Операция «Спасти кота» - Нелли Ускова

– Я просто хочу его погладить.

И если Соня не успевала защитить кота или остановить праведный гнев Сени, то Сеня взрывался.

– Дебил, ты понимаешь, что ты его так убьёшь?! – тряс с силой он мальчика. – Ему больно!

Никита кота выпустил, но начал кричать, вырываться, болтать в воздухе ногами, пытаясь дотянуться до Сени.

– Мелкий убийца котов! – прорычал на него Сеня и выпустил из рук.

Тот упал на пол и в его глазах застыл какой-то нечеловеческий ужас, глаза заблестели, а потом он вскочил, с остервенением хлопнул дверью и убежал в ванную, закрылся там.

– Он что, расплакался?! – перепугалась прибежавшая на крик Соня.

Никита никогда не плакал, он выражал боль по-другому: бросал вещи, огрызался, рычал, хлопал дверьми, но не плакал. Даже когда чувствовал вину, всё равно весь сжимался и смотрел исподлобья.

Почему-то Никита всегда реагировал на прикосновения Сени вспышкой безудержной ярости. Даже от простого похлопывания по плечу вздрагивал, группировался, а уж если Сеня хватал его, то начинал орать, визжать, лягаться и кусаться с таким неистовством, будто его убивают.

На прикосновения Сони реагировал спокойно, даже льнул к ней, когда хотел получить свою порцию ласки, но и та часто обнимала его, любила разглаживать ему волосы, а если Сеня пытался обнять мальчика, тот часто отталкивал, сразу отбегал и занимал боевую позу.

Они с Соней знали, что так будет, что будет период адаптации, когда ребёнок «проявит» себя, морально готовились и настраивались на трудности, кризис бы обязательно миновал, но вот сколько времени придётся ждать, никто не мог сказать. Как приручить, обуздать Никиту никто не знал, даже Сонин психолог не смогла подобрать к нему ключик, он не раскрывался, а на угрозы и наказания реагировал ещё большим протестом и мог сделать что-то назло. Иногда он доводил Сеню, и тот угрожал:

– Я тебя сейчас выпорю!

– Сеня, только не бей! Пожалуйста, только не бей его, – всегда встревала Соня и останавливала Сеню.

61. Жаркое лето

Впереди маячило лето, и Соня собиралась с мальчишками уехать в Тверь на дачу к родителям, где те проводили время с дочками Карины. И Сеня пообещал отвезти их после дежурства.

Его разбудила Соня, она сидела рядом и встревоженно заговорила:

– Сень, ты только не ругайся! Пообещай, что не тронешь Никиту?

– А что он натворил? – Сеня сразу напрягся.

– Он побрил Сеню, – выдохнула Соня, она тоже была расстроена. – Сказал, что лето и коту в шубе жарко, я увидела, когда он уже половину спины сбрил.

– Что за идиот?! – закатил глаза Сеня и пошёл смотреть на изуродованного любимца, но когда увидел лысого Сеню, кое-где с порезами, замазанными зелёнкой, разозлился не на шутку.

Никита с Тёмой собирали вместе пазлы, но Никита после каждого вставленного кусочка начинал скакать по комнате, заметив Сеню, сразу замер, сжался, смотрел исподлобья, значит, чувствовал вину.

– Думаешь, Сене было жарко? – Сеня взял машинку для стрижки.

– Сень, пожалуйста, не надо, – Соня догадалась, что он хочет сделать.

Но Сеня будто её и не заметил, поставил на середину комнаты стул:

– Садись, тебе, наверное, тоже жарко?

У Никиты были волнистые волосы, немного кучерявились. Соня любила ласково расчёсывать его, а он всегда успокаивался и балдел от этого.

– Сень, не надо! Шерсть у кота отрастёт, сейчас лето, ничего страшного, – всё ещё пыталась остановить его Соня и тянулась отобрать машинку. – Я Сене жилеточку сошью, чтоб не мёрз.

– И волосы отрастут! – Сеня с силой усадил Никиту на стул, тот пытался сопротивляться, но Сеня надавил ему на плечи. – Я же тебе обещал, что сделаю с тобой то же самое, что и ты с котом! Не дёргайся, чтобы не поранил, – и он включил машинку, Никита зажмурился и дрожал, а волнистые волосы сыпались на пол.

Из миловидного мальчика с кудряшками Никита превратился в лысого уголовника, ходил грустный и злой и с Сеней не разговаривал до самой Твери.

Видимо, на даче было больше простора и деятельности, куда можно приложить неуёмную и деструктивную мальчишечью энергию, поэтому Никита там хоть и носился, зато стал реагировать на всё более спокойно. Только почему-то всячески избегал дочерей Карины, хотя Аня была ему ровесница, но от неё шарахался, как от огня, прятался, а ей, наоборот, Никита стал интересен. Маленькую Юлю Никита будто не замечал, но зато стал ближе общаться с Тёмой, нашёл в нём союзника и вовлекал того в авантюры.

Детям на свежем воздухе явно было лучше. Когда Сеня приезжал, они катались на речку, устраивали пикники, собирали черешню и малину. Даже однажды поехал с мальчишками на рыбалку, но Никита запутал леску и оторвал крючок, даже ни разу не закинув удочку, и от скуки кидал ракушки и камушки в воду или носился с воплями подстреленного индейца по берегу, а Тёма сидел и гипнотизировал жаб, не обращая внимание на поплавок.

Порыбачить спокойно Сене не удалось, потому что всё время нужно было возвращать Никиту, чтобы он не убежал далеко в лес:

– Вам Соня ни разу не рассказывала про сома Семёна. Он живёт в Волге и исполняет желания? – Сеня глянул на Никиту, тот уже явно собирался опять по-тихому смыться в лес.

– Нет, не рассказывала. А любое-любое выполнит? – заинтересовался он.

– Наверное, любое. Сонино желание он выполнил, можешь сам у неё спросить. Нужно только его поймать.

– Я сейчас поймаю! – наполнился решимостью Никита, подсел к Тёме, взял его удочку в руки.

– А сомы не кусаются? – вдруг подал голос Тёма, при этом почему-то указывая на своих жаб. Он полчаса смотрел на них, а они на него. Сене даже начинало казаться, что они общаются телепатически.

– Смотри, сожрут тебя сейчас! – развеселился Никита и начал удочкой глушить несчастных жаб, те быстро уплыли, а поплавок зацепился за рогоз.

– Так, всё! Порыбачили, и хватит! – отобрал у него вторую удочку Сеня, пока и на ней не оторвался крючок. – Поедем домой.

Может, Никита взрослел, может, на него так действовала