Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII - Дмитрий Быстролётов

— Итак, что у нас сегодня на обмен?

Сергей вынимает из своего объемистого портфеля увесистую кипу фотографий. Старик, бегло взглянув на них, небрежно цедит:

— Узнаю отварную вермишель, которой торгует наш сицилийский повар синьор Спада. Вермишель потому, что эти сведения имеют ценность, когда их много, а отварная она потому, что продается каждому прохожему. Не огорчайтесь, молодой человек, я беру эту партию и буду брать у вас такой же материал и дальше, но при условии его регулярной доставки. Вам за тридцать, а мне за семьдесят! Мне удобнее покупать у вас все, чем кормит в Интернациональном баре наш приятель Эмиль, но проездом и в готовом виде.

Старик вынимает штатив, аппарат с лампой освещения и устанавливает их на столе. Сергей вынимает такое же оборудование и располагается рядом.

— А вот мои отварные макароны — материалы из Польши и прибалтийских государств. Меняем шило на мыло.

Оба обмениваются кипами и кладут их со стороны края стола.

— Начинаем, мсье Икс?

— Конечно!

Клик! Сергей берет из-под аппарата сфотографированный лист и кладет его на стол рядом, но со стороны Дюмулена.

Клик! Дюмулен берет готовый материал и кладет со стороны Сергея.

Клик-клик! Клик-клик! Клик-клик!

Вид сзади. Видны высокая, стройная фигура Сергея и низкая, кривоногая старика.

Клик-клик! Клик-клик! Клик-клик!

Пачки у краев стола тают, пачки между работающими растут.

— Не спешите, черт побери, — хрипит мсье Икс. — Помните разницу в возрасте: когда вам пойдет восьмой десяток, у вас тоже будут болеть и плечи, и руки, и поясница! А жаль, что ваше начальство не идет на развертывание совместной работы! Очень жаль!

Залитая мягким утренним солнцем веранда большого отеля. Полукругом на паркете установлены столики. Позади столиков голубая полоска канала с голодными и сварливыми лебедями, которые жадно кидаются за каждой бросаемой им подачкой. Публика в легкой светлой одежде.

Флорика и Сергей за столиком завтракают. Флорика, томно растягивая слова:

— Не можем ли мы встречаться чаще? Я бываю в Берлине раз в месяц! Нет? Жаль, очень жаль…

Пауза. Они лениво едят.

— Ночные хлопоты с фотографированием меня утомляют, Джеки. Утром я себя чувствую разбитой. Когда ты получишь деньги?

— В восемь часов вечера, обожаемая Бомбочка.

— Почему так поздно?

— Деньги привозит курьер. К десяти я передам их тебе позади церкви против отеля, а потом прошу тебя прийти на свидание. Без денег, но с запасом нежности!

Оба завтракают, поглядывая друг на друга и улыбаясь.

Вдруг Флорика поворачивается к Сергею:

— Джеки, я буду тебя называть милым, можно? Милый, когда у тебя будут деньги, мне, сказать по совести, безразлично. Если я тороплю, то отнюдь не из-за денег: меня ждут в Париже, а после этого в Берлине. Опоздание требует заслуживающего доверия объяснения, а у меня его нет. Я рада, что вечером буду с тобой! Давай встретимся в кустах около табачной лавочки. Будем целоваться, как два подростка! Ладно?!

Обмен красноречивыми и долгими взглядами. Он неожиданно наклоняется и целует ее в щеку. Она притворно смущена и не может сдержать радости. Откинувшись назад, на спинку стула, говорит от всего сердца с подкупающей искренностью:

— Обожаю наглецов!

Кусты на набережной. Вечер. Смеркается. Зажигаются фонари. Они едва светят в мерцании угасающего дня и висят над кустами как неяркие желтые шары. Сергей наскоро шепчется с Вилемом.

Сергей:

— Деньги?

— Вот пакет, держите.

— Спасибо, — Сергей открывает пакет и распределяет пачки по карманам.

— Все в порядке? Вы хотите, чтобы я сейчас же уехал обратно?

Сергей в нерешительности:

— Да… Нет… Прошу вас, Вилем, остановитесь здесь до завтра… Вечером в десять часов ждите меня в этих кустах. Держитесь в тени. Не пугайтесь, если явится кто-то другой.

— Сергей, что за шутки? Растолкуйте мне все подробнее.

Сергей, ныряя в кусты:

— Придет другой! Держитесь смелее!

Густые сумерки. Фонари теперь светят ярче. В черной тени кустов еле виден Вилем.

— Гм… Гм… Смелее… Ну, посмотрим!

Те же кусты. Ночь. В кустах громкий трест и шорох, как будто бы через заросли ломится свирепый зверь. Слабый заячий писк. Кто-то возится в темноте.

Голос Вилема:

— Ой-ой-ой, вы меня щекочите! Оставьте! Ой! Ха-ха-ха! О!

Голос Флорики:

— Кто это?! Черт знает что!!

Она выскакивает на свет, держа перед собой корчащегося от смеха Вилема, который одной рукой придерживает на голове шляпу, а в другой держит зонтик.

Иштван и Сергей за столом в номере гостиницы.

Иштван недовольно:

— Ты выкинул безобразный номер с Флорикой, Сергей. Больше чтоб этого не было! Ты рискуешь сорвать линию.

Сергей зло и мрачно:

— Но я человек, Иштван, и человек порядочный. Скажи, имеет ли право разведчик быть порядочным и сохранять к себе уважение? Я никогда не стану сутенером.

Молчание. Оба ходят по комнате и раздраженно курят. Иштван сквозь клубы дыма:

— Конечно, она опасна, черт ее возьми! Но, Сергей, она дает первоклассные материалы: Антонеску в будущей войне против нас — союзник Гитлера. Кто знает, может быть, до того как немцы прорвутся к нам через Польшу, Румыния первой начнет войну? Главное, из материалов Бомбочки хорошо видны маневры и планы немецких фашистов. Конечно, ты имеешь право на какую-то черту, через которую стыдно переходить. Но постарайся как-нибудь успокоить ее… Словами… Обещаниями…

Он закуривает сигару.

— Тебе трудно, Сергей, мы это понимаем и уважаем тебя за это. Нам всем опасно: эта баба может довести дело до катастрофы. Но документы из Генштаба и личной канцелярии премьера враждебной нам соседней страны — это, брат, не фунт изюма. В Европе уже вовсю идет предвоенная дипломатическая возня. Так что терпи, казак, атаманом будешь!

— Гм… — неопределенно мычит Сергей и смотрит в сторону.

Молчание. Оба тонут в табачном дыму. Иштван сокрушенно вздыхает:

— Сергей, думаю, что в отношении Бомбочки пора готовить тебе замену. Замена успокоит накал ее страсти. Надо только подобрать человека, способного поразить ее воображение и не допустить скандала! Не знаю, кого бы предложить, а? Вилема?

Молчание. Оба курят, не глядя друг на друга.

— Нет, Иштван. Вилем в возрасте и спортивного в нем мало. Да и манеры добряцкие, покладистые. У меня есть более подходящий кандидат. Это…

Комната аптекаря. Степан, Иштван, Лёва и Сергей. Все трое снимают наушники от радио и идут к столу, где сервирован чай.