Первая колония - Юрий Ижевчанин

Тор понял, что настал момент ему показать всем, как выдерживают такой удар Высокородные. Он подошел к сыну, сидевшему на земле. Поскольку лежать ему было бы хуже, ему быстро сделали валик под спину и посадили. Отец взял его за руку и сказал:

— Сын, ты героически сражался. Твоя армия побеждает, и ты внес огромный вклад в ее победу. А теперь тебе надо принять главное в твоей жизни решение. Желаешь ли ты стать монахом?

Линс понял, что за вопрос ему задали. И ответ вырвался у него спокойный и непреклонный:

— Я хочу умереть воином.

— Тогда я зову священника, а тебе присваиваю чин десятника и награждаю золотой пластиной за храбрость, — сказал Тор, ожидавший такого ответа, но не желавший его.

К Линсу подошла мать, колени у нее подогнулись, она обняла сына и омочила его грудь слезами. Немного слез ей можно было себе позволить, но не истерические рыдания, которые лишь смутили бы дух уходящего. Говорить она ничего не говорила, а лишь гладила своего уходящего сына, не обращая внимание на то, что ее роскошный наряд заливает кровь. Мысли у нее путались:

Я сильная! Я все должна стерпеть!

Я мать! Мой мальчик должен умереть,

И осознать мне это ТАК невыносимо!

Но я должна для общества вести себя картинно,

Хотя мне в голос хочется рыдать, скорбеть…

А вслух она произнесла:

Ты наш герой! Ты настоящий воин!

И лучшей участи на небесах достоин!

Как стойко держится любимый мой сынок,

Хотя смертельно ранен он в висок.

И снова мысленно:

Я на коленях перед ним теряю все надежды…

И кровь его надолго сохранят мои одежды.

(Несущая Мир)

Тем временем Яре наконец-то нанесли критический удар, и ее удалили с поля битвы, на котором остался Лир и трое соперников. Но двое из них оказались выведены из строя: один точным ударом Лира, а второй отсчетом потери крови. И все свелось к поединку Лира и Суя. Суй, у которого теперь тряслись руки от сознания, что он только что убил на самом деле, был моментально повержен. Синие победили в тяжелейшей битве.

Яра бросилась к брату. Ей, как рабыне, можно было поплакать более откровенно. Она с рыданием бросилась к ногам Линса, обняла их, не обращая внимание на боль в своих многочисленных ушибах и ранах, поцеловала и заговорила:

— Прости меня, брат! Я охраняла лишь братца Лира и совсем забыла о тебе. В твоей смерти есть и моя вина.

— Сестричка! — ласково сказал Линс. — Ты делала, что должно.

И Линс погладил по волосам сестричку, которая бросилась было бежать, чтобы поплакать в укромном уголке. Но наставник Крон подставил ей ногу, взял за ухо и строго сказал:

— Немедленно к целителям! Обрабатывай раны! Тебе еще три порки предстоят. Откладывать их надолго не хочу.

К Линсу подошел Жинг и, как и полагается по ритуалу, поздравил достойного противника с доблестной смертью и попросил у него прощения. Линс, как тоже полагалось, простил его.

Армия синих во главе с Лиром выстроилась перед уходящим воином, на груди которого лежала золотая пластина за храбрость, и проскандировала:

— Мы победили! Спасибо, герой!

— В такой день умереть не жалко! — ответил Линс, улыбаясь.

Только после этого Лир смог подойти к брату и попрощаться с ним.

Ангтун, как рабыня, могла не так сдерживать свои эмоции. Она, плача, подбежала к Линсу, поцеловала его ноги и быстрее удалилась, чтобы не смущать его уходящий дух своими рыданиями.

Монах выбрил Линсу макушку и священник начал гладить ее, помогая душе выйти. А доктор, убедившись, что Линс готов к смерти, вынул из мозга осколок копья. Хлынула кровь, и душа Линса улетела ввысь.

— Лети, душа, в обители света! — вскричали все, как и полагалось говорить при смерти героя или праведника.

Почему-то здесь никому не желали покоиться с миром, считая такой исход хуже ада. Душе желали счастливого путешествия и наилучшей участи.

Еще один герой битвы, столь обидно раненый Ярой Клир, был в эти минуты просто счастлив. Крисса в азарте лечения мальчика, в которого она была по-детски влюблена, израсходовала все силы и теперь спала, положив ему голову на грудь. Клир, укрытый вместе с ней полотнищем, лежал и гладил ее по голове. Их детская любовь стремительно превращалась в настоящее чистое чувство. А Клир думал о том, как хорошо быть смертельно раненым на поле битвы. Красивые женщины тебя целят, воины тебя прославляют, и ты счастлив, несмотря на боль. Боль даже еще усиливает ощущение радости от такого почитания. И он произнес:

Сладчайшая воина участь: погибнуть в победном бою.

Цветами его увенчают, и гимны ему пропоют.

Душа отлетает в круг света, а слава осталась земной,

И в сердце моем навсегда ты, ушедший мой друг, мой герой.

Того, кто в сражении ранен, прекрасные девы целят,

И сам полководец великий его обнимает, как брат.

Он выполнил долг гражданина, достоин средь лучших воссесть,

Любовь ему станет наградой, а вечным достоинством: честь.

Достойная гибель героя на смену десятки зовет,

Награды терпящему раны для мужества лучший оплот,

Мы помним деяния предков, мы верно заветы храним,

Коль час испытаний настанет, все орды врагов отразим.

Военный наставник, услышав стихи подумал:

"Наивный Клир не думает, что в реальной битве воины не сдвинутся с места и могут просто затоптать раненого сапожищами. Что выносить его с поля битвы будет некому, и он долго будет истекать кровью в компании трупов и умирающих. А потом могут прийти к нему не братья по оружию и не верные их слуги, а мародеры. И даже когда его вынесут, полководец, занятый множеством других дел, навестит его лишь на минуту, чтобы наградить. И друзья забегут ненадолго: их ждут грабеж, награды и пир. И целительница будет занята со столькими ранеными, что ему внимания почти не уделит, она займется теми, кого можно спасти. Но все это будет во взрослой жизни, когда Клир уже крепко решит для себя, что лучшая участь для воина: геройски погибнуть в славной битве. Это решение заменит ему все те внешние знаки почитания, под влиянием которых оно вошло в его душу и сердце."

А вслух он ответил:

Прямо с утробы

В кровь нашу вплавлена честь.

Хоть и жаль мертвых,

Юных героев

Ныне мы славим, скорбя.

Вечером Тор, шатаясь и чувствуя, как будто в сердце у него громадный холодный камень, вошел в дальнюю комнатку, где без лишних глаз плакала Эсса, а ее утешала Ангтун.

— Злая Судьба! Три сына, и всех потерял! — воскликнул Тор и тоже зарыдал.