Психология обмана. Как, почему и зачем лгут даже честные люди - Чарльз В. Форд

Люди, которые слышат то, что хотят слышать, обычно не воспринимают это как ложь. Как обман мы расцениваем неприятную информацию или ощущение, что чужое утверждение оскорбляет наше достоинство. Рик был очень доволен, выслушивая лесть о том, как он хорош в постели. Но он напрягся бы, если б Синди врала ему о деньгах (см. главы 1 и 6). Первое правило лжи — говорить людям то, что они жаждут слышать. Хороший продавец (или политик) великолепно справляется с этой задачей. Ложь, поддерживающая ощущения и самооценку собеседника, часто необходима в близких отношениях (см. главу 13). Немногие в состоянии бесконечно слушать чистую правду. Итак, мы лжем самим себе, чтобы поддержать собственную самооценку, и лжем окружающим, чтобы поддержать их самооценку.

Отношения между лжецом и его жертвой представляются довольно добрыми, каждая сторона потворствует другой для общего блага. Тем не менее у лжи и обмана есть и другая, совсем не приятная сторона. Человек с недобрыми намерениями может пользоваться окружающими в корыстных, разрушительных целях. В главе 13 приведены возможные негативные последствия группового мышления из-за взаимного самообмана. Коллективные решения в корпорациях и других организациях приводят к тяжким последствиям для потребителей. Политические решения в ретроспективе могут оказываться ужасно глупыми. Экман (1992) показал, как Адольф Гитлер, искусный и опытный лжец, говорил Невиллу Чемберлену то, что тот хотел слышать, чтобы отстоять и рационализировать проводимую политику; доверчивость Чемберлена стоила жизни миллионам невинных людей.

Экман подробно описал и обмен ложными утверждениями между президентом Кеннеди и советскими дипломатами в ходе кубинского военного кризиса. Как и Дэвид и Сэм, советские и американские дипломаты обманывали себя и друг друга, но ставки были значительно выше. Чтобы быть уверенными, что дипломаты окажутся более убедительными в рамках переговоров, главы государств могут лично подтверждать ложные сведения своих представителей. Таким образом, в процессе обмана количество лжецов увеличивается.

Политики часто играют на абсурдных желаниях избирателей, но и сами становятся объектами манипуляции. Опасность для населения представляет то, что многие политики, стремящиеся к власти, страдают нарциссизмом; такой тип личности делает их особенно уязвимыми перед ложью и снижает способность критически оценивать информацию. Как хороший торговый представитель, политик говорит людям то, что они желают слышать. Однако такие отношения взаимны, и политик становится выразителем/рупором самообмана избирателей.

Правда в психологической перспективе

Было бы нелепо утверждать, что можно овладеть богатым интеллектуальным знанием, разработанным на протяжении сотен лет выдающимися философами, прочитав всего несколько коротких параграфов. И все же некоторое понимание, полученное на основе клинического опыта и психологического исследования, имеет прямое отношение к концепции правды в рамках психологии обмана.

Психологическая истина — очень неуловимая, тонкая материя. Материальный мир можно измерять с большой долей надежности. А воспоминания, переживания и мотивация предстают в значительной степени субъективными и изменчивыми, и могут серьезно искажаться под действием внушения (Лофтус и др., 1989a; 1989b). На восприятие человеком события влияет как прошлый опыт, так и эмоции, переживаемые в настоящий момент. Психоаналитики установили, что рассказанная человеком история, безотносительно к тому, насколько она связная и четкая на первый взгляд, может не соответствовать фактам. Или детали, указывающие на значимость того или иного события, могут откладываться в памяти непоследовательно (Голдберг, 1984; Спенс, 1982).

Каждый человек создает персональный миф, сотканный из матрицы событий, самообмана и неправильного представления о себе у окружающих. Он помогает ему справиться с тяжелыми жизненными ситуациями и внутренними конфликтами. Иногда точные биографические факты неважны для человека, который стремится понять закономерность событий и найти смысл жизни. В рамках лечения с помощью психотерапии не всегда необходимо обращаться к реальным событиям. Но иногда сочетание неверных воспоминаний или реконструкции собственной биографии с подсказками терапевта становится роковым для невиновного человека. Его могут обвинить в том, чего он не совершал. Таким образом, в результате психиатрического лечения возникает связь между релятивизмом и реальностью (Голдберг, 1984).

Гипотеза об абсолютной правде и необходимости ее придерживаться очень популярна. Один составитель законов утверждал, что отрицание абсолютной истины было величайшей ложью в истории (Слоссер, 1986). Другие философы (Фрид, 1985; Куинтон, 1985), которых в разное время называли позитивистами и фундаменталистами, одинаково являются фундаменталистами по своим взглядам, слепо не признавая реальность психологического мира. Взгляды фундаменталистов на жизнь из-за упрощенности распространены во все периоды истории, а перед лицом нарастающей сложности современной жизни еще более актуализируются. К сожалению, эти люди, обманывая себя, что им известна абсолютная правда, излишне настойчиво пытаются навязать свою «истину» миру (Найберг, 1993).

Как бы провокационно это ни звучало, правда и обман сами по себе не ни моральны, ни аморальны. Это просто формы коммуникации. Их моральная сторона зависит от того, как они применяются в отношениях людей (Шейбе, 1980).

Моральная сторона обмана

Ложь принято рассматривать как аморальное поведение. Некоторые философы считали «истину» абсолютным идеалом; другие, например, Бок (1978b), осуждали ложь, говорили о ее негативном влиянии на человеческие взаимоотношения, а правда становилась основанием для этого осуждения. Несмотря на неприязнь, ложь — характерный признак жизни в целом и неотъемлемая часть человеческих взаимоотношений.

Некоторые причины, по которым на ложь приклеен ярлык аморальности, делегированы из различных сфер научных интересов (этологии, эволюционной психологии, этики и социобиологии), которые уделяют особое внимание генетическим механизмам при объяснении поведения и социальных отношений (Александр, 1985, 1987; Докинс, 1989; Кребс и Докинс, 1984; Wright, 1994a, 1994b). Как отмечали Кребс и Докинс (1984), правда и честность сами по себе не считаются достоинствами при естественном отборе. Но альтруизм по отношению к ближним косвенно способствует репродукции генетического материала. Если его биологический родственник (который во многом имеет тот же набор генов, что и альтруист) выживает, чтобы производить потомство, то генетический материал альтруиста также сохраняется.

Александр (1985, 1987) предположил, что мораль парадоксальным образом зародилась в агрессии. Кооперация и взаимная помощь небольших групп первых людей помогали им соперничать и побеждать. Выживание для первобытных охотников и собирателей зависело от доверия и принципов взаимного альтруизма. Обман мог подставить под сомнение выживание всей группы, и, следовательно, важнейшим качеством становилась правдивость. Независимо от обоснованности такой теории очевидно, что доверие и честность между членами одной социальной группы — широко признанные достоинства независимо от того, идет ли речь о семье, молодежной группировке или монашеском ордене. Ценность правды ослабевает, когда ослабляются связи между людьми. Чем они слабее, тем меньше потенциальная выгода от взаимного альтруизма. Например, человек, который не допустит лжи по отношению к близкому другу, может обманывать страховую компанию.

С биологической точки зрения, родители не в состоянии терпеть обман со стороны маленьких детей и одновременно оберегать их. Кроме того, ребенок символически есть часть своих родителей. Ложь и обман выражают неприятие или протест против отношений. Ребенок усваивает необходимость говорить родителям правду, и, следовательно, приходит к выводу, что ложь и обман — это плохо. Первая намеренная ложь ребенка — знак протеста, представляющий собой начальную стадию индивидуализации и сепарации. И наоборот, в соответствии с концептами лжи во властных структурах, родители не испытывают схожего напряжения, когда сами врут детям, и в «патерналистической» манере могут часто обманывать своих отпрысков.

Моральные императивы правды и запрет на обман отражают корыстные интересы властных структур. Их представители не хотят быть обманутыми теми, кого сами контролируют. Как отмечал У. Б. Робинсон (1993), победители пишут историю и определяют «правду» прошлого. По мнению Ницше, «сильный всегда лжет». До некоторой степени слабые умело управляются благодаря информации, которую им преподносят. Правительства, монашеские ордены, корпорации и другие авторитетные социальные структуры устанавливают доктрину («мораль») правды, которая мотивируется потребностью и желанием слышать только правду от остальных, но не обязательно отвечать им тем же. Корпоративная структура требует честности и абсолютной откровенности от подчиненных относительно их действий, но не обеспечивает их данными о закрытых заседаниях совета директоров и об обсуждении стратегий дальнейшего развития. Таким образом, для широкой общественности провозглашается нравственность правды, потому что это позволяет властным структурам поддерживать статус-кво. Ложь тех, кто наделен властью, рационализируется как необходимая ради блага организации. А ложь простых работников рассматривается как причинение вреда организации.