Липовый барон - Романов Илья Николаевич

– Догадываюсь… Маги?

– Всё не так, – поморщился Халмор. – Изначально всё из-за орков. Появились непонятно откуда, сразу целыми племенами и начали резню. С ним пришли их боги. Они-то и были настоящими демонами. Потом, когда к оркам привыкли, пришли гномы, но они сразу же стали на сторону людей и убивали орков так, что их нельзя было заподозрить во зле…

Жрец прервался, смочил губы настоем и продолжил.

– Легенда о демонах из других миров стала забываться. Все привыкли к гномам и оркам. Но потом стали появляться странные люди, не говорящие по-нашему. Часть из них даже стала жить среди нас. Такие же рыцари, такие же дворяне, но были и другие. Они принесли новую веру, и тогда все старые религии восстали против них. Случилась страшная война. Дворяне уже повязаны с нашими аристократами, и под предлогом религиозных войн было пролито много крови. Именно тогда орки стали силой, воспользовались междоусобицей между людьми, отвоевали себе большие территории. Тогда же стали поднимать голову и маги. Раньше они были смирнее. Жрецы перестали быть единственной силой, нас потеснили маги. Жрецы зависят от верующих, а маги – только от себя и знаний. Только спустя сто лет утихли последние очаги войны, и знать забыла, кто и кого убил в этих войнах.

– А сейчас?

– Маги.

– А им-то мы зачем?

– Несколько сотен лет назад выяснилось, что люди из других миров странные. Необычные идеи, чудные знания, непонятные взрывы. Но я думаю, не это главное. Ты, наверное, уже знаешь, что магия на твоих соплеменников действует хуже. Маги забеспокоились. Сначала за вас стали давать награды. Опыты, расспросы. А потом всех стали просто истреблять, когда узнали всё, что им было нужно.

– А ты почему меня не сдал, если знаешь, что я такой же?

– Как тебе сказать… Есть несколько причин. Сам считай, какая из них самая важная. Во-первых, ты мне симпатичен. Во-вторых, ты натолкнул меня на новые мысли. В-третьих, это хороший повод утереть нос зарвавшимся магам. В-четвертых, мне без разницы, в кого ты веришь. В смерть верят все, и ты не исключение. В-пятых, твоя смерть, что пришла к тебе в обряде, не наша смерть. Рарнор не любит женщин, это я тебе как его жрец говорю.

– Почему?

– А как может любить женщин тот, кто стремится к смерти. Они дарят жизнь, а смерть ее отнимает. Рарнор не мог прийти к тебе в облике женщины. Это пришёл не Рарнор, а кто-то другой. Не удивлюсь, если это его сестра или кто-то из его родственников, а может, кто-то, кто занимается тем же, что и мой бог. Как может смертный идти против осенённого богом, пусть даже это не его бог, а бог, во всём подобный его богу? Пришла бы к тебе Мерлена, это меня смутило бы, а к тебе пришла смерть. Кто я, чтобы влезать в игры богов, если мой бог молчит по поводу тебя?

– А почему мне помогаешь?

– Тебе все причины называть? – усмехнулся жрец.

– Достаточно основной.

– Смерть всегда смерть, в любых обличиях и мирах. Ты ею осенён. Разве этого недостаточно?

– Если ты так заботишься о смерти, то почему вы не вскрываете себе вены и лечите других людей? – сказал я, припомнив невнятные слухи, что собирал про жрецов бога смерти.

– Тебе этого сейчас не понять. Жизнь не может без смерти, и наоборот. Нужен баланс. И как можно взглянуть на бога, только если не через глаза умирающего? Незримая смерть, от которой вымирают целые страны, – разве это не показатель его силы?

– Я слышал, вы её лечите?

– Видишь огонь? Сейчас он маленький, а потом вырастает, и его надо останавливать. Если сумел зажечь, то сумей и погасить, иначе не ты властитель огня, а он твой повелитель. Думаешь, моему богу не надо временами останавливать лишние потери? Потому и лечим. Кто умеет лечить, тот умеет и травить, и наоборот. Не задумывайся. Это самое основное, что я могу сказать, не нарушая обетов. Всё на самом деле гораздо проще и сложнее при этом.

Я надолго прогрузился. Думалось разное, но основная мысль свербила мозг.

– Ты мне поможешь?

– Смотря в чём…

– Надо в одну лавочку съездить и имущество кое-какое выкупить. Лавочник что-то не захотел продавать мне ворованное и чуждое этому миру. Тогда я начал клясться богами. Имя Рарнора его слишком сильно испугало. Твоё присутствие, думаю, сделало бы его сговорчивее…

– Не поеду… – огорчил меня словами Халмор.

– Халмор…

– Не перебивай! Я тебе не отказываю в помощи! Мне просто лень ехать куда-то. Поедет мой ученик, – усмехнулся жрец. – Ему надо опыта набираться. Понимать, что о нас думают… Он будет моим представителем, – задумчиво изрек жрец. – И всё на этом!

Ну, раз всё, то всё. Разговоры закончились. Договорились на завтра с утра съездить в лавку в Перевалку. Так-то мне это не совсем в масть. У меня завтра служба, но с другой стороны, я не хотел упускать возможность узнать что-то о земляках.

Перебьются без меня полдня в карауле. Пришлю Гумуса, пускай он десятнику по ушам проедет, что я болею и буду чуть позже. Не думаю, что начальник окажется гнидой и меня не прикроет. Долг платежом красен…

С мальчиком на конях едем в лавку старьёвщика. Халмор навязал на мою голову бывшего посыльного, что принёс маляву от Антеро. Паренёк стал послушником и, в общем, об этом ни хрена не жалел. Давней мечтой его было пробраться в Холм, чтобы там парня подобрали добрые тётеньки и накормили.

Я не стал развеивать эту его глупость. Даже если он в Холм и пробрался бы, то сомневаюсь, что он там что-то хорошее узнает. В лучшем случае тюрьму изучил бы изнутри, в худшем – поселился у богатого дворянина дома и однажды попрощался бы со своей девственностью с заднего входа…

Надо отметить, что паренёк держался в седле, как я на корове без седла, и при этом смазанной вазелином. Ничего не поделаешь, статус послушника самого Рарнора – нельзя пешком идти!

Паренька звали Ч-жур, странное имечко, но не мне об этом судить. На груди у него была большая позеленевшая медная бляха – какой-то знак, что он служитель культа. Она, по ходу, нужна для малоизвестных, Халмор такой ерундой не пользуется, его и так все весомые люди знают.

Бляха, к моему удивлению, временами светилась каким-то гнилостным светом. Что за мир?! Куда ни плюнь, на мага попадёшь или на их поделки! Нет, чтобы по-честному: я тебе – кистенём по кумполу, а ты мне – копьём в бок. Магия и религия – неучтённые факторы в моей простой картине мира.

– Ну что, начнём разговор заново?! – начал я с порога борзеть.

Паренёк стоял в стороне и начищал медную бляху подолом новенькой серой мантии.

– Чего тебе надо?

– Тащи всё странное, что у тебя есть. Ну и нужен откровенный разговор, – чуть сдал обороты я.

– Не в своё дело лезешь!

– Так и ты не своим делом занялся! Или ты думаешь, это не так?

– Чего уж тут… Сначала маги… Потом ты…

– Маги?

– Приходили, смотрели, часть забрали…

Ну вот! Плакала моя двустволка!

– Тащи, что осталось. Конфисковывать не буду, выкуплю по-честному… – обещал я, боясь, что он под прилавком что-нибудь забудет.

Выбор не поражал. Ботинок с шипами больше не было. Верёвок тоже стало меньше. Большей части всяких альпинистских хреновин тоже не было.

– Это всё?! Больше ничего нет? – сказал я, показав патрон.

– Эти штуки все забрали. Забрали и артефакт, что ими плевался… – начал мне плакаться старьёвщик.

– Ты мне по ушам не езди! Ч-жур, иди сюда! Скажи мне, он врёт?

Вот это был конкретный наезд. Брал на слабо. Я не знаю, что там эти жрецы могут и что не могут, но ведь я не один такой незнающий.

Паренёк замешкался, перестал натирать бляху и испуганно посмотрел на меня. Блин! Не мог, что ли, подыграть?!

– Мне что, нэхт Халмора напрягать по такой ерунде?! Как вернёмся, всё выскажу твоему наставнику! – продолжал я играть при засвеченных картах.

– Не надо лишних действий… Это не всё… – сломался старьёвщик, поведясь на мою игру. Его так-то тоже можно понять.