Лондонские тайны - Поль Феваль

Люди, в обязанности которых входит доставление наложниц в гарем всемогущих сластолюбцев, всегда по необходимости пылкие поэты.

Граф машинально повернулся к Анне и, вооружившись лорнетом, с тупым равнодушием евнуха стал рассматривать прелестную девушку.

— Не дурна, — лениво проговорил он, — но в другой раз, после, Патерсон, в другой раз.

И оба вышли из комнаты.

Бембо едва дышал: он понял все. Ему сделалось легко, когда эти люди ушли. Закутанный человек с лорнетом на глазах был ему теперь ненавистен. Воображение и ум Бембо заработали, придумывая средства освободить молодую девушку, ставшею, как ему казалось, жертвой самых гнусных замыслов.

Глава четвертая

СТРАЖ ГРАФА ВЕЙТ-МАНОРА

Прошли два дня. Бембо сидел у окна в коридоре. Анна спала. Дверь в ее комнату отворилась и вошли люди, которых Бембо уже видел.

Патерсон молча подошел к кровати и снял с Анны одеяло. Протянув руки, он, по-видимому, готовился поднять Анну. Лоб Бембо оросился холодным потом. Но граф Вейт-Манор повелительным знаком остановил Патерсона, который с почтительным поклоном вышел. Граф, наклонившись, поднял с пола какую-то бумажку, которая упала на пол, когда Патерсон снимал с Анны одеяло.

Неодолимая сила тянула Бембо в этот дом, где, как он был убежден, готово было совершиться ужасное преступление. Лишь боязнь оставить одного маркиза Рио-Санто сдерживала Бембо. Он бросился к двери и заглянул в замочную скважину. Рио-Санто сидел в кресле, а больной спокойно лежал.

В комнате Анны между тем происходило следующее. Без внимания бросив на стол попавшуюся ему бумажку, граф рассеянно смотрел на Анну.

— О! Если бы она полюбила меня… — сказал он тихо.

Немного спустя в его голосе послышались горечь и раздражение:

— Полюбить меня! Я богат и знатен, был молод. Слышал я, как говорили, что я и хорош собою, но кто любил меня? Единственная женщина на свете, которую я любил, обожал, которой дал имя, отдал сердце, все, обманывала меня! Я не мог назвать ее дочь моею дочерью, и, прогнав от себя мать, прогнал и ребенка.

Бледное, усталое лицо графа исказилось неприятной улыбкой.

Он продолжал:

— Шестнадцать лет тому назад я отдал ребенка этому бессердечно-безжалостному человеку, который каменной стеной стал между матерью и дочерью. Она страдает, плачет, горюет, тем лучше!

При этом его глаза упали на Анну.

— И она была молода и счастлива, когда я увидел ее в первый раз. Я похитил ее. Я, лорд Вейт-Манор, предлагал руку дочери ничтожного ирландца. И она не полюбила меня, а предпочла мне какого-то презренного нищего. И почему я не встретил этого несчастного и не раздавил его как червя!

Граф судорожно заломил руки назад. Лицо его побагровело от прилившей крови. Сильное волнение овладело им, и он, сделав несколько шагов по комнате, остановился у стола.

— К чему вспоминать о прошедшем! — проговорил он, наливая себе вина. — Эта девушка прекрасна и, по крайней мере, теперь мой почтеннейший братец не отравит предстоящего мне удовольствия!

Он с шумом поставил на стол пустой стакан. Анна проснулась, вскочила и вскрикнула от ужаса. Но граф уже не представлял никакой опасности. Глаза его опять упали на бумажку, бывшую ранее в его руках. Он машинально развернул ее и прочел. Побледневшее лицо его судорожно искривилось и, заскрежетав зубами, он поднял кверху сжатые кулаки.

— Опять! — яростно прохрипел он. — Опять он!

На бумажке было написано: «Прелестно, милорд! Я наблюдаю за вашими любовными похождениями. Бриан Ленчестер».

Нам известно, что Бриану Ленчестеру было вовсе не до того, чтобы наблюдать за братом. И записка эта была уже давно подброшена в комнату, предназначенную (Бриан знал это) для любовных удовольствий графа. Но граф ничего этого не знал и ему сейчас же представилось, что Бриан где-нибудь близко, что все слуги и Патерсон изменили ему, и он окружен врагами. В изнеможении граф Вейт-Манор опустился на стул. Анна испуганно смотрела на графа, не смея пошевелиться.

Вдруг граф громко позвал к себе Патерсона. Тот вошел в комнату.

— Поди сюда! — закричал граф, хватая со стола графин с вином.

Патерсон догадался и бросился к двери. Граф пустил в него графином, который разлетелся вдребезги о дверь.

Анна закрыла глаза.

— Поди же сюда! — крикнул опять граф.

— Ну, да, как бы не так! Подожду, когда свалишься! — пробормотал Патерсон.

Через минуту граф катался по полу в конвульсиях.

Анджело Бембо не видел этого. Он бросился в свою комнату и схватил пистолеты. Сбежав вниз, он заглянул в замочную скважину. Рио-Санто с беспокойством стоял подле постели больного, ожидая, очевидно, кризиса.

Но образ Анны заполнил сознание Бембо.

— Успею! — мелькнуло у него в голове, и он бросился вниз по лестнице. Едва Анджело выскочил на двор, как увидел, что его помощь совсем не нужна: в карету, стоявшую у подъезда серенького домика, укладывали графа Вейт-Манора.

Глава пятая

КОВАРНЫЙ ЗАМЫСЕЛ

Отсутствие Анджело продолжалось всего несколько минут. Вбежав в коридор, он прежде всего увидел Ловели, которая с жалобным воем царапалась в дверь кабинета, Анджело, не размышляя, бросился туда. Собрав все силы, он поднял маркиза и перенес его в кабинет.

— Скорее за доктором! — кричал он.

— Муре здесь.

Бембо сильно нахмурился: он заметил беспорядок на столе и в бумагах маркиза, некоторые ящики не были даже задвинуты.

Муре спокойно осмотрел бесчувственного маркиза: пощупал пульс, шею, живот.

— Подите вон! — приказал он слугам.

Слуги молча вышли.

— Синьор, — обратился Муре к Анджело, — я люблю быть с моими пациентами наедине.

— Но, доктор.

— Время очень дорого, синьор.

— Скажите же по крайней мере есть ли надежда?

— Я молчу, синьор.

Вспыхнувший Бембо едва удержался от резкого ответа, однако, направился к двери.

— Синьор! — остановил его доктор, — мне очень мешает собака, возьмите ее, пожалуйста, отсюда.

Ловели не сводила глаз с доктора. Как бы отгадав намерения Бембо, собака бросилась было под стол, но юноша успел поймать ее за ошейник и утащил за собой.

Доктор повернул ключ в замке, как только Бембо затворил дверь. С торжествующей улыбкой доктор возвратился к Рио-Санто.

— Потух, наконец, этот гордый, всесильный взгляд, столько раз заставлявший трепетать меня самого, говорил он. Да, без тебя, Рио-Санто, я был бы первым, я бы управлял той всемогущей общиной, которая составляет «большую семью». И вот твоя жизнь в моих руках! Слышишь ли, Рио-Санто, в моих руках, и я отказываюсь помогать тебе! Я произношу твой смертный приговор. Еще четверть часа и Эдуард, глава и отец «большой семьи», будет безжизненным трупом. «Вашу честь» поглотит земля! Но его тайна? От кого я узнаю ее? Я должен узнать его великую цель.