!

Рязанцев устроился в кабине рядом с водителем, а Смирнов полез в кузов вместе с нами. Казалось, Иван Степаныч ненадолго забыл о своём статусе и снова вернулся в годы своей молодости, потому как всю дорогу отпускал шуточки и болтал без усталости. Лишь когда впереди замаячило здание новенького Ворошиловградского аэропорта, Смирнов взял себя в руки и напустил на себя важный вид.

Поездка на стареньком ЗИЛе стала хорошей проверкой нашего вестибулярного аппарата, которую прошли далеко не все. Двух девчонок немного подташнивало после поездки, поэтому пришлось усадить их на стулья и подождать, пока они придут в себя, прежде чем продолжить экскурсию.

Но ожидание стоило того! Вдали от аэропорта был оборудован отдельный аэродром со своими взлётно-посадочными полосами и ангарами. Здесь же стояли самолёты, на которых нам предстояло полетать: четыре красавца Л-39. Да, пусть они были далеко не новенькими, но выглядели безупречно. Иначе и быть не может — не соответствующий требованиям самолёт просто не допустят к полётам.

— Сегодня вы можете осмотреться, но за штурвал вас не пустят, — пояснил Смирнов. — Зато можете посмотреть как летают ваши сверстники. Думаю, если вы увидите как они успешно справляются с заданием, у вас отпадёт страх перед полётами, ведь сомнения тольуо у вас в сознании. Всё, что нужно, вы уже получили на занятиях.

На взлётно-посадочной полосе толпились лётчики, ожидая приказа. Среди них я заметил и Макса Фомина, который махал мне рукой. Рязанцев умчался руководить полётами, а к нам присоединился куратор. Именно Быкову предстояло следить, чтобы мы никуда не влезли пока Иван Степанович и Лев Михайлович готовят лётчиков.

Парни явно волновались перед первым полётом в своей жизни, хоть и пытались сохранять лицо и не показывать волнения. Самолёт, на котором Рязанцев взлетел с первым студентом, провожали глазами абсолютно все. Ничего особенного они не делали, просто поднялись в небо, сделали три круга и приземлились обратно. На всё ушло не больше получаса. В принципе, для первого раза и этого достаточно.

Когда парень выбрался из кабины пилота и направился к нам, его обступили плотным строем.

— До сих пор руки трясутся! — поделился впечатлениями лётчик.

— Как всё прошло? Как ощущения от полёта?

— Шея затекла просто невероятно. Летать на симуляторе и на реальном самолёте — совершенно разные вещи. По крайней мере, ощущения совсем другие. Тебя буквально вдавливает в кресло пилота, хоть самолёт и не шибко мощный.

— Рязанцев часто брал