Церковная жизнь русской эмиграции на Дальнем Востоке в 1920–1931 гг. На материалах Харбинской епархии - Светлана Николаевна Баконина

Миролюбов, цитируя означенную ст[атью], говорит: «Устранение же или удаление членов Еп[архиального] сов[ета] возможно только по суду, и то опять-таки Высшею Церковною Властию (ст. 56)».

Статья же 56-я гласит буквально следующее:

«Председатель и члены Еп[архиального] сов[ета] устраняются от присутствия по делу, к которому они прикосновенны, а в случае назначения над ними следствия или предания суду удаляются от присутствования впредь до рассмотрения дела».

Кем же они удаляются? Ясно, что правящим архиереем, п[отому] ч[то] по смыслу и духу Соборного определения о конструкции епархиального управления – архиерей и Еп[архиальный] Совет не равноправные органы епархиального управления, а последний подчинен первому. Ст[атья] 15-я гл[авы] II-й говорит твердо и определенно: «Епарх[иальный] архиерей по преемству власти от св[ятых] Апостолов есть предстоятель местной Церкви, управляющий епархией при соборном содействии клира и мирян». К тому же могут быть случаи, когда удаление д[олжно] б[ыть] немедленным.

Не вдаваясь в дальнейшие пререкания по означенному вопросу, я бы покорнейше просил г. профессора Миролюбова во имя той пользы и интересов Православной Церкви, о которых он так, повидимому, заботится, взять свое обещание обратно и не трудиться «излагать подробно конструкцию Епарх[иального] управл[ения]», п[отому] ч[то] такое изложение в свободном толковании принесет только вред и соблазн.

Член Епарх[иального] Рев[изионного] ком[итета]

Благоч[инный] В. Шапошников.

Русский голос. Харбин, 1923. 7 ноября.

25.

Профессор Н. Миролюбов

К вопросу о попытке незаконной ликвидации Харбинского Епархиального совета (ответ о[тцу] Шапошникову)

6 ноября 1923 г.

Попытка незаконной ликвидации Харбинского Епархиального совета со стороны правящего епископа вызвала много толков и суждений среди православного населения, в большинстве ставшего на сторону Епархиального совета, но явились лица, оправдывающие поступок правящего епископа.

К числу последних относится и о[тец] Шапошников. Последний, написав мне возражение на вынужденный протест, счел нужным преподать мне совет не выступать более в печати по затронутому вопросу, полагая, очевидно по вящему самомнению, что его возражением вполне исчерпан затронутый вопрос. Но прежде чем давать мне такой совет, правильнее было бы о[тцу] Шапошникову самому получше выучить тот предмет, о котором он взялся так докторально судить.

В самом деле, что представляет из себя возражение о[тца] Шапошникова? Слабые попытки, на основании неправильно толкуемых им самим церковных постановлений, оправдать поступок правящего епископа. Но ведь при ссылке на статьи закона недостаточно их только цитировать, а необходимо надлежащим образом их уразуметь, правильно истолковать согласно всем научным способам толкования.

Начнем свой ответ с первого пункта его возражения. О[тец] Шапошников, возражая мне, заявляет, что не архиепископ стал на путь революционный, издав свое распоряжение о ликвидации Епархиального совета, а совет, не подчинившийся этому незаконному распоряжению правящего епископа, который имеет-де право издавать такое распоряжение, и что Епархиальный совет имеет-де только право обжаловать это распоряжение Высшей Церковной Власти, а не через печать. Указанное возражение о[тца] Шапошникова, помимо его фактической неправильности (Епархиальный совет, не подчинившийся распоряжению епископа, именно обжаловал его незаконное распоряжение Высшей Церковной Власти, а не через печать), обнаруживает в авторе непонимание затронутого вопроса и незнание им законов и церковных постановлений. Откуда это взял о[тец] Шапошников, что неподчинение незаконным распоряжениям власти является революционным действием со стороны неподчинившегося? Очевидно, о[тец] Шапошников не уясняет смысла понятия революционного деяния, которое ведь и есть незаконный, самочинный, с превышением власти, и насильственный акт упразднения или изменения органов управления, и уж никак под это понятие нельзя подвести неисполнение незаконного распоряжения власти.

И откуда это о[тец] Шапошников мог почерпнуть странное положение, что епископ имеет законное право издавать незаконные распоряжения? Какой такой законодатель и где мог давать органам власти право издавать незаконные распоряжения? Для нас, юристов, такое положение сплошной абсурд.

Обращаясь по этому вопросу к законам, мы видим, что они дают подчиненным право не подчиняться незаконным распоряжениям начальства, а закон карает как начальника, издавшего этот незаконный приказ, так и подчиненного, исполнившего этот незаконный приказ (ст. 403 Ул[ожения] о нак[азаниях] и ст. 44 Уг[оловного] ул[ожения]).

Разъясняя данное положение закона, известный криминалист профессор Таганцев пишет: «Теория слепого и безответственного подчинения приказу начальника давно уже поколеблена в науке. Оно (такое подчинение) не может считаться нормальным, согласным с рациональным государственным устройством, одинаково противоречащим и существу человеческой природы, и разумности государственного организма. Такое учение могло возникнуть в эпоху рабства, абсолютных деспотий разного рода; его можно было поддерживать в известном объеме при существовании крепостного права; но оно неминуемо должно исчезнуть при первых начатках гражданской свободы. Этот принцип ответственности подчиненного за исполнение незаконного распоряжения распространяется на все отделы государственного управления (Русс[кое] угол[овное] прав[о], т. 1, ст. 505–506).

Такая же точка зрения проводится и в церковных постановлениях.

Во всех Соборных постановлениях проводится положение, что епископ должен поступать согласно Соборным постановлениям (Карф. 25), что все его распоряжения, несогласные с Соборными постановлениями, недействительны (Антиох. 19, Ник. 1-й вор., Ник. 2-го пр. 3-е, Сард. 15 и др.); за нарушение Соборных правил он извергается из сана, и все сообщавшиеся с ним отлучаются).

Та же точка зрения проводится и в современных церковных постановлениях, напр[имер] в постановлениях Поместного Всероссийского Священного Собора от 6/19 августа 1918 года в отделе «О мероприятиях о прекращении нестроений в церковной жизни», в посланиях Заграничного Архиерейского Собора по поводу так наз[ываемой] «Живой церкви» (см. Цер[ковные] Вед[омости] № 12, 13 за 1922 г.) и в послании Св[ятейшего] Патриарха Тихона по поводу этой же «Живой церкви» (см. Послан[ие] от 15 июля 1923 г.).

Что касается указания о[тца] Шапошникова на 44 ст[атью] Соб[орного] постановления, где говорится о разрешении разногласий между правящим епископом и Епархиальным советом Высшей Церковной Властью, то здесь имеются в виду разногласия в разрешении вопросов по конкретным делам, а не по предложениям епископа принципиального характера.

Если следовать в этом отношении толкованию о[тца] Шапошникова, то, напр[имер], предложение правящего епископа о принятии так называемой «Живой церкви» или, например, об отмене литургии и пр. должно также быть немедленно исполнено Епархиальным советом, и только затем принесена жалоба Высшей Церковной Власти; думаю, что и о[тец] Шапошников не примет этого абсурдного вывода из его толкования.

Что касается других возражений, как то, что внешний орган, при содействии которого архиерей управляет епархией, есть Епархиальное собрание, то это возражение объясняется непониманием со стороны о[тца] Шапошникова конструкции власти, которая имеет разные функции: распорядительную, административноисполнительную и судебную.

Если Епархиальное собрание есть высший орган распорядительной власти, то в области административно-исполнительной и судебной таким органом является правящий епископ вместе с Епархиальным советом, который в своих решениях ничуть не подчинен Епархиальному собранию, а исключительно Высшей Церковной Власти – Святейшему Патриарху со Священным