Пионерский гамбит 2 (СИ) - Фишер Саша

Пионерский гамбит — 2

Краткое предисловие от автора

В старых советских фильмах часто было две серии. В первой — интрига, какое-то приключение и развязка. А во второй — сплошная философия, рефлексия и атмосфера.

Сначала я думал, что частей у "Пионерского гамбита" будет три. Потом, уже ближе к концу книги, мне вообще хотелось оставить только одну книгу. А потом практически в финале я вдруг понял, что за всей этой семейной драмой и личными отношениями, мне не хватило, собственно, пионерлагеря. Книга закончена, а я так и не написал про кружки и секции, про выдумывание приключений, про рыбалку, про встречу зорьки, про пионербол и футбол. Про тайный язык, про чирлидеров по-пионерски, про прикормленную собачку, про уроки плаванья и ещё про кучу всего.

Думаю, второй том будет и похож, и не похож на первый. Но приключений здесь будет больше, чем драмы.

Во всяком случае, мне хочется, чтобы их было больше, но герои, как мы знаем, иногда ведут себя своевольно и делают, что им вздумается.

А пока торжественно клянусь, что вторая часть, она же последняя в этом цикле.

В общем, погнали! Добро пожаловать на смену, совпавшую со скандальной Олимпиадой 1980 года.

Глава 1, в которой еще ничего не началось, и все только ждут автобусов

— Это нечестно! — голосил Марчуков, всем весом удерживая старую скрипучую стремянку, на вершине которой балансировал Мамонов. Одной рукой и зубами он держал край здоровенного красного транспаранта, а другой — пытался обвязать вокруг толстенный ствол сосны веревкой. — Мы же не нанимались, в конце концов! У них там что, соревнование, кто нам придумает занятие получше?! А я-то надеялся, что мы эти три дня будем как на курорте, а тут какая-то каторга!

— Олежа, не ной! — сказал сквозь зубы Мамонов. Не потому что злился, а чтобы транспарант не выронить. — Лучше держи крепче!

— А я что? — фыркнул Марчуков. — Я держу!

Это был уже третий здоровенный транспарант про олимпиаду, который мы сегодня вешали. На первом, у самых ворот, была надпись «Слава участникам Олимпиады-80». На втором, над козырьком столовой, — «Выше знамя советского спорта!» А этот нужно было растянуть у стадиона. Самый длинный. Вещать его было ужасно неудобно, он провисал, никаких специальных креплений у красной тряпки с надписью не было, так что приходилось что-то придумывать. Вот мы и пытались. В меру своих способностей и довольно вялого энтузиазма. По мне так уже давно надо бы вернуться к вожатым и сказать, чтобы они сами вешали. А то мы испортим им несколько часов работы, и им снова придется возиться с трафаретом и краской. Но Мамонов закусился. Или ему просто нравилось стоять на стремянке. Может он себя представлял кем-то вроде героического серфингиста, только покорял он не гребень волны, а старую стремянку, у которой половина ступенек уже едва держались. И чтобы ножки не разъезжались, нам с Марчуковым приходилось держать ее с обеих сторон.

Тут край ткани вырвался из зубов Мамонова и соскользнул на землю, потащив за собой веревку.

— Все, Илюха, слезай! — Марчуков топнул ногой и попытался принять гордую позу. Но стремянка предательски закачалась, так что он быстро схватился за нее обратно. — Нет, не правда! Пусть сами вешают!

— Они не могут, — ответил Мамонов, осторожно спускаясь вниз. — Они там вожатский танец репетируют.

— Тогда завтра повесят, все приедут только послезавтра же! — Марчуков с облегчением бросил наконец стремянку. Да и я тоже. Мы прислонили ее к дереву, но неустойчиво. Она съехала сбоку и упала в траву. — Да и пусть валяется… Пойдемте подсмотрим, что там вожатые пляшут!

Но они уже не плясали. Побросали на сцене всякие шляпы и куски цветной ткани и столпились кружком вокруг Марины Климовны.

— …а каждый отряд должен будет представить свой вид спорта, — немного гнусаво говорил один из парней-вожатых, подсматривая в бумажку. — Нужно будет сделать сценку или музыкальный номер, а потом курировать этот вид спорта всю смену.

— Что значит, курирует? — спросила Елена Евгеньевна.

— Должен устроить состязание или что-то подобное, — не очень уверенно ответил гнусавый вожатый. — Сделает стенгазету по этому виду спорта. И следит за успехами наших спортсменов на олимпиаде.

— Олимпиада откроется только девятнадцатого, — сказал кто-то еще.

— Критикуешь — предлагай! — вспылил первый вожатый.

— А эстафета олимпийского огня у нас будет? — спросил я, неожиданно даже для самого себя. Просто захотелось уже над чем-то поработать, ну или хотя бы принять участие в мозговом штурме каком-никаком.

— А вы что, уже все повесили? — окрысился гнусавый вожатый.

— А вы нам сломанную стремянку дали, — заявил Марчуков. — Мамонов упал и ногу сломал! Верно, Илюха?

— Ой-ой, — с фальшивым трагизмом проговорил Мамонов.

— Между прочим, эстафету можно очень прикольно сделать, — задумчиво проговорил я. — Огонь нужно пронести через все отряды, каждый отряд выбирает своего бегуна…

— Ты прямо горящий факел что ли предлагаешь нести? — спросил кто-то из вожатых.

— Не, — я помотал головой и на несколько секунд представил себе бесконечную возню с поддержанием пламени в течение всей смены. Задание могло бы быть интересным, конечно, но… — Языки пламени из бумаги. На каждом — что-то написано от каждого отряда. Эстафета начинается, например, с десятого отряда. Туда его приносит кто-то из вожатых. Там на факел доклеивают еще один язык пламени, и бегут к девятому отряду… А потом…

— Марина Климовна, а почему у нас посторонние на заседании? — снова прогундел первый вожатый. Вот ведь не повезло какому-то отряду с этим душнилой!

— Подожди, Вадим, — старшая пионервожатая встала и посмотрела на меня. — Ты же Крамской, верно?

— Ага, — я кивнул. — А саму чашу олимпийского огня можно поставить на стадионе… Хотя нет, там дождем может залить…

— Мне твоя идея нравится, — она шагнула ко мне и пожала мне руку. — Молодец, Крамской! Ребята, вы поняли, что он предлагает?

— Но вы же мою идею не дослушали! — возмутился Вадим.

— Разве? — Марина Климовна иронично изогнула бровь. — Ладно, ребята, я вас тут отвлекла от репетиции своими вопросами. Продолжайте!

Старшая пионервожатая направилась к выходу. Я, было, посторонился, чтобы выпустить ее и остаться в актовом зале, но почувствовал, что Марчуков дергает меня за футболку.

— Быстро тикаем! — прошептал он мне на ухо. — А то сейчас они придумают, чем еще нас занять!

Мы сидели на песочке, вытянув ноги. Если вытянуть ступню, то я дотягивался до воды. Мамонов лениво кидал в воду камешки.

— Там уже наверное обед, — сказал Марчуков.

— Сейчас еще раз купнемся и пойдем, — сказал я, но с места не сдвинулся. Вообще-то я уже пытался дать себе обещание больше заниматься спортом, бегать по утрам, подтягиваться и отжиматься. Но пока выполнить это обещание у меня не получилось. Я себя всячески оправдывал тем, что мы и так выполняем кучу физической работы, а если еще и бегать, то вообще будет ужас. Но надо было делать что-то с физической формой Кирилла. А то он так и останется болезненным дрищом. И если с кровотечением из носа мало что можно сделать, то помочь ему, то есть, себе, стать крепче и выносливее, мне вполне по силам. Осталось только заткнуть ироничный внутренний голос, который все время норовил мне напомнить то про бешено-дорогие беговые кроссовки, которые пылились где-то дома в двадцать первом веке, так ни разу и не использованные по назначению. То трижды купленный абонемент в спортзал. Один раз на год и два раза на полгода. Хватило меня в общей сложности на пять или шесть визитов в спортзал. Один раз меня взял в оборот тренер по кроссфиту, который самым легким разминочным упражнением считал отжимания в стойке на руках, и больше я в этот зал так ни разу и не пришел. Просто не смог встать на следующее утро. А потом как-то все было недосуг. Я откладывал-откладывал, и… Короче, со спортом у меня не сложилось в прошлой жизни. И это было так себе. Может, если бы моя физическая форма была получше, моя жизнь сложилась бы иначе… И не то, чтобы мне не нравилось быть мной тогда, но всегда ведь есть, что улучшить, да?