Византиец. Смоленское направление - Алексей Борисов

      - Жаль, такой воин, но это его выбор. - Савелий понял, что больше не сможет поговорить с Айно и поспешил к воротам. Начиналась вторая фаза сражения.

      За стеной в лесу, Швентарагис давал последнее указание перед штурмом.

      - Витовт, Кейстут, Любарт, как откроются ворота, вы со своими людьми вбегаете во двор и окружаете терем, постарайтесь вышибить дверь. Гвидон, твои люди проходят к воротам у реки, и не дают никому сбежать. Постарайтесь как можно больше взять живьём.

      Ворота распахнулись, в темноте было плохо видно, кто это сделал, да разве это важно? Литвины побежали вперёд, телохранители Швентарагиса остались на месте, впрочем, как и боярин Гвидон. Не добежав метров десяти до ворот, плотный строй запнулся и рассыпался, послышались вопли и многочисленные литвинские проклятья. Многие шипы нашли ступни атакующих, а некоторые и другие участки тела. Перед воротами образовалась куча тел, задние напирали на передних, те протыкали ноги, падали и не давали пройти вперёд. По этому скоплению дали залп из арбалетов. Швентарагис не взял ни одного лука, все остались с десантом, отвечать было нечем. Более десяти человек остались лежать у ворот, пусть убито немного, но раненые в бой уже не пойдут. Витовт уцелел, от стрел уберёг щит, а торчащие из земли, как иголки у ежа шипы, не задели ноги. Вот и ворота, впереди дом, скорее туда. Не пройдя и пяти шагов, низкорослый Витовт рухнул на землю, стальной трос зажужжал как гитарная струна, подниматься стало страшно. Из всего десятка он уцелел один, рядом упали ещё три дружинника, через мгновенье свалился Кейстут с двумя болтами в груди, не помогла и куртка с железяками, нашитыми на внутренней стороне, снятая с тевтонского рыцаря.

      - Отходим, засада! - Крикнул Любарт, сообразив, что дело оборачивается совсем не так, как было задумано.

      Литвины побежали назад, по телам раненых и павших бойцов. Быстрее, к спасительному лесу, где за деревьями можно укрыться, передохнуть, не боясь смертоносных стрел. Тут и обнаружилось, что поле перед стенами усеяно волчьими ямами. Сработали, правда, всего две ловушки, но и этого было достаточно для смятия боевого духа. Многим показалось, что они везде и дисциплина рухнула. Первыми кто драпанул к лодкам, стали выжившие люди Гвидона. Сам он остался только потому, что был окружён телохранителями родственника. Швентарагис на глаз прикинул потери. Двенадцать было убито, сколько ранено - не понятно, но некоторые уже перевязывают друг друга. Много, но не смертельно. Литвины были опытными воинами. Неудачи случались и раньше, надо просто немного обождать, перевести дух и с новыми силами броситься вперёд. Колючек, пробивающих ноги больше не будет, ну а стрелы, так на войне убивают. Тем более была надежда на успешную высадку десанта, время как раз подходило, и ворота до сих пор открыты. Сейчас начнётся резня.

      - Вперёд, за мной! - Прокричал Швентарагис, увлекая оставшихся воинов в атаку.

      Бах! Ворота захлопнулись если не перед носом нападающих, то совсем рядом. И снова волна откатывается назад, оставляя убитых и раненых. Десанта с реки не слышно, помощи ждать неоткуда. Ещё шестеро легли у ворот и судя по всему навсегда. Способных держать оружие осталась меньше четверти отряда. 'Хоть волком вой' - думал про себя литвин. И вой раздался, да такой, что в ушах стало звенеть. Ворота крепости распахнулись, внутри зажглись костры, причём как-то сразу, и очень ярко. В воротах стоял, голый по пояс воин держа в руке боевой топор.

      - Я Айно! Вызываю тебя пёс-Швентарагис на поединок! Бой до смерти!

      Литвина передёрнуло от услышанного имени. Именно им когда-то пугала его несостоявшаяся младшая жена, проклиная перед смертью. При других обстоятельствах, Швентарагис бы наплевал на этот вызов. Он не был трусом, и без особого труда мог бы выйти победителем в схватке с двумя-тремя своими лучшими воинами, тем более, сейчас, когда злость от неудач только удвоила силы. Настал тот момент, когда своей удалью можно поднять боевой дух всей дружины, для решающей атаки. Поединок был наилучшим выходом. Отбросив щит, который не защитит от удара двуручного топора, Швентарагис вышел на освещённый участок перед воротами. Стрелы никто не пускал, стояла тишина, даже раненые перестали скулить. И тут он обратил внимание, насколько хорошо вооружён противник, все в броне, стальные закруглённые шлемы, почти у каждого щит, в руках либо топор, меч или шестопёр. Его ещё не оставляла мысль, что десант наверное заплутал и вот-вот начнётся атака. Он не понимал, что для него уже всё кончено, пора было думать о смерти, а не о том, как выжить. Один из телохранителей передал командиру другую секиру, с более длинной рукоятью и выслушал последнее наставление.

      - Как только я подрублю ему ноги, сразу врывайтесь в крепость. - Сквозь зубы, так, чтоб больше никто не услышал.

      Айно не волновал бой у ворот, он видел, как тренируются люди странного Алексия, как отдаёт приказы брат по вере Савелий. После обряда исполнения песни многое открылось рыжебородому воину, он знал, что всё будет в порядке, не знал только, как закончится поединок. Результат суда Богов неизвестен никому. Перед глазами стояла его жена и годовалый сын, скоро, совсем скоро они увидятся снова. Тяжёлое дыхание противника размыло видение. Кровник был в кольчуге и шлеме, топор по размеру почти не уступал топору деда, двигался немного тяжеловато, но умело. Немудрено, плохой воин не смог бы убить его жену, которая сама стоила двоих.

      - Хах! - Швентарагис не вытерпел и с криком нанёс удар первым, наискосок, чтобы обратным движением ударить по ногам.

      Айно отскочил и выбросил топор вперёд, удерживая одной рукой. Приём очень сложный, так как требует недюжинной силы руки. Дед рассказывал внуку, что после такого броска, соперник пытается сбить удар влево или вправо и нанести встречный. Это тот редчайший случай, когда на топорах можно фехтовать. Сильная рука может выдержать сбивающий удар, главное не бояться и послать корпус вперёд. Топор, скользя по топорищу противника, срезает пальцы, а если повезёт, то и ладонь. Любимый приём был отработан до автоматизма.

      - Как же ты смог зарубить мою жену? - Айно смотрел на безрукого Швентарагиса, пытавшегося пережать культю, перехватил топор двумя руками и разрубил лицо негодяя пополам, через полумаску шлема, вонзая сталь до самой груди.

      Литвины ахнули, но не дрогнули. Бой длился секунды и их рубаку-командира поймали на какой-то ловкий финт. Любарт повёл оставшихся в живых воинов в атаку. Айно, до этого абсолютно спокойный, вдруг преобразился, медвежий рык вырвался из его горла, топор совершил полукруг, срезая чью-то голову, рассёк грудину другому. Мгновенье и стальной полумесяц возвращается обратно. Снова упали двое. Один бился против десяти, Кирьян с Семёном выстрелами из арбалетов прикрыли фланги, литвины отпрянули и, сомкнув ряды, бросились на Айно, стараясь смять его щитами. Рыжебородый рубанул по ногам, свалил ещё двух, но голый торс уже заливался кровью, в левой руке торчал нож, бок, чуть выше боевого пояса был разрублен, а Айно всё стоял, внушая страх врагу одним своим видом.

      Савелий не вытерпел, нарушив просьбу Алексия не покидать стен крепости, он рванулся вперёд, на помощь Айно. Литвины побежали, последним, кого забрал с собой Айно, был Любарт. Топор увяз в теле десятника, а сил его вытащить уже не было.

      Бегство возглавлял Гвидон, так и не обнаживший свой меч ни разу. Бежали, как кабаны, загнанные на охоте, не разбирая мелких деревьев, напролом. О раненых никто не думал, свою б шкуру спасти. Призрак непобедимого воина с топором стоял перед глазами, казалось, что он бежит сзади, и вот-вот кровавая секира опустится на голову, разрубая напополам, как спелую тыкву.

      Обратно не вернулся ни один литвин, парочка наёмников Гвидона, драпанувшие в начале боя, возвращаться в Смоленск тоже не стали. Какой смысл, если обещанного серебра не видать, как своих ушей. Живот спасли, и то хорошо. Так и слонялись они по дремучим лесам, пока не вышли к передовому отряду Ярослава, описав события таким образом, что выходили они белыми и пушистыми.

      Раненым литвинам оказали медицинскую помощь. Выжили в основном те, кто проколол ноги при первом штурме и сумел отползти к лесу. Витовт, не получивший ни одной царапины рассказывал всё, что знает, а на вопросы, ответа на которые не знал - выдумывал. У меня создавалось впечатление, что спроси у него теорему Ферма, - Витовт и тут выкрутится. Тем не менее, основное было понятно - армия оккупантов голодает и вскоре покинет город, подпалив его в отместку.

      Вечером справляли тризну по Айно. Герой, сумевший в одиночку переломить ход сражения, спасший множество жизней ценой своей, заслуживал самых пышных похорон. Тело, облачённое в полный доспех, положили на трофейную ладью. Класть топор рядом с героем запретил коробейник, на правах родича. Это оружие Рода, секира будет служить дальше, как до этого служила сотни лет предкам Айно. Никто спорить не стал, не тот случай.