Особый отдел и тринадцатый опыт - Юрий Брайдер

— А чёрный? — поинтересовался Цимбаларь.

— Какой чёрный? — На лице у Вавы появилось непонимающее выражение, скорее всего, притворное.

— Которого потом на улице Дыбенко шлёпнули.

— Понял! Его Джамалом звали. Он с Потапом и Суриком в одной бригаде состоял. Только в ту ночь его на кладбище не было.

— А кто на Дыбенко в окно сиганул?

— Потап. Он изо всех наших самым отчаянным считался. Никакого страха не знал.

— Сурик, стало быть, в машине сидел?

— Ага. — Вава охотно подтвердил очевидный факт. — У него накануне живот разболелся. Было даже подозрение на аппендицит.

— Теперь у него, наверное, уже ничего не болит. Отмучился, — лицемерно опечалился Кондаков. — Ты, Вадим, лучше про Желвакова дальше рассказывай.

— Хотели мы этому Мареку ещё пачек навешать, чтоб другим неповадно было, но Клим не позволил. И на смертную казнь не подписался. К нашим советам прислушиваться не стал. Велел посадить его в укромное местечко и какое-то время постеречь. А сам справки стал наводить. Заинтересовался, видать, идеей… А тут один дурацкий прокол случился. В Озерках, где Марек в подвале сидел, канализацию прорвало. Всё дерьмом затопило. Начали сантехники по подвалам шастать. Нарвались на наш схрон. Надо было с ними по-хорошему договориться, откупного дать, а наши бойцы вместо этого волну погнали. Вот ихняя начальница и вызвала омоновцев. Ясный перец, заваруха началась. Марек под шумок смылся. Реальным падлой оказался. Где его искать — неизвестно. Мы и махнули рукой. Пидоры на этом свете всё одно долго не живут… И полгода не прошло — начались таинственные взрывы, про которые он нас предупреждал. Все газеты об этом трубят. Власти на ушах стоят, какого-то таинственного Гладиатора ищут… Клим тоже в сторонке не остался — своё собственное следствие начал. Он о больших деньгах всегда мечтал, только раньше удобного случая не представлялось. Мелочевкой приходилось перебиваться. А тут такой шанс светит! Только братцы хитрованами оказались. На дно залегли — и учёный, и карманник. Потом слух прошёл, что менты всех учёных шерстят, которые к этому делу касательство могут иметь. Мы, конечно, расстарались и сели ментам на хвост. Самых толковых бойцов на шкапун отрядили. Клим их лично возглавлял. Вот они и вышли на братца Марека. Но у того по причине религиозного дурмана уже давно крыша поехала. Умер, а ничего толком не сказал. Посчитал наших пацанов за посланцев ада… Короче, чистый облом. Хотя в конце концов мы и Марека вычислили только совсем другим способом.

— Каким же, любопытно знать?

— Кушать-то всем хочется, а ничего другого, кроме как по ширме ходить, он не умел. Взяли мы под контроль все доходные маршруты. В десятом трамвае он и нарисовался, словно утренняя звезда на ясном небе. Грубо работал — щипал налево и направо, словно на лекарства любимой бабушке старался… Решили с ним больше не церемониться и в ту же ночь за душец взяли. Струхнул, конечно, Марек. Отпираться не стал. К взрывам, говорит, никакого конкретного отношения не имею, а только пользуюсь сведениями, полученными от брата, и под именем Гладиатора загоняю фуфло властям… Опять о пощаде стал молить, как в прошлый раз. Жить-то всем хочется, даже пидорам. Сознался, что наутро рассчитывает получить чемодан с зеленью. Откупиться хотел…

— И вы ему сразу поверили?

— Не из тех мы, кто всякой поганке на слово верит… Но, с другой стороны, перед лицом смерти врать не будешь. Пацаны его бумаги проверили — вроде бы всё сходится. И в газетке соответствующее сообщение имеется, на что Марек особо упирал. Вот так эта душевная беседа и закончилась… Принесли пацаны Климу весть, которой он так дожидался. Рано утречком объявили спешный сходняк. Явились все, кто на этот момент в городе отирался. Клим сразу сказал, что идём на серьёзное дело. Выбрал лучших бойцов, чтобы две машины укомплектовать. Спорить с паханом у нас как-то не заведено. Разобрали оружие и поехали на Финляндский бан. Чем всё это закончилось, вы не хуже меня знаете.

— Ты тоже веришь, что Желваков непричастен к взрывам? — спросил Кондаков.

— Ясный перец. Не его размах. Сявке такое не потянуть.

— А что скажешь по поводу брата-учёного?

— Скорее всего, его работа. По словам Марека, он с этой идеей давно носился.

— Ты про какого-нибудь Филиппа слыхал?

— Только про Киркорова.

— Как же Шестопалов мог взорвать дворец в Крыму, железную дорогу в Псковской области и театр в Пушкине, если всё последнее время он постоянно околачивался на Волковском кладбище и даже ночевал в склепе какой-то дореволюционной генеральши? Ведь тут одним святым духом не обойдёшься. Какая-то аппаратура нужна, причём габаритная. В мистику я, браток, давно не верю.

— Мне-то откуда знать? Может, он эти взрывы наперёд заказал, а дождавшись результатов, струхнул и в религию ударился.

— Мысль интересная, но ничем не подтверждённая. — Кондаков переглянулся с Цимбаларем, правый глаз которого всё время маячил в зеркале заднего вида. — С чего она тебе вдруг пришла?

— Мужики, я в науке ноль без палочки, — честно признался Вава. — Окончил спецПТУ для малолеток под названием «Соцлют». Но свою точку зрения на все мировые проблемы имею. Котелок, слава богу, варит… Если есть взрыв, где-то рядом должен быть и подрывник. Ну а вдруг его нет — что тогда? Мозгуйте сами.

— Хочешь сказать, что это взрывы замедленного действия? — Кондаков с сомнением покачал головой. — Маловероятно… В этом случае Шестопалов мог бы преспокойно предотвратить их, а не маяться дурью, как согрешившая монахиня… Может, нам лучше Клима обо всех этих нюансах поспрашивать? Он-то, наверное, располагал самой полной информацией?

— Совсем не обязательно, — возразил Вава. — С головой Клим не всегда ладил. Больше на кулаки и глотку полагался… Тем более что с него спросу уже нет. Клим в головной машине возле меня сидел. Всегда за спиной водилы место занимал, говорил, что оно по статистике самое безопасное. Вот и верь после этого статистике! Водилу пуля даже не зацепила, а Клима прямо между глаз клюнула. Глядите! — Он продемонстрировал свой левый рукав, покрытый подозрительными пятнами. — Его кровь.

— По всему выходит, что ты мог стать полноправным владельцем чемодана, — заметил Кондаков.

— А кому его оставлять? Дяде? Беспределыцикам, напавшим на нас? Ментам на растерзание?

— Это верно. Ментам такой чемодан ни к чему. Менты к авоськам привыкли… А ты хоть знаешь, что в нём находилось?

— Со слов Клима знаю. Он на миллион баксов виды имел.

— Обманул тебя Клим. Вернее, сам обманулся. В чемодане только газеты были. Причём прошлогодние. Им красная цена — пятак в базарный день.

— Зато сам чемодан потянул аж на пятьсот рубликов, — с горечью добавил Цимбаларь. — Качественная была штуковина. Хоть и дерматиновая, зато с ремнями и замком. Жаль, ненадолго хватило.

Только сейчас до Вавы начало доходить, что представляют собой эти самозваные ангелы-хранители, бесплатно катающие его по Питеру.

— Подставили, значит, нас. — Он не смог сдержать упрёк, рвавшийся из глубины души. — Развели, как лохов. Кинули по полной программе.

— А вы, стало быть, святые? — немедленно отреагировал Кондаков, давно имевший зуб на эту группировку. — Где вещи, которые ваши хмыри спёрли у меня в электричке на подъезде к городу Пушкину? Я говорю про служебное удостоверение и мобильник самой последней модели!

— Клянусь, не в курсе! — стал оправдываться Вава. — Я вообще в Пушкине только раз был. И то в позапрошлом году.

Тут к беседе подключился Цимбаларь. Голосом, который напрямую нельзя было назвать угрожающим, но от которого у слабодушных граждан начинали дрожать поджилки, он произнёс:

— Дружок, ты зря тут баланду мутишь. Дело-то серьёзное. Сам знаешь, что бывает ментам за утерю удостоверения. Да и за казённый мобильник отвечать придётся. Из зарплаты нашей нищенской вычтут. Ты честно скажи — можешь их вернуть?

— Не могу! Я даже не знаю, у кого они. Возможно, в кармане у Клима остались.

— Обижаешь, дружок. Ворованное надо возвращать. В крайнем случае откупное платить, как у порядочных людей заведено.

— У него мой лопатник! — Вава пальцем указал на Кондакова. — Там баксов триста наберётся и ещё рублями тысяч пять. Забирайте всё. За эти деньги можно самый крутой мобильник купить!

Кондаков, до этого державшийся умильно, словно мамаша на венчании собственной дочери, вдруг резко шлёпнул Ваву по руке.

— Ты в кого, падла ссученная, пальцем тычешь? — зловеще осведомился он. — Я подполковник милиции и таких, как ты, не одну сотню повязал. Я тебе этот лопатник знаешь куда засуну? Нет, не в задницу, много чести будет, а прямо в глотку! Да так, что потом хирурги с бензопилой не достанут. Думаешь, наплёл вагон небылиц, так мы тебя сразу и отпустим? Гуляй себе, дружок, твори свой бандитский беспредел и дальше! Как бы не так!