Боги мира реки - Филип Фармер

В этот миг из дома вышла женщина. Обворожительная — рыжеволосая, зеленоглазая, белокожая, длинноногая, полногрудая, с осиной талией. Черты лица у нее были не правильные: нос чуточку длинноват, верхняя губа малость коротковата, а глаза посажены немного глубже, чем надо. Но вместе они создавали прекрасное, значительное и незабываемое лицо. Женщина была пяти футов и семи дюймов ростом, в белом декольтированном платье из мерцающей ткани с разрезом на левом бедре, в белых босоножках на высоких каблуках. Ни драгоценностей, ни жемчугов. Только на правой руке блестел серебряный браслетик.

— Познакомьтесь: Софи Лефкович, — с улыбкой представил ее Фрайгейт. — Я встретился с ней на конференции писателейфантастов в 1955 году. После этого мы переписывались и время от времени встречались на других конференциях. Она умерла в 1979 году от рака. Ее дед с бабкой переехали из России в Кливленд, штат Огайо, в 1900 Году, а отец женился на местной уроженке, чьи предки, испанские евреи, переселились в НьюАмстердам в 1652 году. Забавно, но я однажды виделся с первым иммигрантом из их рода, Абрамом Лопесом. Правда, мы друг другу не понравились; он оказался ярым фанатиком. А Софи была домохозяйкой, но принимала активное участие в деятельности множества организаций, в том числе и Национальной женской организации. Кроме того, она заработала кучу денег писанием книг для детей под псевдонимом Бегония Уэст.

— Я уверен, они прелестны, — серьезно сказал Бертон. — Но ты же сам предостерегал меня от воскрешения писателей, помнишь?

— Да, многие из них прогнили насквозь, но не все.

Софи оказалась умной и интересной собеседницей, хотя и чересчур склонной к каламбурам. Она, похоже, была чрезвычайно благодарна Фрайгейту за свое воскрешение, а тот, в свою очередь, искренне ею восхищался.

— Мы, естественно, собираемся воскресить еще кое-кого. Иначе, без компании, мы быстро осточертеем друг другу. Хотя выбрать подходящие кандидатуры — дело нелегкое.

— Он ищет совершенства, которого все равно не найдет, — заметила Софи. Те, что совершенны, уже стали «продвинувшимися». Я ему говорю: выбирай более или менее подходящих, а если они нам не понравятся, пускай выметаются отсюда.

— Если так будет продолжаться, — сказала Звездная Ложка, башня скоро лопнет от перенаселения. Каждый воскрешенный начинает тут же воскрешать себе приятелей.

— В башне свободно может разместиться пара миллионов человек, возразила Софи.

— Но если каждый из них воскресит еще по четыре человека, население начнет расти в геометрической прогрессии, — сказал Бертон.

— Это бы еще полбеды, — вмешался Фрайгейт. — Нам грозят неприятности похуже. Намедни я разговаривал с Томом Терпином. Он говорит, две парочки из его мира пытаются обзавестись детьми. Они велели компьютеру исключить из своего рациона противозачаточные химические вещества. Том рассердился и сказал им, что, если женщины забеременеют, им придется покинуть Терпинландию. А они заявили, что им плевать.

Собеседники приумолкли, потрясенные новостью. Этики сделали все возможное, чтобы исключить появление детей, поскольку пространство Мира Реки не было рассчитано на прирост населения. А кроме того, свободные места предполагалось заселить воскрешенными, родившимися на Земле после 1983 года.

— Весь проект летит псу под хвост, — сказал Фрайгейт.

— Хуже — к чертям в преисподнюю! — отозвался Бертон. — Если он еще не там.

— Ну, по-моему, на преисподнюю это мало похоже, — улыбнулась Софи, обводя рукой их личный мирок.

В воздухе раздавались птичьи трели — анахроничные звуки, поскольку птиц в мезозойскую эру еще не было, — и попискивание парочки енотов, тоже забредшей из более позднего времени. Снизу доносились басовитые гортанные крики бронтозавров, топот тираннозавров, носившихся с грохотом пассажирского поезда или снежной лавины. Птеранодоны, размах крыльев у которых достигал тридцати футов, хрипло каркали, как простуженные вороны.

— Это временное явление, — отозвался Бертон.

Андроиды Дики и Ронни принесли еще спиртного. Фрайгейт с Бертоном, возможно вдохновленные присутствием андроидов, начали беседовать на свою любимую тему — о свободе воли и предопределении. Фрайгейт утверждал, что свободная воля играет более значительную роль в человеческой жизни, нежели механические, химические или ядерные элементы. Бертон, напротив, доказывал, что в большинстве случаев выбор людей предопределен химическим составом их организмов и привитыми в раннем детстве условными рефлексами.

— Но некоторым людям удается изменить свой характер к лучшему, — сказал Фрайгейт. — Они занимаются этим осознанно, прилагая немало труда, и усилием воли преодолевают рефлексы, порой изменяют даже врожденный темперамент.

— Я признаю, что свободная воля имеет значение в жизни некоторых людей, заметил Бертон. — Но лишь немногим удается эффективно использовать этот инструмент. В большинстве своем люди подобны роботам. А счастливое меньшинство способно развивать свою свободную волю только потому, что им позволяют это делать гены. Таким образом, даже свобода воли зависит от генетической предопределенности.

— Должен тебе сознаться, — промолвил Фрайгейт, — что я запросил компьютер, проводили ли этики какие-то исследования в области свободы воли и предопределения. Не с философской, а с чисто научной точки зрения. Компьютер сказал, что у него гигантская база данных, поскольку первые этики, предшественники Моната, работали над этой проблемой, а затем их работу продолжили люди Моната и их последователи, земные дети, выросшие в Мире Садов. У меня не было времени, чтобы просмотреть базу или хотя бы часть ее, но я, наверное, все равно ничего бы не понял. Поэтому я попросил выдать мне краткие выводы. Компьютер сказал, что проект еще не закончен, но с некоторыми выводами он может меня ознакомить.

Этики давным-давно составили список всех хромосом, установили их функции и проанализировали взаимовлияние генов. Поэтому когда они нас воскресили, то заменили испорченные гены здоровыми. С точки зрения физической, химической и электрической мы оказались в идеальных условиях.

Так что любые развившиеся потом недостатки имели чисто психологическое происхождение. Конечно же, наши психические и социальные рефлексы были оставлены. Если мы хотели от них избавиться, то могли это сделать строго самостоятельно. Он или она должны были прибегнуть к свободной воле, если таковая у них имелась и если они хотели к ней прибегать.

— Почему ты мне об этом не рассказывал? — спросил Бертон.

— Не сердись. Я просто хотел выслушать твое мнение, прежде чем открыть тебе правду.