Психология обмана. Как, почему и зачем лгут даже честные люди - Чарльз В. Форд

Левинсоном и его коллегами были получены дополнительные данные, подтвердившие, что несклонные к депрессии люди обманывают себя больше. Они считают себя лучше, чем представлялось окружающим. Люди, склонные к депрессии, воспринимают себя и воспринимаются окружающими как менее социально компетентные. Такое реалистичное восприятие самого себя ослабляется в процессе лечения. Исследователи пришли к формуле:

Сакхейм и Гур (1979) установили, что самообман и баллы, набранные в различных психопатологических тестированиях, определяющих самооценку человека, находятся в прочной обратной зависимости. То есть высокая самооценка свидетельствовала о меньшей вероятности психологических болезней. Связь между самообманом и психопатологией сильнее, чем связь между психопатологией и обманом окружающих (ложью). Самообман мощнее влияет на необоснованную самооценку, чем ложь. А обман окружающих во многом связан с самообманом у женщин, но не у мужчин.

Работа Секхейма и Вегнера (1986) доказала наличие когнитивных искажений у обычных людей: для «нормального функционирования» характерна склонность к переоценке своих заслуг. Здоровый человек на положительный результат реагирует словами: «Я держал ситуацию под контролем и должен быть вознагражден». Если же результаты неблагоприятны, он оправдывает себя тем, что это было не в его компетенции, и снимает с себя вину за неудачу.

Тейлор и Браун (1988) в своем подробном обозрении многочисленных работ и документов по самообману заключили, что «психически здоровый человек непременно редактирует реальность, поднимая самооценку, сохраняя веру в собственные силы, и придерживается оптимистических взглядов на будущее». Такие иллюзии «поощряют традиционные признаки психического здоровья, включая способность ухаживать за самим собой и окружающими, быть счастливым и заниматься производственной и творческой работой». Человек может даже преувеличивать сферы своей некомпетентности, в которых он признает безнадежное отсутствие у себя способностей. Это способствует рационализации: нельзя же иметь способности ко всему! И помогает избежать потенциальных неудач. Такие признания повышают уверенность в остальных сферах. Однако Тейлор и Браун подчеркивали, что самообман грозит и серьезными последствиями: неспособностью подготовить себя к вероятной беде, отсутствием заботы о своем здоровье и попыток сладить с задачей, которую не под силу решить должным образом.

Лэйн и его коллеги (1990) связывали успешный самообман и с отсутствием психопатологии. Они зафиксировали корреляцию между самозащитой (измеренной по шкале социальной желательности Крауна — Марлоу) и наличием психиатрического расстройства. Исследователи пользовались прямыми клиническими диагностическими интервью с пациентом и его ближайшими родственниками, чтобы определить психопатологию. Они обнаружили обратную зависимость между самозащитой и психологическими расстройствами: чем выше баллы по шкале Крауна — Марлоу, тем ниже вероятность психиатрического заболевания.

Открытия Лэйна и коллег, что самообман и склонность не контролировать внутренние эмоциональные процессы позволяют предотвратить психиатрические болезни, не следует принимать как универсальный принцип хорошего психологического и физического здоровья. Репрессивный механизм психологического преодоления связан с психологической или поведенческой дисфункцией и с определенными хроническими заболеваниями. Например, Вейнбергер и коллеги (1979) изучали пациентов, страдавших от тревоги и чрезмерной чувствительности к критике (измеренной по шкале социальной желательности Крауна — Марлоу). Они измерили объективные параметры, выдающие тревогу (сопротивление кожи, напряжение мышц, пульс). У репрессоров, которые уверяли, что испытывают лишь незначительную тревогу и беспокойство, физиологические изменения оказались заметнее, чем у нерепрессоров, которые говорили, что у них низкий уровень тревоги. Переживание несчастья не всегда вызывает физиологические реакции на стресс. Кроме того, усиливающиеся физиологические реакции могут привести к хроническим болезням, например, кардиоваскулярным заболеваниям. Лэйн и коллеги отмечали, что психологическая самозащита (репрессия неблагоприятных эмоций, таких как злость или беспокойство) свойственна многим осужденным, которых приговорили к заключению за внезапную вспышку агрессии.

Трагические последствия разрушения самообмана человека описаны в двух американских пьесах середины ХХ века. У Юджина О’Нила в пьесе «Разносчик льда грядет» покинутый алкоголик, лишенный иллюзий, кончает с собой. У Артура Миллера в «Смерти коммивояжера» Вилли Ломен совершает самоубийство после того, как его сын Биф начинает противостоять лжи и самообману отца.

Хартунг (1988) предположил, что самообман приводит самооценку человека в соответствие с его социальным положением, снижая напряжение, создавшееся из-за разлада между воображаемым образом и действительностью. «Самообман, направленный вверх, — способ повысить самооценку, чтобы занять позицию, для которой человек не имеет достаточной квалификации». Конечно, это может быть предначертанной самореализацией, потому что усиливает уверенность в себе, когда у человека есть врожденные способности к этой должности. Если же возникает несоответствие между амбициями и истинными возможностями, то итог бывает плачевным, и это непременно отражается на самооценке (нарциссическая травма).

Обратный результат имеет самообман, направленный вниз. Например, если успешная самодостаточная женщина выходит замуж за мужчину, для которого необходимо, чтобы она сохраняла зависимое положение, то в качестве адаптивного механизма она может понижать собственную самооценку. Это облегчает преодоление внутреннего конфликта и чувства дискомфорта, обеспечивает социальную и экономическую безопасность, которая в противном случае могла бы оказаться под угрозой. Разумеется, такая форма самообмана связана не только с сексизмом, она возникает и при иных обстоятельствах и объясняет социальное неравенство и то, почему некоторые люди (например, самозванцы) принимают на себя определенные роли. Такие люди принимают адаптивную точку зрения: «Я должен смириться со своей судьбой, потому что другую я не заслужил».

Ложь, направленную вниз, распознать сложнее, чем ложь, направленную вверх. Проще убедить себя в ложных неудачах, чем в ложном успехе. Другим людям сложнее с человеком, обман которого направлен вверх, потому что такое поведение часто угрожающее. А человек, чей обман направлен вниз, не представляет никакой опасности. Хотя описанные Хартунгом формы самообмана позволяют разрешить внутренний конфликт и благоприятствуют социальной интеграции, есть веские основания утверждать, что этот вид лжи имеет скорее губительные, нежели благоприятные последствия.

Негативные последствия самообмана

Самообман бывает очень полезным, помогая регулировать собственную самооценку и дисфорическое (депрессивное) состояние. Но у него есть и обратная сторона. Он способен привести не только к разрушению личности самого человека, но и окружающих. На уровне клинических исследований все врачи не понаслышке знают, как сложно заставить человека признать и правильно реагировать на потенциально опасные и потенциально излечимые симптомы. На опухоли в груди не обращают внимания, ректальные кровотечения воспринимают как геморрой, а лекарства от гипертонии пьют лишь несколько дней или недель, а потом о них забывают или отказываются. Этот список бесконечен, потому что человеку свойственны желание всегда быть здоровым и неприятие того, что он страдает от тяжелой болезни. Все врачи сталкивались с пациентами, чьи болезни поддаются лечению (и даже полностью излечимы), но пациент не обращает на них внимания, пока последствия не станут необратимыми.

ЛЮДИ С ПАРАНОЙЕЙ ПОНИМАЮТ ЧУЖОЕ МОЛЧАНИЕ КАК ЗНАК ОДОБРЕНИЯ ИЛИ ВОСХИЩЕНИЯ, «НАДМЕННОЕ» РЕКОМЕНДАЦИОННОЕ ПИСЬМО ВОСПРИНИМАЮТ ВСЕРЬЕЗ, А ВЕЖЛИВОСТЬ КАК ЗНАЧИМУЮ ДРУЖБУ.

Абсолютно очевидно, что самообман регулирует и поддерживает самооценку. А хорошего бывает слишком много? Фред Голднер (1982) дал провокационный ответ на этот вопрос. Он предложил условие, которое назвал пронойей в противовес паранойе. Благодаря пронойе человек начинал обманывать себя, считая, что другие хорошо о нем думают и отзываются и что все его усилия встречают широкую поддержку и похвалу. Мэгги Скарф (1994) иронично называла это условие синдромом счастья, из-за которого люди идут по жизни, забывая о своих проблемах, и видят «добрую волю и… благородные намерения во всем». Скарф, как до нее Бенталл (1992) в своей замечательно эксцентричной работе, отмечала, что счастье — довольно нетипичное состояние. Отчасти из-за редкости его проявления Бенталл предлагал рассматривать счастье как психиатрическое расстройство и включить его в диагностическую категорию «значительное аффективное расстройство радостного типа».