Где-то во времени. Часть первая. - Anthony Saimski

— Логично, — кивнул Гарик и потянулся к магнитоле.

— Громко не включай, Вован спит.

— Само собой...

Мезенцев сначала убавил громкость, а потом нажал на клавишу воспроизведения. Из динамиков раздалось пение Курта Кобейна, и Мезенцев быстро подстроил громкость так, чтобы музыка была слышна достаточно отчётливо, но при этом не мешала говорить.

Буквально с первых же тактов Нат начала довольно покачивать головой и посмотрела на Мезенцева.

— Это кто?

— «Нирвана». Не слышала раньше?

Девушка помотала головой.

— Серьёзно? — ухмыльнулся Игорь. — Как это можно было пропустить, девяносто первый год же!

Мне захотелось хлопнуть себя по лбу. Похоже предстояло не только разработать алгоритм поведения в каждом новом мире, но ещё и провести ряд тренировок, для отработки таких вот ситуаций.

— Ой... — тихо буркнул Мезенцев, поймав мой выразительный взгляд.

— Круто стучит. Простенько, но ровно, — сказала брюнетка и, подняв руки принялась махать в воздухе, изображая игру на воображаемых барабанах. И самым удивительным было то, что каждое движение точно попадало в удар записанной установки, словно та и правда находилась перед ней вместо торпеды буханки.

— Ничего себе... — я не смог сдержать в голосе восхищённых интонаций. — Играешь?

— Да, немного, — кивнула девушка. — Но такую группу не слышала ни разу. Малоизвестные, только начинают?

— Да... — улыбнулся Гарик. — Так, локальный успех, если можно так выразится...

Я улыбнулся, вспомнив историю про то, как Мезенцев мечтал попасть на живой концерт «Нирваны». И я вполне мог рассказать её нашей новой попутчице, тоже выставив Игоря в глуповатом свете и отплатив таким образом за прекрасные воспоминания «парнишки из шестидесятых», но не стал.

Суть истории была простой. Когда Игорь первый раз услышал музыку Курта Кобейна, она буквально взорвала его сознание. Вывернула душу наизнанку и нашла отклик в каждой клеточке организма. И конечно же он захотел попасть на концерт «Нирваны». Вот только беда заключалась в том, что слушать группу Гарик начал в девяносто седьмом... Каково же было его разочарование, когда он узнал, что Кобейн застрелился три года назад и группы больше не существует.

Впрочем, мы всё равно собирались всей компанией двадцатого февраля каждого года, чтобы отметить день рождения музыканта. Пили пиво, слушали лучшие песни и философствовали о жизни, каждый в силу своего скудного опыта и общего понимания вопроса.

— Подожди, подожди, — торопливо протянул Гарик, останавливая запись и щёлкая клавишей перемотки. — Если тебе нравится, то ты должна... Нет! Просто обязана услышать вот это...

Я улыбнулся, понимая о чём идёт речь.

Магнитола перестала гудеть и щёлкнула.

— Надо бы погромче сделать, но ничего, — Мезенцев буквально вдавил в корпус кнопку воспроизведения. — Бабах проснётся, послушаем как надо. А пока...

Размеренное гудение двигателя и шуршание шин по асфальту нарушил резкий гитарный бой, открывающий песню «Манящий запах юности». Гарик на несколько секунд оторвался от дороги, наблюдая за реакцией девушки. Я тоже невольно стал легонько выстукивать ладонями культовый ритмический рисунок.

Брюнетке явно нравилось то, что она слышит. Стоило только вступить гитаре с дисторшеном, как она тут же подхватила «Нирвану» на воображаемой установке.

Что-то кольнуло сердце. На какое-то мгновение я словно почувствовал себя снова в нашем родном мире. Будто ничего и не случилось, а мы просто поехали в дальний Гариковский сад. Разве что вместо бежевой десятки, или пригородной электрички, оказались в салоне буханки. Впрочем, это было не важно. Важно было то, что Гарик сейчас начнёт подпевать протяжным голосом, не очень попадая в ноты, но зато абсолютно точно передавая эмоции Кобейна, и всё будет выглядеть так, словно ничего и не было.

— Да! — закивал головой Гарик. — Скажи супер?

— Очень круто, для неизвестной команды, — согласилась Нат.

Глава 12

Бесконечный «Миллер»

До секретного места мы добрались ближе к вечеру. Во всяком случае Гариковские часы показывали начало седьмого, а вокруг начинало темнеть. Бушующий ветер полностью разогнал серые тучи, но небо по-прежнему оставалось затянутым белёсой пеленой. Вокруг пустой асфальтовой дороги тянулись березовые рощицы. Небольшие поля и пролески убегали вдаль. Повсюду виднелись красновато-коричневые выходы горной породы, опутанные мокрой травой. За время пути нам так и не встретилось ни одной машины или хотя бы намёка на населённый пункт. Я попытался представить, сколько времени понадобилось девушке, чтобы пешком преодолеть это расстояние. Придя к весьма приблизительным выводам, я всё же лишний раз убедился в том, что она явно чего-то не договаривает. Только пока было не понятно почему.

— Здесь налево, — сказала Нат, указывая на широкую полосу примятой травы, убегающую в поле и скрывающуюся за порослью невысоких берёз.

Мне стало немного спокойнее, когда я отчётливо различил, что следы оставлены не чем иным, как автомобилем. Дорогой это тяжело было назвать, но всё же трава была прикатана достаточно хорошо. Значит, какое-то транспортное средство проходило здесь довольно часто.

Нашему взору предстало небольшое приземистое здание, расположенное на окраине пролеска. Теперь хоть что-то разрушало сюрреалистичную картину мира, который, как мне уже начинало казаться, словно состоял из одних пролесков и дороги.

Впрочем, я никак не мог определить, на что именно была похожа эта постройка. Складывалось такое впечатление что кто-то неведомый пытался одновременно совместить в ней двухэтажный особняк и несколько бетонных боксов автобазы.

Никакого забора вокруг не было. Белёсые стены, словно небрежно выкрашенные грубой кистью, давно покрылись серо-зелёными пятнами плесени и мха. Покосившееся деревянное крыльцо с кривым козырьком нагоняло уныние. Широкий дверной проём гаража зиял чернотой. Одна створка больших сорванных ворот была прислонена к стене, а вторая лежала в траве неподалёку.

Было очевидно, что дом давно заброшен, а может и не был обитаем вовсе. Зато рядом с входом действительно виднелось большое кольцо, выложенное из почерневших шлакоблоков и огораживающее солидную кучу мокрых углей. Рядом стояли ещё несколько столбиков из двух-трёх блоков, на которых вполне можно было сидеть, если накрыть сверху чем-нибудь мягким.

Я