Девушка полночи - Катажина Бонда

Эдита улыбнулась.

«Моя договорилась по поводу этого дела сегодня утром. Встреча покажет, пройдет это все или нет», – ответила она.

«Тетка должна дать окончательный ответ в понедельник. Мой говорит, что должна размякнуть, но я хочу быть уверена, потому что боковые ни к черту», – прочла она через мгновение.

«Понедельник на 99 % будет ОК».

Она снова услышала сигнал, прежде чем закончила писать ответ.

«Супер».

Эдита ненадолго задумалась. За это время она успела подкрасить губы телесной помадой и осталась довольна эффектом, увиденным в зеркале.

«Я бы не сказала», – написала она. И следом отправила еще:

«Это не то, что он обещал».

Эдита надела замшевые сапоги на шпильках. Их будет видно из-под мантии. Она взяла небольшую сумочку и портфель с документами. К выходу готова.

«Так, может, наплевать?» – было в очередном сообщении.

Подумав немного, она так ничего и не ответила. Посмотрела на часы.

– Холера, – пробормотала Эдита. – Опять опоздаю.

Она выбежала на улицу и поймала такси.

Люция вылезла из полицейской машины и сразу же набросила на голову объемный капюшон новой толстовки. Конвоиры окружили девушку со всех сторон, защищая, насколько это было возможно, от объективов фоторепортеров. Наручники врезались в запястья. Она шла ровным шагом, кроссовки «Лакост», которые ей принесла адвокатесса, были очень удобными, хотя и не слишком крутыми на вид. Но когда одна из сокамерниц уставилась на вышитого на пятке крокодильчика, Люция почувствовала прилив сил. Она решила, что все делает правильно. Буль обещал ей помощь и пока держит слово. Согласно договоренности, она не собиралась ничего менять в своей линии защиты.

– Почему ты выстрелила, Ланге? – услышала она крик, и из-за угла на нее набросилась толпа телевизионщиков. Накачанный мужчина совал ей под нос микрофон.

– Попрошу отойти! – Конвой быстро справился с журналистами.

Люция вошла в зал суда. На дверях она увидела красную табличку: «Закрытое судебное разбирательство». Люция с трудом сдержала улыбку, почувствовав себя почти звездой. После того как ей указали на место для обвиняемых, она села, расправила плечи, сняла с головы капюшон и стала спокойно ждать развития событий. Ее адвокат уже была на месте. Сегодня Малгожата Пилат выглядела только на полмиллиона. Видимо, это была часть стратегии, целью которой было не раздражать судей. Она как будто не замечала свою подопечную, но через пару минут, как только судебный секретарь отлучилась со своего поста, обернулась и отругала ее:

– В таком виде нельзя сюда приходить.

Люция удивилась. Адвокатесса ведь сама передала ей эти вещи.

– Белая блузка, черный жакет, волосы собраны, а этот пирсинг – немедленно снять. – Она указала на ухо, нос и губу. И прошипела: – Срочно убрать, сию секунду.

Люция послушно начала снимать бижутерию. Адвокатесса протянула руку. Люция отдала свой скарб.

– А вы не потеряете?

– Все будет в большей безопасности, чем в сейфе, дитя мое, – заявила она и убрала украшения в портфель.

Место прокурора пустовало. Судья посматривала на часы, ворча на тему потерянного времени и неуважения к суду. Наконец она начала зачитывать решение о переносе дела на другую дату и уже дошла до штрафа за усложнение работы судебных органов, как в зал ворвалась нарядная обвинительница. Она кивнула, шепнула «Извините» и заняла свое место, в спешке натягивая мантию. Судья начала заседание, кипя от возмущения.

Зюлковская зачитала заявление о продлении ареста на очередные три месяца. В качестве мотивации сообщила, что пострадавшая указала на задержанную, упомянула о перчатке с запахом и найденных у Люции деньгах. Выглядела хорошо подготовленной.

– Спасибо, пани прокурор, – произнесла судья, после чего добавила: – В следующий раз я накажу вас штрафом. Решение было почти готово.

Прокурор с триумфальным видом села на свое место. Она обменялась взглядами с адвокатом, не скрывая удовлетворения. Адвокат Малгожата Пилат встала и, прежде чем начать говорить, предложила суду ознакомиться с комплектом документов в двух экземплярах, один из которых секретарь тут же передала прокурору. Эдита Зюлковская начала их вяло просматривать.

– Уважаемый суд, – начала трагическим тоном защитница. – Прошу приобщить к делу данные документы, а также заявление о смене меры пресечения на надзор полиции по месту жительства. На этом я закончу свое выступление, чтобы исключить необходимость записи моей речи, поскольку это требовало бы дальнейшей ревизии. Я предпочитаю подождать решения суда и готова дать комментарии, если будет необходимо.

В зале стало тихо. Судья медленно читала документы. Наконец она обратилась к защитнице со всей строгостью:

– Почему защита только сейчас указывает на формальные ошибки в проведении экспертизы?

– Уважаемый суд, – адвокатесса снова тяжело вздохнула, как будто сбор документов измучил ее, – мне тоже очень жаль, но я только вчера приняла на себя защиту этой клиентки. Мне было необходимо время для внимательного анализа материалов дела. Я уверена, что суд также их читал и обратил внимание на явные ошибки в проведении следствия. Эти материалы – всего лишь необходимая попытка подтверждения допущенных погрешностей.

Судья поправила гербовую цепь на шее. Еще раз просмотрела документы и спросила:

– Раз уж вы только вчера приняли от адвоката Мартиняка обязанности по защите обвиняемой, каким образом удалось собрать более тысячи подписей под ходатайством в поддержку Люции Ланге?

Люция сидела, рассматривая спину своей защитницы, и просто умирала от любопытства. Она не имела никакого понятия, какие именно бумаги приобщаются к делу, и очень сожалела о том, что не прочла документы прежде, чем подписать их. Теперь было уже поздно. Судя по всему, содержание бумаг было известно всем, кроме нее и прокурорши, которая, кстати, не очень интересовалась процессом, так как была занята написанием под столом СМС-сообщений.

– Ксендз Мартин Старонь во время вчерашней мессы объявил свою позицию относительно дела, и верующие подписались. Принимая во внимание не очень высокую посещаемость храма Рождества Христова по сравнению с тем, какое количество людей приходит на мессы ксендза Староня в гарнизонном костеле и других гданьских базиликах, это сравнительно небольшое число.

– Является ли декларация ксендза окончательной?

– Конечно, – заверила адвокат Малгожата Пилат. – Он готов в любое время подтвердить ее лично, если суд сочтет это необходимым.

Судья обратилась к прокурору:

– Есть ли дополнения у обвинения?

– Прошу отклонить эти заявления, – промямлила Зюлковская. – У меня не было времени ознакомиться с ними.

– Означает ли это, что прокурор заявляет о необходимости перерыва в рассмотрении дела, чтобы ознакомиться с материалами? Или прокурор просит об отклонении заявлений? Будьте добры уточнить. Прочтение формулировки «мыло с запахом лайма» занимает несколько секунд и не требует перерыва. Суд считает, что прокуратура достаточно ознакомлена с материалами, собранными по делу, если заявляет о продлении ареста обвиняемой на три месяца, убийстве и попытке убийства. – Судья c удовольствием бросила камень в огород прокурора.

Зюлковская на какое-то время потеряла дар речи и, наклонив голову, уставилась на документы, разложенные перед ней на столе. В этот момент завибрировал телефон. Судья еще сильнее сжала губы в тоненькую линию.

– Суд просит уточнения, – произнесла она зловеще.

Присяжные заседатели молча наблюдали за сценой. Один из них что-то шепнул председателю комисии.

– Прошу отклонить заявления, – проговорила прокурор и, раздавленная, опустилась на стул.

Судья поправила цепь и сделала знак секретарю, после чего начала диктовать:

– Прошу зафиксировать, что суд отклоняет требование обвинения о неприобщении к делу о продлении временного задержания Люции Ланге всех трех дополнений защиты. Суд отклоняет заявление о том, что подозреваемую избивали во время допросов. Это никак не связано с рассматриваемым в настоящий момент делом. Защита может подать данное заявление в прокуратуру либо в течение данного процесса, если этого потребуют обстоятельства. Дело передается на дорасследование, включая повторение осмологической экспертизы. Мера пресечения в отношении подозреваемой заменяется на надзор полиции по месту жительства. Решение суда входит в силу сразу после оглашения, апелляция не полагается.

Люция издала радостный крик и поцеловала одну из надзирательниц, охраняющих ее.

– Суд просит соблюдать тишину, – прогремела судья, после чего обратилась к прокурору: – Пани прокурор, это суд, а не цирк. В следующий раз отнеситесь серьезнее к сбору доказательного материала. Суд на данный момент не берется оценивать степень вины подозреваемой, а дает прокуратуре возможность проведения аудита собранных доказательств, хотя должен потребовать ревизии расследования либо замены обвинителя. В данной ситуации заявление о продлении ареста считаю безосновательным. Понятно ли обвинению решение суда?