Тайны старой аптеки - Владимир Торин

— Хранятся его прописи? — взволнованно добавил Джеймс.

— Я считаю, Джеймс, что в тех прописях есть рецепт. Нужный мне рецепт, чтобы вылечить Хелен.

— Но я все еще не понимаю, при чем здесь зеленые очки.

— Прадедушку похоронили вместе с его личными вещами: его костюм, часы, трость и очки — все в фамильном склепе.

Лемюэль замолчал, пристально глядя на Джеймса, будто бы позволяя ему самому догадаться. Тот задумчиво почесал ухо, и вдруг до него дошло.

— Хороший сын знает, где фамильный склеп Лемони!

Лемюэль коротко кивнул.

— Однажды, во время одного из моих… как бы это назвать… в общем, после того, как за штурвалом, образно выражаясь, сидел Хороший сын, после того, как я снова стал собой, Хелен спросила меня, что это за «причудливые зеленые очки», в которых я якобы накануне расхаживал по аптеке. И тогда я все понял.

— Он был там, в склепе! Но откуда он узнал, как туда попасть?

— Хороший вопрос, Джеймс. У меня есть одна догадка, но это сейчас совершенно не важно.

Джеймс нервно сцепил пальцы.

— Вы не можете избавиться от Хорошего сына, — подытожил он, — пока не узнаете, где находится фамильный склеп Лемони. Ведь если не попадете в лабораторию прадедушки, не узнаете рецепт лекарства для Хелен и не сможете ее вылечить.

— Я собирался вам об этом рассказать, Джеймс. Просто не знал, могу ли вам доверять. Вы не случайно оказались в моей аптеке, дорогой кузен.

Джеймс вздрогнул: «Он знает?!»

— Не случайно?

— Само провидение послало вас сюда, — сказал Лемюэль, и Джеймс с облегчением вздохнул. — Мне нужна ваша помощь.

— Моя? Но в чем? Я ведь не знаю, где находится склеп и… Постойте-ка! У вас есть план?

Старое, порванное на кусочки письмо вдруг сложилось, и Джеймс продолжил:

— Именно поэтому вы разрешили мне остаться? Вы уже тогда рассчитывали на мою помощь?

— Я надеялся. Я наблюдал за вами. Вы — достойный Лемони, Джеймс. Вы храбры и честны. Вы спасли нас всех, отправившись в туманный шквал. И вы спасли меня только что.

Джеймс угрюмо скрипнул зубами. Он не считал себя храбрым и уж тем более честным. Само его пребывание в аптеке было обманом. И тем не менее…

— Я помогу вам, Лемюэль, — сказал он. — Помогу отыскать эту лабораторию и найти прописи, чтобы вылечить Хелен. Что от меня требуется? С чего начнем?

Лемюэль вытянул руку и указал на бюро.

— Первым делом я напишу письмо.

— Кому?

— Доктору Хоггарту.

— А дальше?

Лемюэль осторожно прикоснулся к алой борозде на шее.

— Дальше вам предстоит столкнуться с Хорошим сыном.

***

Ручка выпала из разжавшихся пальцев и упала на пол. С пера потекли чернила, оставляя на старых досках фиолетовые пятна.

— Гадость. Мерзость. Дохлый мозгляк.

Хороший сын открыл глаза.

— Что здесь творится?!

Он был в своей комнате, сидел на стуле у откинутой крышки бюро. С потолочного крюка свисала обрезанная веревка, на полу под ней лежала петля.

— Мозгляк не такой уж и мертвый, нужно отметить, — яростно скрежеща зубами, процедил Хороший сын. Горло болело, из него вырвался рваный кашель.

Хороший сын прикоснулся к шее. Последнее, что он помнил, это как встал на стул, продел голову в петлю, затянул ее и шагнул в пустоту, а затем…

— И как он смог спастись? — задумчиво проговорил Хороший сын. — Ему помогла старуха? Или этот настырный мальчишка? — Он прервал себя. — Неважно! Нужно наконец прикончить неблагодарного мерзавца! И на этот раз сделать все так, чтобы он уже не смог отвертеться… Где нож для бумаги?

Хороший сын уже склонился было над столешницей бюро, когда кое-что заметил. Прямо перед ним лежал лист бумаги.

«Видимо, Плохой сын писал письмо прямо перед тем, как я пришел в себя», — подумал он.

— Хм…

Поднеся письмо к лампе, он прочитал:

«Дорогой доктор Хоггарт!

Вынужден признать, что вы были правы — бесконечно правы! — утверждая, что мое нежелание вылечиться и избавиться от мучающего меня Хорошего сына — ошибка.

С прискорбием сообщаю, что с недавних пор мой Темный Попутчик перешел к более решительным действиям. Он вознамерился убить меня и для этого уже предпринял несколько попыток, последняя из которых лишь чудом не увенчалась успехом.

Далее так продолжаться не может. Если я не остановлю Хорошего сына прямо сейчас, он получит то, чего желает. Я пытался — вы единственный знаете, как я пытался отрицать это, полагая, что смогу подавить его при помощи своих пилюль. Опасаясь, что с потерей Хорошего сына, я утрачу важную часть себя, я откладывал неизбежное и потворствовал ухудшению своего состояния. Больше я не могу лгать самому себе. Время пришло…

Я разыскал место, которое искал и о котором вам говорил. Мои надежды оправдались. Я нашел рецепт, а с ним и недостающий ингредиент для лекарства моей дражайшей Хелен! Лекарство почти готово!

Существует вероятность, что я не успею попасть туда снова и Хороший сын убьет меня прежде, но это уже не важно. Вы знаете, что главной целью его существования было вредить мне, но на этот раз у него ничего не выйдет — я его переиграл! В тайной лаборатории прадедушки я оставил то, что воплотит мой план в жизнь. То, о чем я мечтал все эти годы, там, и Хороший сын об этом не узнает.

Он может попытаться забраться на крышу аптеки и спрыгнуть, может выпить яд, может перерезать мне (и себе) горло, но ему даже невдомек, что разрушить то, к чему я шел, с момента, как моя супруга заболела, ему уже не удастся. Он не остановит меня, даже убив. Разумеется, он может попытаться проникнуть в лабораторию и уничтожить лекарство, но откуда ему о нем знать? Если со мной что-то случится, мой кузен Джеймс возьмет лекарство в лаборатории и даст его Хелен. Но все же я попытаюсь успеть — время еще есть.

Я отправлюсь за лекарством сразу, как отошлю вам письмо, — к этому моменту оно уже будет готово. Даже если это мое последнее послание, знайте, что я достиг цели, а Хороший сын проиграл.

С неизмеримой благодарностью за все, что вы для меня сделали,

Лемюэль Лем…»

Письмо обрывалось на подписи.

Дочитав, Хороший сын в ярости скомкал его, потом распрямил и порвал на мелкие кусочки.

— Думаешь, ты победил? — прорычал он. — Как бы не так! Мы еще поглядим! Поглядим! Я убью тебя, но сперва уничтожу лекарство!

Вскочив со стула, Хороший сын бросился к выходу из комнаты. Открыл дверь, прислушался…

Старуха спала — ее храп разносился по коридору. Из комнаты