Человек рождается дважды. Книга 2 - Виктор Вяткин

— Да-аа… — Батов снова повернулся к дверке и начал скоблить лёд. — Ты выяснил причину задержки с обменом партийного билета?

— Чего ты хитришь? — упрёкнул Краснов. — Делаешь вид, что не знаешь ничего. Думаешь, скажешь Ему, расстроится, напугается и отпустит вожжи… Знаю, вытащили из архивов провокационное заявление Гайдукевича. Затеяли мышиную возню вокруг моих распоряжений. Ну и другая чернуха. Приятного мало, но пусть ковыряются.

На повороте двадцать третьего километра чернели собравшиеся с обеих сторон грузовики. Значит, дорожное происшествие. Он свернул на обочину, остановил машину, вышел. В хвосте пробки поблёскивал «паккард». На дороге разворачивался ЗИС с прицепом. Он, видимо, Ехал в пионерский лагерь, но проскочил разъезд, повернул и заехал в кювет, загородив трассу. Теперь водители выкатывали прицеп на руках. Павлов стоял в сторонке.

Заметив Краснова, он пошёл навстречу. Было видно, как обрадовались шофёры. Пегов уже крутился у «паккарда», заглядывая в открытую дверку.

— В чём там дело, товарищ Краснов? — заговорил Павлов. — Звонил мне ваш Питер ночью. На Бутыгычаге производится разгрузка дольше нежели погрузка. Пошлите туда человека, наведите порядок. А то придётся спросить лично с вас. Вы, кажется, этого хотели? — добавил он Едко.

— Всё будет в порядке. — Краснов улыбнулся. — Значит, Питер до вас дозвонился? Молодец.

— Я приказал соединять Его со мной после каждого рейса. Кажется, парень ничего. Старательный.

Павлов оглянулся. Прицеп уже развернули, и передние машины тихо двигались по кромке дороги. Он сухо кивнул и направился к своему автомобилю.

Пегов стоял у своей машины и смотрел на Краснова.

— Узнал, куда направляется начальство? — спросил Краснов у Саши.

— На Запад. Павлов злой как чёрт. Водитель говорит, что разговор шёл о Краевском.

— О Краевском? Да что могло у него случиться?

— Не знаю, Михаил Степанович. Он просто шепнул мне, чтобы предупредили. А что, он не понял и сам.

Игорь серьёзный парень и за себя постоять сумеет, успокаивал себя Краснов. Но всё же на душе стало тревожно. Надо предупредить, решил он и закрыл глаза…

— Тпр-ррр-руу!. — крикнул возчик, натягивая вожжи. Остановив коня, он оглянулся на Краевского. — Вам куда, товарищ начальник, домой аль в контору?

Игорь отбросил воротник тулупа. Они стояли у развилки дороги.

— Поезжайте, я пешком. Размяться хочу немного, — сказал он и быстрыми шагами пошёл в контору.

Он снова объехал горные участки и вернулся Ещё больше расстроенным.

Несмотря на решительные меры, предпринятые им для восстановления работоспособности людей, заметного улучшения не наблюдалось.

Всё сложилось нелепо.

Пришёл он на прииск, когда тот из горного участка был реорганизован в самостоятельное предприятие. Стараясь забыться от оротуканских потрясений, он всё свое время и силы отдавал работе. Вырос хороший посёлок. Прииск справлялся с выполнением плана. Игорь ощущал поддержку и преданность людей. Он радовался, что так хорошо идут дела.

Разведчики открыли промышленные запасы золота ещё на двух ключах. Дорожники проходили с основной трассой/ в тридцати километрах от центрального посёлка. Когда до Берелёха прошли первые машины, руководство Дальстроя распорядилось строить проезд на стан прииска. Игорь изыскивал резервы и старался как можно скорее связать прииск с основной трассой.

Реформы не сразу коснулись их лагеря. Золото шло, люди были физически крепкими, бригады стабильными, быт благоустроен, нормы перевыполнялись, питание налажено.

Слухи о том, что происходило на приисках Юга и Севера, воспринимались как ложные.

Но вот пришли первые машины, а с ними и люди. Через несколько дней была получена телеграмма с новым планом горных работ.

Краевский связался по телефону с полковником Гараниным и объяснил, что прежде он создаст условия для вновь прибывших, а потом уже будет требовать с них план. Тот пригрозил отдать Его под суд военного трибунала/ за невыполнение приказа главка и игнорирование государственного задания по золоту. Не слушая доводов, повесил трубку.

Краевский написал рапорт и получил в приказе строгий выговор с предупреждением.

И всё пошло по-новому.

Прибывшие были собраны с разных предприятий Колымы. Было много рецидивистов. Пришлось основные кадры прииска распылять по участкам. Налаженный ритм работы был утерян. Выработка резко снизилась, средний процент выполнения технических норм катастрофически сползал вниз. План не выполнялся, и тут вступил в действие приказ начальника Дальстроя о дифференцированном питании.

Ударили морозы, появились больные. Лагерь старался сократить число обслуги, чтобы сохранить плановый процент вывода людей на основное производство. Быт разлаживался, люди теряли силы. Крепко сколоченное хозяйство прииска разваливалось. Краевский вызвал начальника лагерного отделения. Тот уже догадался, о чём будет разговор, и Явился с папкой приказов. Он выслушал Краевского с почтительным вниманием, потом вынул приказы и начал докладывать.

Игорь посмотрел на Его растерянное лицо, вздрагивающие уголки губ и сразу понял, что с ним ничего не решить. Начальник лагерного отделения действовал в строгом соответствии с директивами, а нужно было обходить их. Игорь не выдержал и резко Его оборвал:

— Ну зачем вы? Надо искать выход, как сохранить людей. Ответственности я не боюсь…

Начальник лагерного отделения виновато улыбнулся.

— А я боюсь. У меня четверо…

— Разве у людей, которые оказались в лагере, нет детей? Существуют Ещё и обязанности.

— Вы-то, кстати, холосты, — перебил он Игоря. — Ну а Если подходить с позиции гуманности, тогда освободите половину лагеря, а сами садитесь. Только их всё равно возвратят. Нет, Игорь Михайлович, в таких делах я вам не помощник, хотя отлично всё понимаю. — Он подумал и тихо добавил — Если вам не дорога голова, вы — начальник прииска и можете кое-что сделать своими приказами. Я, конечно, должен ставить в известность управление о всяких отступлениях. Но Если вы дадите вторую подпись, пока промолчу. — Он встал и подошёл к окну. — Поеду я, Игорь Михайлович, недельки на две по лагпунктам, а вы, Если хотите, действуйте.

Игорь тут же решил посоветоваться с секретарём партбюро. Но тот получил известие об аресте брата и ломал голову, как Ему быть: сообщить ли сразу в политуправление или воздержаться. Кто знал, как могли сложиться там дела, а вдруг разберутся и выпустят…

Значит, оставалось решать одному. Звонить? Он уже говорил с Гараниным…

Игорь стоял перед проблемой, от которой нельзя было уйти, да и не в Его это было характере. Судьба многих людей или личная безопасность. И он решил поступить, как подсказывала Ему совесть.

Своим приказом он ввёл дополнительное питание ослабленным и больным. Снизил ряд технических норм. Увеличил питание по общему котлу.

Теперь он с тяжёлым сердцем шагал в контору с небольшим узелком белья и другими вещами. Написал письма и попросил дневального отправить их, Если он не вернётся домой.

Павлов вошёл стремительно, на Краевского не взглянул и, сбросив шинель на диван, сел на место начальника прииска.

Это был первый признак, что Краевский от работы отстранён.

Игорь при его появлении поднялся и встал у окна. Он был бледен, внутренне взволнован, но старался держать себя с достоинством. Всё было продумано Ещё ночью.

Как начать разговор? Когда он был один, всё казалось так просто, а сейчас…

Павлов молча шевелил бровями. Его большая рука с узловатыми пальцами беспокойно двигалась по столу, воротник гимнастёрки налез до ушей.

Он медленно поднял голову и с ненавистью посмотрел на Краевского.

— Позвольте узнать, вы кто такой? — спросил он тихо. — Кто облачил вас полномочиями отменять мои приказы? Кто дал право разбазаривать государственные фонды?

— Не знаю, счастье это или несчастье, но пока я Ещё состою в одной с вами Коммунистической партии. Я отвечу за всё, но считаю своим правом потребовать от вас выслушать меня до конца.

Павлов насторожился, брови Его от удивления поползли вверх.

— Ну, ну!

— Вы спрашиваете, кто я? Хорошо, отвечу. Краевский моя фамилия. Сын рабочего-модельщика. Воспитанник Ленинского комсомола. Теперь член великой партии большевиков, человек и гражданин. А вот кто вы? Не понимаю этого не только я, но и многие другие. Враг или…

— Дурак? — подсказал Павлов. Лицо у него стало растерянным.

— Я просил только одного, не перебивать, — оборвал Его Игорь и продолжал: — Вы преступник и находитесь у кормила власти. Тысячи детей-сирот будут проклинать ваше имя. Когда-нибудь Родина внесёт вас в списки палачей и дети ваши будут стыдиться назвать свою фамилию. Не могу понять, почему вас не выгнали до сих пор из партии? Вы спрашиваете о моих полномочиях? Их дала мне моя партийная и человеческая совесть, гражданский долг. Вы сделали меня соучастником своих преступлений, и я был им, пока у меня не хватило мужества преодолеть страх…