Начало Века Разума. История европейской цивилизации во времена Шекспира, Бэкона, Монтеня, Рембрандта, Галилея и Декарта: 1558—1648 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Азии английская Ост-Индская компания, располагавшая 30 000 фунтов стерлингов и семнадцатью кораблями, тщетно пыталась захватить торговые порты и пути у голландской Ост-Индской компании, плававшей на шестидесяти кораблях и имевшей 540 000 фунтов стерлингов. Но в 1615 году миссия сэра Томаса Ро привела к созданию торговых депо в Ахмадабаде, Сурате, Агре и других местах Индии; для их защиты был построен и вооружен форт Сент-Джордж (1640). Были сделаны первые шаги на пути к созданию Британской империи в Индии.
Несмотря на все соблазны меркантильных интересов, парламентских уговоров и народного шовинизма, Яков в течение шестнадцати лет придерживался политики мира. Палата общин умоляла его вступить в Тридцатилетнюю войну на стороне находящихся под угрозой протестантов Богемии и Германии. Она умоляла его женить своего единственного выжившего сына не на испанской, а на протестантской принцессе. Они осудили смягчение Яковом антикатолических законов, призвали его отдать приказ отделить всех католических детей от родителей и воспитывать их как протестантов и предупредили, что толерантность приведет к росту католической церкви, откровенно приверженной нетерпимости.75
В 1621 году расхождение во взглядах между парламентом и королем почти повторило конфликт (1642) между Долгим парламентом и Карлом I. Община осудила расточительность двора и сохраняющиеся монополии, ограничивающие торговлю; она штрафовала и изгоняла монополистов, отвергая их доводы о необходимости защиты зарождающейся промышленности от конкуренции. Когда Джеймс упрекнул его за вмешательство в дела исполнительной власти, он издал (18 декабря) исторический "Великий протест", в котором вновь утверждалось, что "свободы, права, привилегии и юрисдикции парламента являются древним и несомненным правом и наследством подданных Англии", и добавлялось, что "трудные и неотложные дела, касающиеся короля, государства и обороны королевства... являются надлежащими предметами и вопросами для совета и дебатов в парламенте".76 Джеймс с гневом вырвал из журнала общин страницу, содержащую этот протест; он распустил парламент (8 февраля 1622 года), приказал заключить в тюрьму четырех парламентских лидеров - Саутгемптона, Селдена, Кока и Пима - и демонстративно продолжил поддерживать призыв Бекингема к брачному союзу с Испанией.
Теперь безрассудный министр убеждал короля позволить ему взять принца Чарльза в Мадрид, чтобы показать его, увидеть инфанту и завершить поединок. Яков согласился с неохотой, опасаясь, что Филипп отправит Чарльза обратно в Англию посмешищем всей Европы.
Прибыв в Мадрид (март 1623 года), принц и герцог обнаружили, что прекрасная инфанта неприступна, а испанское население так же неистовствует при мысли о ее браке с протестантом, как англичане при мысли о том, что Карл привезет домой католичку. Филипп и его министр Оливарес оказывали гостям всяческие любезности; Лопе де Вега написал пьесу для приветственных торжеств; Веласкес написал портрет Карла; а Бекингем обхаживал испанских красавиц почти до поры до времени. Но непременным условием брака было предоставление английским католикам свободы вероисповедания. Карл сразу же, а Яков в конце концов, согласился; брачный договор был подписан; но когда Яков потребовал от Филиппа обещания использовать испанское оружие, если понадобится, для возвращения Пфальца Фридриху, Филипп отказался взять на себя обязательства, и Яков приказал сыну и его фаворитке вернуться домой. Мы видим человеческую сторону короля в его письме к Карлу (14 июня 1623 года): "Теперь я горько раскаиваюсь в том, что когда-либо позволил тебе уехать. Я не забочусь ни о матче, ни о чем другом, лишь бы ты снова оказалась в моих объятиях. Дай Бог! Дай Бог! Дай Бог!"77 Инфанта, прощаясь с Карлом, взяла с него обещание, что он будет заботиться о католиках Англии.78 Вернувшегося принца в Англии провозгласили героем, потому что он не привез невесту. Вместо нее он привез картину Тициана.
И вот теперь Бекингем, разгневанный тем, что выставил себя дураком в Испании (как уверял его Оливарес), обратился к Франции за брачным союзом и добился для Карла младшей дочери Генриха IV - Генриетты Марии, чья католическая вера должна была стать одной из многих заноз в боку будущих парламентов. Затем опрометчивый молодой министр вернул себе популярность в Палате общин, уговаривая ослабевшего здоровьем и умом Джеймса объявить войну Испании. Собравшись в феврале 1624 года, парламент последовал политике, сформированной отчасти меркантильными интересами, жаждущими захватить испанскую добычу, колонии или рынки, а отчасти желанием отвлечь Испанию от оказания помощи католическому императору против протестантов Германии. Народ, называвший Якова трусом за любовь к миру, теперь называл его тираном за призыв людей на военную службу. Собранные полки и собранные средства оказались недостаточными, и Якову было горько завершать мирное правление бесполезной войной.
В последние годы жизни на него навалились болезни. Он отравил свои органы гигантской и неразборчивой пищей и питьем; теперь он страдал от катара, артрита, подагры, камней, желтухи, поноса и геморроя; он каждый день пускал себе кровь, пока малейшая королевская беда не сделала это излишним.79 Он отказался от лекарств, принял таинства Англиканской церкви и умер (27 марта 1625 года), бормоча последние утешения своей веры.
Несмотря на тщеславие и грубость, он был лучшим королем, чем те, кто превосходил его в энергичности, мужестве и предприимчивости. Его абсолютизм был в основном теорией, сдержанной робостью, которая часто уступала влиятельному парламенту. Его притязания на богословие не мешали воле к терпимости, гораздо более великодушной, чем у его предшественников. Его храброе миролюбие обеспечило Англии процветание и сдержало продажное воинство его парламента и порочную пылкость его народа. Льстецы называли его британским Соломоном за его житейскую мудрость, а Салли, не сумев втянуть его в континентальные распри, назвал его "самым мудрым дураком в христианстве". Но он не был ни философом, ни дураком. Он был всего лишь ученым, превратившимся в правителя, человеком мира в эпоху, обезумевшую от мифологии и войны. Лучше Библия короля Якова, чем корона завоевателя.
I. Обри сообщает нам, что вторая жена Коука, вдова сэра Уильяма Хэттона, "была с ребенком, когда он женился на ней. Положив руку ей на живот (когда
