Раб из нашего времени. Книги 1 -7 (СИ) - Юрий Иванович

На том завтрак и закончился, хотя несколько вкусностей я в себя затолкать успел. Да и пиалу со сметаной опустошил, нисколько не смущаясь приподнятых бровей хозяйки домашнего очага. Как это ни странно, но никто из детей даже полусловом не обмолвился о своих желаниях тоже побывать на корабле, хотя по умоляющим взглядам братьев-двойняшек было легко заметно, как им тоже хочется на эту экскурсию. Видимо, старпом и дома умел поддерживать строгую дисциплину среди своих деток. А может, их заранее успели предупредить: экскурсия только для гостя и ради гостя. Солидный дядька! Да на флагман другого человека и не возьмут старпомом.

Но почему тогда глава семьи так легкомысленно относится к знакомству своей старшей дочери с калекой? Ведь не может и в голову прийти флотскому, стройному и красивому офицеру иметь внуков от такого недоросля, как я. Ни он, ни его жена вроде на сумасшедших не похожи, жалостью и состраданием ко мне не изнывали и за время разговора смотрели на меня вполне как на нормального парня.

В голову, правда, закралась одна сумасбродная мысль: при переходе на меня легла маска изменения личины, и теперь я смотрюсь так, словно рослый, кучерявый и красивый принц с большой железякой в руках. Но такого не могло быть в принципе и по существу, ведь все меня видели прекрасно, и мой рост распознавался даже с высокой крыши. Недаром ведь оттуда кто-то кричал по поводу позднего выгула дитяти.

Что-то тут не так! Знать бы – что именно? И как-то подспудно я догадывался, что не прозвучавший до конца за столом вопрос – как раз из моей серии разгадок. Но разговор специально увели в сторону. Чем же папаша так хотел поинтересоваться?

На чердак мы поднимались по лестнице втроем, десятилетняя Басна от нас держалась на выверенной дистанции в три шага. А старшая сестра вроде как на младшую совершенно не обращала внимания.

– Борей, заходи и смотри. Правда, здорово?

Действительно: классика жанра! Если мысленно мне и представлялась мастерская уникального живописца, то всегда она виделась именно такой. Вся из дерева, полная тишины, витающих в воздухе красок и величественного очарования. Груды полотен, мольберты, банки с кистями и выпирающие с каркаса крыши толстенные балки. Огромное окно, сразу три люмена, десяток ламп непонятного назначения и несколько десятков свечей, расставленных с подсвечниками во всех местах. И особый колорит создавали навязанные в некоторых особо удачных для этого местах морские узлы. Большие, маленькие, сложные и архисложные.

В последнюю очередь я заметил несколько шпаг или рапир в самых неожиданных местах, лук со спущенной тетивой и два колчана, полные стрел. Видать, прадедушка тоже любил пострелять по местным каркушам. Или как их там? А! Кречи.

Обе сестры очень грамотно выждали и оценили мою первую реакцию, и, только после того как я стал двигаться к окну, Басна захлопала в ладошки и воскликнула совсем не по-детски:

– Шикарно! Он и в самом деле станет великим художником!

А Мансана схватила меня за руку и потащила к окну с ускорением:

– Смотри!

И я опять надолго замер, рассматривая открывшийся пейзаж города. Отсюда прекрасно смотрелась вся восточная часть столицы, слева кусочек кургана, а справа река и портовые постройки с кораблями и пирсами. В ту сторону я не ходил и не смотрел до того, а ведь там как раз находился самый большой дворец. Далеко вдаваясь в речные просторы, нависая над Лияной, роскошный комплекс казался эдаким огромным плавающим островом, бесстрашно начавшим плавание к океану. От города дворец отделяла стена, своим дальним концом смыкающаяся с главной стеной города, да и сами контрфорсы, уходящие в глубину реки, возвышались не менее чем на тридцать метров и казались неприступными.

Проследив за направлением моего взгляда, девушка подтвердила:

– Императорский дворец. Причем попасть туда в сто раз легче, чем на корабль моего папочки. Хочешь, мы туда завтра отправимся?

– Хочу! – выдохнул я с такой жалостью, что сам чуть не заплакал. Свалившиеся на голову проблемы опять согнули мне шею своей тяжестью. – Только вот вначале бы дела все сделать. Порисовать, потом в кургане еще раз побывать для сравнения, потом… сестер встретить.

– Да что ты их так боишься? – с материнской ревностью набросилась на меня Мансана. – Ты не в горах, здесь тебя в обиду никто не даст.

– Эх! Не видела ты еще моих сестричек, – потух я, но тут же встрепенулся, понимая, насколько у меня мало времени. – Ладно, перед тем как ты уйдешь переодеваться, покажи, чем я могу пользоваться для рисования.

– Да всем! Конечно, только не порть уже готовые картины. Вон там чистые холсты, вон там свободные мольберты любой высоты, здесь – краски и кисти. Если хочешь, можешь воспользоваться образцами и попытаться скопировать. Вот.

Она выхватила из стеллажа одну большую картину с изображением какого-то зала Сияющего кургана и поставила на мольберт:

– Она незаконченная, но все равно можно по ней ориентироваться.

– Разберусь! – не совсем ласково буркнул я, всем своим видом показывая, что хочу остаться один.

– Убегаю! – двинулась Мансана на выход, а я поспешно подошел к столу, положил на него рюкзак и вознамерился достать книгу по истории. И только в последний момент сообразил, что младшая сестричка осталась на месте и бесцеремонно за мной наблюдает.

Решил и я с ней не церемониться:

– Тебя нигде не ждут?

– Не-а! – Она сделала паузу и предложила: – Хочешь, я помогу тебе краски разводить? Я умею.

– Не надо, я привык все делать сам и в полном одиночестве.

– Так тебе же будет скучно!

– Нисколько. Можешь идти по своим делам.

– Так у меня ведь нет дел! Или ты не понял?

Что-то мне подсказывало, что так и ссора может получиться. Поэтому я решил прокрутить одну задумку вначале, а там видно будет. Прохаживаясь по мастерской и заглядывая во все углы, начал издалека:

– И как идет твое обучение?

– Общественное или персональное?

Вот так, Штирлиц! Получите аттестат вашей полной неграмотности. Попробуйте поймать гранату! Оказывается, у них здесь явно разделенное и трудно определяемое с ходу образование.

– В сумме! – брякнул я.

– Это как? – хихикнула егоза. – Шпага вместе с молотом?

Следовало немедленно менять тактику вопросов, да и сами вопросы. Хотя я на двадцать два удара сердца вдруг замер с открытым ртом перед выставленной недоделанной картиной. В ее уголке, где художники обычно подписываются, стоял запомнившийся мне до малейших деталей значок: полумесяц с направленным в него треугольником. Мне мерещится, что ли? Да нет! Даже после моргания значок другого мира не исчез. Что же тут творится? Вроде никто ничего не знает, а тайными знаками чуть ли не на каждом углу торгуют? Или только этому странному прадедушке что-то было известно? Ну и дела!

Надо немедленно избавиться от этого мелкого надсмотрщика! И срочно осмотреть все наличествующие здесь картины. Я несколько раз вздохнул, успокаиваясь, вспомнил направление моих мыслей до того и начал:

– Хорошо, тогда ответь мне на самые простые вопросы, после чего я их постепенно буду усложнять. Начали?

– Давай! – азартно согласилась малявка.

– Сколько кар в сутках?

– Двадцать.

– А сколько дней в рудне?

– Пять. – Девочка стала хмуриться, подозревая, что над ней издеваются.

– И сколько рудней в лутени?

Ответ последовал с явной неохотой:

– Ну, восемь.

– А теперь шестнадцать рудней раздели на сорок четыре кара и умножь на восемь лутней. Что получится в итоге?

Басна и наморщилась, и скривилась, пытаясь определить подоплеку такой нереальной задачи. Но в итоге оказалось, что соображает она и думает вполне себе здорово, абстрактно и правильно.

– Ты что, телепяк?

Это слово мне уже слышалось пару раз краем уха, и я догадывался, что оно аналогично земному слову «дурак». Поэтому добавил в тон как можно больше ехидства и спросил:

– А что, так сильно заметно, что я летать не умею?

– Да, заметно!

– Тогда полетаем вместе?

До малышки наконец дошло, что я над ней смеюсь, и она обиделась. Хотя опять поступила не по-детски, вопрошая с укоризной:

– И чего ты такой? Добрый, хороший, а так себя ведешь?

– Хочу остаться один, – посчитал я самым верным сказать правду.

– Ну и оставайся! – Детская обида все-таки возобладала: Басна показала мне язык и с дробным топотом унеслась вниз по лестнице.

Уф! Наконец-то! Не теряя ни секунды, я принялся лихорадочно перебирать все законченные и незаконченные картины местного патриарха живописи. Фонарик мне помог в этом деле колоссально, иначе пришлось бы подносить картины к окну поодиночке и там рассматривать таинственные знаки. А они были на всех картинах! Причем, помимо первого вида значка – еще двух видов, хотя явно преобладал полумесяц с треугольником.