Пионерский гамбит (СИ) - Фишер Саша

— И почему вы до сих пор не построились на зарядку? — грозно спросила Елена Евгеньевна, останавливаясь на пороге.

— Так сегодня же нет зарядки... — Марчуков задрал ноги на спинку кровати.

— Это тебе кто сказал?

— Так последний день же...

— Завтра последний! — голос Елены Евгеньевны звучал строго. — Или тебе, Марчуков, устроить отправку домой до «королевской ночи»? У нас как раз сегодня Петрович едет в город, может и тебя захватить...

— Ой-ой, уже бегу!

Мы всей палатой сорвались со своих мест и начали торопливо натягивать шорты и засовывать ноги в кеды. Вожатая посторонилась, уворачиваясь от нашей кучи-малы, ломанувшейся к дверям.

На улице никого не было. Никто не бежал в сторону стадиона, из нашего отряда мы тоже были первые.

— Елена Евгеньевна, это вы нас так разыграли? — протянул Марчуков, поворачивая голову в сторону стоящей в дверях вожатой.

— Почти, — вожатая улыбнулась. — Зарядки сегодня и правда нет.

— Уоооо! — Марчуков вышел из строя и сел на лавочку. — Я же говориииил!

— Ребята, я хотела с вами поговорить, — Елена Евгеньевна селя рядом с Марчуковым. — Меня Надежда Юрьевна попросила. Вы самые взрослые у нас, я же могу на вас рассчитывать?

— Это нам что, никого пастой намазать нельзя? — лицо Марчукова стало обиженным.

— Да как ты мог подумать, что я попрошу о такой жертве?! — Елена Евгеньевна рассмеялась. — Нет, конечно. Костер подготовить. Помочь все оформить, проследить за порядком и все такое.

— Уф! — Марчуков с облегчением выдохнул. — Да что за вопрос, Елена Евгеньевна, конечно же мы поможем! Да, ребята?

Удивительное дело. Я шел по усыпанной хвоей дорожке, уже практически родной, и тащил здоровенный тюк с плакатами в сторону костровой поляны. Действительно, как-то быстро время пролетело. Дни после похода пролетели вообще пулей. После дождливой дневки оказалось, что от стоянки до лагеря вовсе необязательно тащиться двенадцать километров и переваливать через холмы. Берегом реки до лагеря было километра два.

И вроде потом много всякого ещё случилось. И вроде как и ничего особенного.

Последний день. Уже завтра все разъедутся. Ну, почти все. А через три дня, второго июля, начнется вторая смена. Новые лица, новое все. Ну, Марчуков и Мамонов остаются, что радует, на самом деле.

День тянулся неожиданно долго. После завтрака мы успели развесить транспаранты на костровой поляне, потом подготовили зал к вечернему отчетному концерту, а потом начали к нему готовиться. Командовали подготовкой Шарабарина с Коровиной. Я так и не смог решить, говорить ли Шарабариной, что ее лучшая подруга у нее за спиной крутит с ее Игорем. Который с того похода делал вид, что меня не существует. Впрочем, я тоже. Не знаю, был ли тот сон с Кариной настоящим, или это мое подсознание дало мне чувствительный подзатыльник, но я перестал следить, что там происходит между всеми этими взрослыми.

Правда успел заметить, что у Игоря, Веры и моего отца состоялся какой-то серьезный разговор, после которого Игоря я рядом с Верой больше не видел.

— ...нет, только не «поморин»! — Марчуков вещал, размахивая руками. — Это жуткая отрава! Будет щипать сразу так, что кто угодно проснется! И ещё, прежде чем мазать, тюбик надо нагреть в руках. А если не успел, то сначала намажь себе ладошку, а потом аккуратненько пальцем на лицо жертвы... Крамской, у тебя какая паста?

— Клубничная, — ответил я.

— Вот! — Марчуков поднял палец. — Нормальная паста! Тащи сюда!

— Ага, счас, — хмыкнул я. — Самому надо. Где я тут новую пасту возьму потом?

— А мне привезут когда, я с тобой поделюсь! — заявил Марчуков. — О, а ты куда это тащишь?

— В клуб, — сказал я, снова поднимая большую, но лёгкую коробку.

— Давай помогу! — Марчуков схватился за один из углов, потом повернулся к троим пионерам, тем самым, для которых он проводил ликбез по намазыванию пастой. — Короче, вы поняли, да? Поморин не берите. Лучше всего «Чебурашка» или «Апельсиновая. Или вот «Клубничная», как у Кирюхи. «Мятная» и «Жемчуг» не очень. Поняли? Все, потопали, Кирюха!

Пионеры из четвертого отряда слаженно покивали.

— Слушай, Олежа, — спросил я, когда мы почти подошли к клубу. — Сегодня у всех же королевская ночь, ты думаешь, кого-то получится застать спящим?

— Ой, да ладно, — отмахнулся Марчуков и отпустил «свой» угол коробки. — Всегда кто-то спит. Самцова та же.

— И что, к ее кровати в очередь будем выстраиваться, чтобы всем хватило намазать? — я прыснул.

— Чтобы намазать кого-то пастой, необязательно, чтобы человек спал! — заявил Марчуков. — Можно просто крепко держать!

Мы зашли в клуб. Там никого не было, кроме Мусатова, который что-то делал рядом со сценой.

— О, а где все?! — Марчуков прыгнул на спину Мусатову. — Ты чего здесь?

— Да отвали ты! — «Сын степей» дернулся, сбросил с себя Марчукова. Тот покатился по полу и заржал.

— Кстати, правда, Мусатов, что ты здесь делаешь? — спросил я. — Ты же вроде помогал с дровами, разве нет?

— Не твое дело, Крамской, — глаза Мусатова зло сверкнули. Он встал так, чтобы мне было не видно, что он там прячет за спиной.

— Что-то мне подсказывает, что это очень даже мое дело, — я поставил коробку на край сцены. — Это же были твои серные шашки, верно?

— Не понимаю, о чем ты...

— Все ты понимаешь, — хмыкнул я. — Это же ты по указке Прохорова сорвал открытие, а потом подсунул шашки мне, чтобы на меня подумали. Не понимаю только, зачем...

— Умник тоже нашелся, — не знаю, что именно означала его гримаса. По монголоидным лицам вообще сложно что-то понять. — Придумал себе там что-то...

— Тогда покажи, что там у тебя за спиной! — я шагнул вперёд.

— Кирюха, да ладно тебе! — Марчуков моментально вскочил и подбежал ко мне. — Давно же уже все было, чего ты?...

Он имел вид растерянный. Сознание мое как будто разделилось. Взрослому «я» было даже немного смешно. Так-то я давно уже догадался, кто именно исполнитель хитроумного плана Прохорова, как не дать отряду опозориться на сцене. Ещё даже до того, как увидел маму Мусатова на родительском дне. А в походе, когда Марчуков заикнулся про дым, стало понятно,что и он был в курсе тоже. Никакого зла на ребят я за ту историю не держал, даже если Марчуков был с самого начала в курсе. Я тогда был неизвестный новичок, а они — закадычные друзья, с которыми в огонь и в воду и все такое.

А вот вторая часть моего сознания вовсе не была настроена миролюбиво. Возможно, это Кирилл внутри своей головы жаждал справедливости и возмездия.

— Показывай давай, что там у тебя, — я подошёл вплотную к Мусатову.

— А если нет, то что? — задиристо отозвался он. Скорее всего, в драке против него у меня особо и шансов-то нет.Он был крепкий, кряжистый, и за сезон я уже успел увидеть его «в деле».

— Ты думаешь, я драться с тобой что ли буду? — спокойно сказал я. — Я просто сейчас заору и попрошу позвать кого-нибудь из вожатых. Или ещё лучше сразу Надежду Юрьевну.

— Настучать, значит, хочешь? — Мусатов набычился.

— Так ты же мне сам выписал индульгенцию, — усмехнулся я. — Когда мне в рюкзак подсунул шашку и Анне Сергеевне настучал.

— Ничего я тебе не выписывал! — Мусатов с силой толкнул меня в грудь. Я сделал несколько шагов назад, но на ногах устоял.

— Ребят, не надо, а? — жалобно проныл Марчуков.

— Так что, Мусатов, покажешь, чем занимался, или я зову вожатых? — я посмотрел в лицо «сына степей».

— А если покажу, то не позовешь что ли? — огрызнулся он.

Я задумался. Если сейчас сдать хулигана-Мусатова директору, то что она сделает? Запретит ему приезжать в лагерь? Так он и так не приедет... Может в характеристику занести это происшествие. Тогда у него могут быть проблему с комсомолом и чем-то там ещё. Но Мусатов меньше всего похож на карьериста. Скорее уж после восьмого класса он отправился в какое-нибудь училище, получит рабочую специальность... Или будет матери помогать с ее бизнесом.