Голубая луна - Лорел Гамильтон

Сейчас я была достаточно близко, чтобы ясно разглядеть эту снисходительную улыбку. Анита Блейк, знаменитый охотник на вампиров, боится какой-то сельской колдуньи.

Я улыбнулась:

— Осторожность у меня врожденная, а паранойя — профессиональная. Ты мне за несколько минут дважды протягивала руку. А мне кажется, что ты из тех, кто ничего не делает без причины. Отсюда следует?

Она положила руки на бедра и укоризненно поцокала языком.

— С ней всегда так трудно?

— Еще труднее, — ответил Джейсон.

Я сердито на него глянула. Хотя в темноте он этого не видел, мне все-таки стало легче.

— Я только хочу, дитя, коснуться твоей руки и ощутить, насколько ты сильна. И сделать это до того, как мы снова впустим тебя в границы нашего лупанария. После того, что ты сделала вчера ночью, некоторые из нас боятся тебя впускать. Они, кажется, думают, что ты украдешь их силу.

— Я могу от нее зачерпнуть, но не украсть.

— Но мунины уже к тебе потянулись. Я ощутила, как ты вызывала ваших мунинов. Они прилетели на той силе, что мы вызвали сегодня в нашем лупанарии. Он от этого забеспокоился, будто тронули сигнальную нить паутины. Мы пошли посмотреть, что туда попалось, и если это слишком велико, чтобы съесть, мы его вырежем и не будем тащить к себе домой.

— Этот образ с паутиной я перестала понимать после второй фразы.

— Лупанарии — это место нашей силы, Анита. И перед тем, как ты туда сегодня войдешь, я должна почувствовать, что ты такое. — Смех пропал из ее интонаций; она стала очень серьезна. — Я не нас хочу защитить, дитя, а тебя. Подумай, дитя, что случится, если мунины нашего круга овладеют тобой один за другим? Я должна убедиться, что ты хоть как-то умеешь ими управлять.

Даже от ее слов у меня живот свело страхом.

— О'кей. — Я протянула ей руку как для рукопожатия, но левую. Если ей это не нравится, может отказаться.

— Протянуть левую руку — это оскорбление, — сказала она.

— Соглашайся или отказывайся, варгамор. У нас нет времени.

— Ты куда более права, чем сама думаешь, дитя.

Она протянула руку, будто хотела коснуться моей, но остановила ее в воздухе над моей ладонью. Раздвинула пальцы. Я повторила ее движение. Она хотела ощутить мою ауру, но в эту игру могут играть двое.

Когда я подняла руки перед собой, она сделала так же. Мы стояли лицом друг к другу, расставив руки, почти соприкасаясь. Она была высокой, пять футов семь или восемь дюймов. Вряд ли под этим длинным платьем были туфли на каблуках.

Аура ощущалась теплом на моей коже. Она и вес имела, будто ее можно было скатать в руках, как тесто. Никогда еще никого не встречала с таким весом ауры, и это подтвердило мое первое чувство при встрече с этой женщиной: твердость.

Она вдруг подалась вперед, оборачивая пальцы вокруг моей руки, отталкивая мою ауру перед собой. Я ахнула, но все же успела понять, что происходит, и оттолкнула ее назад. Почувствовала, как ее аура заколебалась и поддалась.

Она улыбнулась, но сейчас уже не снисходительно. Почти довольно.

Волосы у меня на шее попытались сползти вниз по спине.

— Сильна, — сказала Марианна. — Очень сильна.

Я ответила, проглотив застрявший в горле ком:

— Ты тоже.

— Спасибо.

Я ощутила, как ее сила, ее магия шла поверх меня, через меня, как порыв ветра. Марианна убрала свою силу так резко, что мы обе покачнулись.

И остались стоять на фут друг от друга, тяжело дыша, как после бега. Сердце колотилось в горле пойманной птицей. И я ощущала корнем языка пульс Марианны. Нет, не ощущала — слышала. Слышала, как тикающие часики. Но это не был ее пульс. Я чуяла запах лосьона Ричарда, как облако, через которое я иду. Когда метки действовали через Ричарда, я часто ощущала этот аромат и тогда понимала, что происходит, хотя и не знала, что заставляет их действовать. Может быть, сила других ликантропов или близость полнолуния. Кто знает? Но что-то открывало меня ему. Я воспринимала не только приятный запах его тела.

— Что это за звук? — спросила я.

— Опиши его, — попросила Марианна.

— Вроде тиканья, тихого, почти механического.

— Это у меня в сердце искусственный клапан.

— Не может быть.

— Почему? Я когда наклоняюсь к зеркалу подвести глаза, слышу его из собственного открытого рта, то есть его эхо от зеркала.

— Но я же не могу его слышать.

— Слышишь ведь, — сказала она.

Я покачала головой. Я уже не ощущала ее, она отодвинулась, поставила экраны. Это можно понять, потому что в течение секунды я ощущала биение ее сердца. И этот звук не вызвал во мне жалости или сочувствия к ней — он меня взбудоражил. Я ощутила, как он пробуждает что-то глубинное в моем теле, почти сексуальное. У этой женщины медленная реакция, ее легко убить. Я смотрела на эту высокую и уверенную в себе женщину и в течение доли секунды видела только еду.

Твою мать.

Глава 25

Следом за Марианной и ее телохранителем Роландом мы шли между темными деревьями. Это чертово платье, которое я надела, цеплялось за каждый сучок и каждую корягу. Марианна же плыла, будто деревья перед ней расступались — перед ней и ее платьем. Роланд шел рядом с ней гладко, как вода по хорошо намытому руслу. Так же грациозно двигались Джемиль, Натэниел и Зейн. Это остальным было затруднительно.

В свое оправдание я могла сказать, что я — человек. Что могли бы сказать Джейсон и Черри — не знаю.

В какой-то момент я попыталась встать на бревно и промахнулась, плюхнувшись на пузо и ободравшись о грубую кору. Ноги оказались по разные стороны бревна, и я с трудом перетащила их на одну. Черри зацепилась за какой-то сучок в подстилке и упала на колени. На моих глазах она поднялась и снова споткнулась о тот же чертов сучок. На этот раз она уже не стала подниматься.

Джейсон запутался в корнях того упавшего дерева, на котором сидела я, рухнул лицом вниз и выругался. Когда он поднялся, у него на груди была достаточно глубокая царапина, чтобы из нее выступила кровь, чернея при луне. Это мне напомнило о том, что делала с ним Райна. Она ему грудь исполосовала в клочья, и даже шрама ни одного не осталось.

Я закрыла глаза и прилегла на бревно, вытянув руки вдоль тела. Они болели. Медленно поднявшись, я посмотрела на них. Несколько глубоких царапин, кое-где наполнявшихся кровью. Только этого не хватало.

Джейсон прислонился к концу бревна, поодаль от меня, чтобы мы случайно не дотронулись друг до друга. Кажется, он все еще этого боялся. Боялся повторения.

— Что с нами такое? — спросил Джейсон.

Я покачала головой:

— Понятия не имею.

Внезапно около нас оказалась Марианна — я не слышала, как она подошла. Хотела сказать, что я теряю время? Что его уже нет?