Двуявь - Владимир Прягин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Засветился браслет:
– Здорово, Юра. Это Кирилл Кузнецов.
– Приветствую. Ты уже на месте?
– Да, слоняемся тут без дела. Думал, может, ты тоже уже подъехал.
– Минут через двадцать будем. Значит, та штуковина у тебя?
– Ага, как договорились.
– Круто, спасибо, мы тебя скоро выцепим.
Тоня, услышав эти переговоры, спросила с подозрением:
– Кого мы там должны выцепить? И что ещё за штуковина?
– Увидишь. Тебе понравится.
– Ты сегодня весь из себя загадочный.
– А то как же.
Заинтриговав таким образом верную компаньонку, он снова принялся разглядывать пассажиров. Хотя, по большому счёту, картина не так уж разительно отличалась от того, что было в будние дни, разве что барышни принарядились тщательнее, и стало больше красного цвета – трепетали, играя бликами, языки миниатюрных флажков-игрушек из светоотражающей ткани, а несколько модниц прицепили к одежде ленточки на манер нагрудных значков.
Случайно упёршись взглядом в какого-то мужика, сидевшего в дальнем конце вагона, Юра почувствовал смутное беспокойство. Всмотрелся внимательнее – незнакомец сидел, будто прислушиваясь к себе, а с его лицом происходила метаморфоза. Черты не то чтобы расплывались, но с каждой секундой теряли выразительность, становились блёкло-безжизненными; глаза наполнялись болотной затхлостью.
Человек превращался в «пустышку».
– Тоня, – шепнул Самохин, – пойдём.
Он встал, потянул её за руку. Мотнул головой, пресекая расспросы, и повёл по проходу к тамбуру – прочь от безликого существа. Её каблучки стучали тревожной дробью.
Первокурсники перебрались в другой вагон, пробежали между рядами. Лишь в следующем тамбуре Юра остановился – задвинул за собой прозрачную дверь и посмотрел сквозь стекло назад. Погони пока что не было.
– От кого мы прячемся? Не молчи, Юра, мне же страшно!
– Не бойся, – бормотал он, – не бойся, просто перестраховка…
А сам лихорадочно размышлял – похоже, «консилиум», приснившийся утром, не остался без последствий; «химеры» сегодня впервые прикоснулись к жертве (нашарили, как выразился некогда Фархутдинов) и теперь выходят из сна в реальность, чтобы здесь завершить охоту…
Главное сейчас – не стоять столбом. Пока «пустышка» вылупляется, надо смыться как можно дальше, в самый конец состава. Продержаться каких-нибудь пять минут до прибытия в Медноярск, выскочить на перрон, а там уже хрен догонят…
Он сунулся в очередной вагон – и тут же отшатнулся назад. Между сиденьями топтался ещё один человек со стёртым лицом – стоя вполоборота, осторожно ворочал шеей, словно примерялся к телу-обновке.
– Тоня, сюда. Не стой на виду.
Он подтолкнул её в угол тамбура. Подумал – дёрнуть стоп-кран и позвонить комитетчикам? Пусть прыгнут из Медноярска по воздуху, прочешут электричку, скрутят «пустышек». Только не медлить…
– Юра, посмотри на меня.
Её голос прозвучал на удивление ровно, с мягкой настойчивостью. Самохин опустил взгляд – девчонка, хмурясь, кусала губы. В её глазах по-прежнему плескался испуг, но она загнала его вглубь, взяла себя в руки.
– Скажи, что ты видел? Или кого?
– «Химер», точнее, уже «пустышек». Они рядом, времени мало…
– Там просто люди, сидят спокойно.
– Ты не обратила внимания…
– Послушай меня, пожалуйста. Ночью тебе снятся кошмары. Ты сам говорил – они очень сильные, настолько реалистичные, что можно спутать с реальностью…
– Думаешь, мне всё это только кажется? – он почувствовал злость. – Думаешь, я свихнулся?
– Нет, нет! Ты просто устал, тебе надо отдохнуть! Ты сейчас вспомнил что-то из этих снов, вот и померещилось… – она запнулась на полуслове.
– Ну-ну, продолжай! Померещилось – другими словами, у меня галлюцинации? Да? – он уже еле сдерживался – хотелось заорать во весь голос, встряхнуть девчонку изо всех сил, чтобы выдрать её из пут инфантильного здравомыслия. – Давай же, скажи прямым текстом – ты мне не веришь! Считаешь психом! Знаешь, от тебя я такого точно не ожидал…
Он замолчал и повернул голову, уловив рядом с собой движение. Дверь тамбура отъехала в сторону.
***
Юра инстинктивно сжал кулаки, готовясь двинуть загонщику прямо в харю, меж двух мертвенно-тусклых глаз, и едва успел удержаться, когда в тамбур вместо «пустышки» шагнула высокая, ярко накрашенная шатенка лет тридцати. Иронически подняв бровь, она оглядела открывшуюся ей мизансцену и поинтересовалась:
– Семейная ссора? Милые бранятся? Могу подождать за дверью.
– Мы не бранимся. Миримся, – ответила Тоня и, сделав короткий шаг, обхватила Юру руками, уткнулась ему в плечо; он растерянно погладил её по спине ладонью.
– Ясно, – сказала шатенка, – умиляюсь и рыдаю от зависти. Только выход не загораживайте, а то приехали уже, если что.
И в самом деле – электричка вползала на медноярский вокзал, пассажиры подтягивались к дверям. Среди тех, кто стоял поблизости, «пустышек» не наблюдалось, и Самохин даже засомневался – может, действительно померещилось? Стресс, переутомление, все дела…
Если рассуждать беспристрастно (попытаться, по крайней мере), ситуация слишком напоминает проекцию недавнего сна: двое беглецов в вагоне и их преследователи, блокирующие отход. С той разницей, что там дошло до автоматной пальбы, а здесь пока всё тихо и камерно.
Нет, стоп. Если признать себя жертвой галлюцинаций, навеянных сновидениями, то следующий логический шаг – облобызать на прощание Тоню и вместо демонстрации поспешить в больничку с мягкими стенами и ласковым персоналом. Но к такому повороту событий он, Юра, пока ещё не готов, а значит, будем исходить из того, что «химеры» – вполне реальны и держатся где-то неподалёку…
– Так и будешь теперь головой вертеть? – спросила Тоня, выбравшись вместе с ним на перрон. – Шарахаться от каждого встречного?
– Ничего, уже недолго осталось.
– Правда? Откуда вдруг такая уверенность?
– Сейчас увидимся с чуваком, который звонил, и что-нибудь прояснится. Ну, я надеюсь. Меня всё это тоже достало.
Он продолжал тревожно оглядываться, всматривался в лица спешащих мимо людей, но «пустышки» так и не появились – то ли отстали, то ли решили дождаться более удобного момента для перехвата.
Стеклянный утёс вокзала наливался гранитной серостью под цвет неба, вокруг шумели людские волны. Где-то на дальних подступах, как лось во время гона, трубил ошалевший локомотив.
В обычные дни студенты, сошедшие с электрички, сворачивали налево, чтобы выйти прямиком к университету, но сегодня путь лежал в другую сторону – туда, где брал начало проспект, пронизывающий город насквозь и готовый принять юбилейную демонстрацию.
Подготовка шла полным ходом – колонна ещё не стронулась, но разбухала с каждой минутой, втягивая в себя прибывающих. Юра сверился с планшетом и выяснил, что универу в общем строю отведено место между химкомбинатом и авиаремонтным заводом.
Самохин с Тоней обогнули висящую над асфальтом
