Лондонские тайны - Поль Феваль

Однажды хозяйка потребовала за квартиру денег. Денег у меня не было, и меня выгнали из дома.

Куда идти? У меня не было ни знакомых, ни приюта. Я целый день бродила по громадному городу. К вечеру я почувствовала голод. В голове была тяжесть. Мутные глаза невольно закрывались. Меня не держали ноги, и я готова была упасть, как кто-то схватил меня за руки и поддержал. От неожиданности и изумления у меня раскрылись глаза. Подле меня стояли две молодые девушки и с ними молодой джентльмен, немногим старше их, который вел их под руку. Я никогда не забуду, милорд, прелестных лиц этих девушек. Невозможно передать, сколько доброты было у них во взгляде! Сколько сострадательности выражали их очаровательные личики!

— Что такое с этой девушкой? — спросила одна из них ласковым голосом.

— Она умирает с голода! — сказал молодой джентльмен, внимательно посмотрев на меня.

— С голоду! — с ужасом повторили молодые девушки.

Старшая обняла меня одной рукой, на глазах младшей показались слезы.

— О, возьмите ее с собой, к нам! — воскликнули они обе вместе.

Молодой джентльмен с прежним вниманием продолжал смотреть на меня. На его лице отражалась доброта, но эта доброта соединялась с осторожностью, обдуманностью, которые не всегда бывают у людей его возраста.

— Нет, нельзя, Анна, — сказал он, — нельзя Клара! Нам нельзя взять с собой этой девушки! Но мы имеем возможность, и наша обязанность помочь ей. — Сказав это, он вынул из кармана две золотые монеты и положил их мне в руку.

— Мало этого! — вскричали молодые девушки, и в одно мгновение два их кошелька очутились в кармане моего передника.

После этого я никогда более не видала этих двух ангелов, но в моем сердце запечатлелись их прелестные лица и их имена, и я прошу Бога, чтобы он доставил мне возможность когда-нибудь отплатить им за все добро, которое они для меня сделали!

На эти деньги я купила хлеба и нашла приют. Но деньги у меня опять все вышли. Что мне оставалось делать? Я сделалась уличной певицей и пела у дверей одной таверны. На деньги, которые бросали мне прохожие, я покупала себе хлеба. Но так как около меня на улице собиралась толпа, то полиция запретила мне петь.

Тогда-то, Бриан, в первый раз мне засела в голову мысль покончить с собой. У меня не было решительно никакой светлой точки в будущем, никакой надежды; я решилась умереть и пошла к Темзе. По дороге, от усталости и истощения, я упала на крылечко какой-то таверны. Хозяйка хотела сначала прогнать меня, но, увидев мое красивое лицо, взяла меня к себе в услужение.

Далее Сюзанна рассказала о той ужасной жизни, которую принуждена была вести в таверне, где исполняла самые грубые работы и ежеминутно переносила брань и укоры от злой хозяйки. Она дошла до того воскресного вечера, когда мистрисс Борнет ударила ее в лицо.

— Я опять пошла к Темзе, — продолжала она, — но в ту самую минуту, когда я готовилась броситься в реку, удержал меня слепой Тиррель.

— О-го! — произнесла француженка, удвоив внимание.

Тиррель молчал, наставив ухо.

— Я еще прежде замечала, что глаза слепого с особенным вниманием останавливались на мне. Еще тогда его лицо поражало меня, но в ту самую минуту, когда он остановил меня, свет из ближайшего окна пал на его лицо и мне показалось…

Герцогиня наклонила вперед голову, вытянув шею, чтобы лучше расслышать слова Сюзанны, но в то же мгновение руки слепца зажали ей уши.

— Мне показалось, что предо мной стоит тень моего отца, — произнесла Сюзанна, невольно содрогнувшись.

— Все это странно! — сказал Бриан задумчиво. — Тут заключается какая-то тайна, которую я открою.

Тиррель презрительно пожал плечами и разжал уши герцогини де Жевре.

Сюзанна передала о своем прибытии в Вимполь-Стрит, о той роскоши, которой ее окружали, и об угрозах, которые ей делали. Она не забыла и о сцене, разыгранной около постели Персеваля и упомянула даже о таинственном пароле «ночной джентльмен».

По окончании рассказа Сюзанна обратилась к Ленчестеру, устремила на него свои черные глаза и тихо сказала:

— Теперь, милорд, вам известна вся моя жизнь, Я открыла вам всю свою душу, скажите теперь, смею ли я еще любить вас?

Бриан не отвечал. Из прекрасных глаз красавицы покатились слезы.

— Милорд, — произнесла она, — я жду.

Ленчестер вздрогнул и страстно прильнул своими губами к руке Сюзанны.

— Сюзанна, — сказал он с почтительной нежностью, — тот, кому вы дарите вашу любовь, должен гордиться ею перед целым светом. Вы много страдали и хотя были в самой смуте порока, но вашего чистого сердца он не запятнал своим грязным прикосновением. О, Господь дал вам столь же прекрасные душевные качества как и физические!

Бриан преклонил одно колено и продолжал:

— Хотите ли стать женою Ленчестера?

— Хочу ли я, милорд! — произнесла Сюзанна, не находя слов для выражения своей радости.

— Идемте, — вскричал Бриан, — в этом доме вам не следует оставаться ни одной минуты. Вы знакомы с графиней Дерби, она даст вам приют до тех пор, пока я не получу права быть единственным вашим покровителем и защитником. Идемте!

— Я готова, — отвечала Сюзанна с невыразимым восторгом.

В это мгновение дверь растворилась и на пороге показался слепой Тиррель. Сзади него следовали четыре человека с решительными и отчаянными лицами.

— Милорд, — обратился к Ленчестеру слепой, — в этот дом вы вошли одни, одни вы и оставите его.

Сюзанна в страхе схватила руку Бриана, он нежно отклонил ее. Глаза его бросали молнии, лицо приняло грозное выражение и он как бы вызывал своих врагов на бой. Однако он овладел своим негодованием и произнес спокойным голосом:

— Хорошо, сэр Эдмонд, я выйду один. До свидания, миледи.

Он поспешно вышел из дома и прямо отправился в полицейское бюро. Переговорив несколько минут с Брианом, полицейский комиссар дал ему констебля и несколько человек полицейских.

Спустя полчаса констебль стучался у дома под N 9-м в Вимполь-Стрит и требовал именем короля, чтобы ему отворили.

— Да спасет Господь его Величество! — отвечал насмешливый голос из окна первого этажа. Окно закрылось. Спустя минуту отворилась дверь.

Приняв необходимые предосторожности, полиция вошла в дом. Никто не выходил к ним навстречу. В комнатах все было в беспорядке, как бы после быстрого, внезапного отъезда: шкафы открыты, мебель сдвинута со своих мест. Полиция обшарила весь дом от чердаков до погребов. Нигде не оказалось ни хозяина, ни прислуги.

Дом был совершенно пуст.

ЧАСТЬ II