Лондонские тайны - Поль Феваль

— Бесси, ради Бога, что случилось? — беспокойно спрашивал Стефан. — Отвечай же, Бесси!

— И не говорите, мистер! Бедняжки! Во всем Сити не было таких красавиц. Ах ты, Боже мой!

Стефан, поняв, что он ничего не добьется, выбежал на улицу и, вскочив на первого попавшегося извозчика, отправился на Корнгильскую улицу.

Глава девятая

НЕОБХОДИМО ДЕЙСТВОВАТЬ

Бедная мистрисс Мак-Наб почти сходила с ума. Всю ночь она не смыкала глаз, дожидаясь племянниц. С горьким плачем она рассказала все Стефану. Молодой человек молча выслушал ее. Потом громко зарыдал, закрыв лицо руками. Мать, обливаясь слезами, сказала прерывающимся голосом:

— После Бога ты единственная у меня надежда, Стефан!

При этих словах к Стефану возвратилась его спокойная энергия. Действительная жизнь овладела всеми силами его ума и воли. Он почувствовал себя способным, чтобы приняться за выполнение тяжелой задачи.

— Надейтесь на Бога и положитесь на меня, матушка, — успокаивал он мать.

Но ни Стефан, ни его мать не знали, что, опасаясь гнева своих господ, служанка Бесси утаила, что она впустила в дом незнакомца, и на их расспросы ответила только, что барышни ушли, не сказав ей ни слова.

Прежде всего Стефан направился к полицейскому комиссару. Всю дорогу он раздумывал о том, куда могли деваться молодые девушки. Мысль его почему-то остановилась на незнакомце-мечтателе. Но зачем ему похищать обеих сестер? Притом Клара любила его, а не он ее. Более ужасная догадка временами овладевала его умом: быть может, молодые девушки попали в руки буркера.

У комиссара Стефан рассказал все дело и просил тотчас же начать поиски.

— Да, да, дело важное, — заговорил комиссар. Мистер Кросс, потрудитесь записать требование мистера Мак-Наба. Это очень, очень важное дело. Правда, у нас их такое множество. Потрудитесь зайти через две недели.

— Две недели! — изумленно воскликнул Стефан. — Но господа…

— Извините меня, мне некогда… Ваш покорный слуга.

— Нельзя ли…

— Ничего нельзя, мистер.

— Я согласен вознаградить.

— А!.. Вознаградить. Потрудитесь об этом переговорить с мистером Кроссом. Я крайне занят, у меня просто кружится голова. Ваш покорный слуга.

Мистер Кросс — это длинное и худое писарское существо, с угловатым, некрасивым лицом, окаймленным густыми, встрепанными баками. Вежливо поклонившись Стефану, он пригласил его в соседнюю комнату.

— Извольте видеть, — начал он, — все эти поиски стоят крайне дорого. Прошу присесть. Вы изволили сказать о похищении двух молодых девушек. Позвольте спросить, они хороши собой?

— Это зачем же вам?

Не сердитесь, я слышал, вы очень подробно описали их, но, право, этого мало. Я могу отлично, например, описать вам красного Ферджуса, понимаете, Жевиотдельского разбойника, и что же выйдет? Что он как две капли воды похож на…

— Но ради же Господа! Не будем терять времени. Они обе красавицы.

— Гм! Так это станет дорогонько, мистер, очень дорогонько…

— Я и не думаю торговаться, мистер.

— Очень, очень благородно с вашей стороны. Будь они дурны собой дня через четыре они были бы выброшены на улицу. Но красавицы… хе, хе! Совсем другое дело!

Стефаном овладевала досада и отвращение.

— Ах, мистер, вам обойдется это очень, очень дорого.

— Но могу ли я, по крайней мере, быть уверен…

— В нашей готовности послужить вам? О, будьте уверены!

— Поиски будут по всему Лондону, не так ли?

— О, Лондон так громаден! — Мистер Кросс вздохнул.

— Но вы найдете их! Я плачу пятьдесят, сто фунтов, сколько хотите!

— Я вижу, что вы понимаете и представляете все предстоящие трудности, — ответил писарь, приятно и довольно улыбаясь. — Будьте уверены, что мы употребим все силы. Но не угодно ли вам будет пожаловать на первые издержки.

Стефан молча выложил на стол несколько пятифунтовых ассигнаций.

— Уверяю вас, вы останетесь нами довольны, — говорил мистер Кросс, провожая Стефана.

Надежды наполнили сердце Стефана, когда он вышел из полицейской конторы. На воздухе он скоро успокоился. «Можно ли полагаться на уверения и обнадеживания жадных и алчных людей? — подумал он. — Нет, нет и нет».

Однако необходимо и действовать. Бедные девушки, где бы они ни были, конечно, ожидали защитника и избавителя. Но что делать? Что предпринять? Куда направиться?

Глава десятая

ДО ЧЕГО ДОВОДИТ НИЩЕТА

Едва Стефан сделал несколько шагов, как ему бросилась в глаза дощечка на двери: «Контора мистера Бишона». Стефан невольно побледнел от пришедшей ему в голову мысли. Как доктору, Стефану не раз приходилось слышать имя мистера Бишона, торговавшего человеческим мясом. Полиция видела в ужасном торге необходимое зло и потому смотрела сквозь пальцы.

Стефан хотел бежать, но непреодолимая, таинственная сила тянула его к громадному дому. Однако он долго не решался позвонить.

С другой стороны улицы за всеми движениями Стефана жадно следил нищий лет сорока, в лохмотьях черного фрака. Все лондонские нищие отличаются от джентльменов только изношенностью костюма. На лице нищего выражалось отчаяние крайней бедности. В Лондоне для того, чтобы иметь возможность умереть с голоду, необходимо быть честным человеком, так как всякий порок может составить доходную статью.

После некоторых колебаний нищий подошел к Стефану и тихо попросил:

— Милорд. Одно слово.

— Что тебе? — Стефан быстро обернулся.

— О, милорд, не гневайтесь, — продолжал нищий, выговаривая слова с ирландским акцентом. — Хочу вам сказать, что я могу взять вполовину дешевле, чем мистер Бишон.

Стефан попятился назад.

— Разве ты продаешь трупы?

— Да, милорд, — печально ответил нищий.

У Стефана защемило сердце, и он с боязнью спросил:

— Нет ли у тебя трупа молодой девушки?

Нищий очень грустно посмотрел на него и ответил:

— Понимаю. Нет, милорд, я не убийца.

— Так ты крадешь трупы из могил, — с сожалением спросил Стефан.

— Избави меня Бог, я католик.

— Но что же ты мне предлагаешь?

— Труп, который через час будет вашим.

— Но где же ты возьмешь его?

— О, не заботьтесь об этом. Я имею человека на примете.

— Живого?

— Полумертвого, — печально ответил нищий.

— И ты хочешь убить его?

— Что делать.

— Но по какому же праву, несчастный?

— По праву собственности. Я предлагаю вам самого себя, милорд.

Стефан с искренним состраданием посмотрел на него, забыв на минуту о собственном несчастьи.