Тайны английской разведки (1939–1945) - Дональд Маклахлан

Адмиралу Дарлану последний пункт, естественно, не понравился, так как он хотел вести переговоры о событиях в Испании и Италии.

Одним из практических и важных результатов этих переговоров в мае 1938 года было соглашение о разработке англо-французского шифра, на что требовался целый год. В обстановке чрезвычайной секретности (правительства оказались бы в крайне неудобном положении, если бы этот факт стал известен) некий французский офицер связи лейтенант Тулуз-Лотрек прибыл в Лондон «изучать язык», но фактически работал с двумя экспертами разведывательного управления ВМС по шифрам, разрабатывавшими условия связи на случай военного времени.

Представительный и очень способный офицер из отдела планирования капитан 1 ранга Виктор Дэнквертс был весьма осторожным в переговорах, одобренных его старшими начальниками. Он чувствовал (возможно вспоминая события 1914 года), что необходимо наметить твердые границы, за пределы которых мы не должны выходить без того, чтобы не взять на себя моральные обязательства действовать вместе с Францией в случае, войны. В противном случае было бы бессмысленным предположение, на основании которого ему и другим членам отдела объединенного планирования приказали работать начальники штабов и правительство, то есть предположение, что войны не будет еще в течение трех лет.

Однако в январе 1939 года Годфри, вступавший на должность начальника разведывательного управления ВМС, поехал в Париж, чтобы выработать методы и средства сотрудничества с начальником разведывательного управления ВМС Франции вице-адмиралом Виллэном. Стремление к такой встрече было обоюдным, и они договорились обмениваться информацией о разведывательных центрах за границей и маршрутах движения кораблей и судов стран оси. Это означало полное раскрытие французам того, что они, возможно, уже знали или о чем подозревали, то есть что к нам от нашей системы наблюдателей поступает информация о движении кораблей и судов во всех уголках мира.

Находясь в Париже, Годфри несколько раз встречался с Дарланом и посетил находившийся под зданием министерства ВМС оперативно-информационный центр ВМС Франции. Он обнаружил, что этот центр был оборудован гораздо лучше, чем английский, и что Дарлан искренне стремился к сотрудничеству с Англией.

Падение Франции осложнило выполнение разведывательных задач в Испании, так же как падение Норвегии и Дании осложнило выполнение их в Швеции. Но между работой, проделанной в этих двух странах двумя самыми инициативными во время войны военно-морскими атташе, была существенная разница. Хотя немцы угрожали Швеции нападением и имели друзей, занимающих высокие посты в правительстве и армии, вопрос о присоединении Швеции к странам оси никогда не стоял. Шведский народ относился дружественно к Западу даже тогда, когда Гитлер, казалось, наверняка должен был победить. В Испании же, наоборот, всегда существовала опасность того, что она может быть вовлечена в войну (конечно, не на стороне союзников): или фашистскими элементами, особенно фалангистами; или в результате ошибок Англии в проведении блокады против стран оси; или в результате попытки Англии предупредить действия Германии в Северной Африке и Марокко; или в результате способности немцев в оккупированной Франции двинуться через Пиренеи, захватить Атлантическое и Средиземноморское побережье и, возможно, выжить нас из Гибралтара бомбардировками и голодом.

Теперь, оглядываясь назад, капитан 1 ранга Хиллгшрт убежден, что Испания никогда не стала бы воюющей против нас страной (хотя в начале войны некоторые испанцы относились к нам враждебно), при условии если мы не отдали бы Египет Германии. Если бы это произошло, Франко посчитал бы, что Англия проиграла войну и что настала пора присоединиться к победившей стране. Хиллгарт считает также, что нападение на Испанию после 1941 года не принесло бы Германии ничего, кроме увеличения территории, которую необходимо было бы оборонять. Испания могла бы оказать сильное сопротивление. Ее поддержала бы Англия, а позднее и США; английский же флот выполнил бы свои задачи в Атлантике и на Средиземном море значительно легче, поскольку он смог бы использовать некоторые испанские и все португальские порты, а также значительно раньше попал бы на Канарские и Азорские острова.

Действительная опасность заключалась в том, что некоторые испанцы, занимавшие высокие посты в Мадриде или посты пониже в важных портах, таких, как Ферро и Виго, могли бы сотрудничать с немцами: посылать им сырье, в котором нуждалась Англия, позволять немецким подводным лодкам и танкерам заправляться в своих портах, предоставить им плацдарм в Марокко и препятствовать любым возможным путем нашим попыткам организовать разведывательную сеть и побег из оккупированной Европы летчиков и других пленных. Кроме того, существовала опасность, что немецким и итальянским агентам будет предоставлена такая возможность для ведения разведки и совершения диверсий в проливах, что в Гибралтаре нельзя бы было провести никакого мероприятия без того, чтобы противник не узнал о нем.

В то же время в Испании были люди, занимающие важные посты в промышленности и торговом флоте, в банках и страховых компаниях, в вооруженных силах и в правительстве, которые страстно хотели, чтобы их страна прошла через длительный восстановительный период. «Они не были одинокими, — пишет Хиллгарт, — в своем возмущении постоянным давлением Германии и ее угрозами вторжения и оккупации. Но они выжидали, по крайней мере на первых этапах войны, признавая, что победа Германии означала бы порабощение Испании и конец личной свободы, которая нужна испанцам, как воздух». Понимая слово «либерал» в том смысле, в каком его понимают в Англии, взгляды этих испанцев можно назвать либерально-монархическими. Они предпочли бы английский политический курс германскому и итальянскому, несмотря даже на то, что поддерживали Франко против республиканцев в своей собственной стране.

В то время как нейтральный Стокгольм являлся центром, в который стремились разведчики из Норвегии и Дании, Голландии и Польши, из Финляндии и даже из России, и, несомненно, лучшим наблюдательным постом за гитлеровской Европой, нейтральный Мадрид был центром действий. Большую часть работы Хиллгарта можно было бы справедливо оценить как контрразведывательную; хотя он, как и Дэнхэм, усердно собирал и сообщал информацию, его основная задача состояла в том, чтобы помешать попыткам немцев склонить Испанию к нарушению нейтралитета. Изо дня в день он доказывал в морском министерстве (оно относилось к Англии более дружественно, чем другие министерства), что немецкое вредительство в портах, их проникновение в испанскую полицию, их злоупотребление гостеприимством вредят государственным интересам Испании. Разве не ясно, что после тяжелых испытаний гражданской войны испанцы нуждаются в мире? Англичане, а не немцы, смогут дать испанцам столь необходимую им нефть и пшеницу. Рано или поздно господство Англии на Средиземном море будет восстановлено, особенно после того, как в войну вступят американцы, а итальянцы, презираемые, кстати говоря, испанцами, будут разгромлены.

Можно подумать, что это работа дипломата, а не морского офицера. Но Хиллгарт был в близких отношениях с испанскими ВМС в течение десяти лет, и ему повезло, что у него начальниками были посол и посланник, которые рассматривали всех своих сотрудников как единый коллектив, каждый член которого делал часть чрезвычайно важной работы по удержанию Испании на нейтральных позициях. Заместитель начальника штаба ВМС адмирал Том Филлипс убедил Сэмюэля Хора в 1940 году в том, что назначение его в Мадрид надо рассматривать не как назначение на дипломатический пост, а, скорее, как назначение на боевой пост огромнейшей стратегической важности. «Если атлантические порты Апеннинского полуострова и побережье Северо-Западной Африки перейдут к противнику, — говорил Филлипс, — я не знаю, что мы будем делать». Хиллгарт был рекомендован Хору Черчиллем и Паундом, потому что с 1932 по 1939 год он являлся английским консулом в Палме и был ценным источником информации и связывающим звеном для министерства иностранных дел и адмиралтейства. А в течение некоторого периода он был единственным каналом, через который осуществлялась связь между английским правительством и националистами.

Первые два года войны, ярко описанные в книге Хора, были трудными. Немцы, пользовавшиеся в Испании большими привилегиями, делали все, чтобы поссорить правительства Испании и Великобритании. После разгрома Франции они проникли во все гражданские учреждения, полицию и деловые фирмы или пытались повлиять на их деятельность. Они пролезли даже в министерство внутренних дел. Был период, когда большие группы немецких солдат, называвших себя туристами, видели южнее таких пунктов, как Валладолид.