Борьба за господство на Черном море - Андрей Платонов

А вот обобщенные опубликованные официальные советские данные: противник потерял 78 боевых кораблей и транспортных судов. Потери германской 17-й армии за весь период боев в Крыму составили более 100 тыс. человек, в том числе пленными 61 580 человек. Кроме этого с 3 по 13 мая в море погибло 42 тыс. человек.

На самом деле с учетом апрельских потерь общая цифра погибших в море вряд ли превышала 4–5 тысяч человек. Это связано не только с тем, что фактически мы потопили меньше, чем заявляли ранее. Не будем забывать, что далеко не на всех судах и кораблях, потопленных в последние дни операции, вообще имелись эвакуированные. Кроме этого несколько транспортов затонуло в непосредственной близости от берега — а значит: их пассажиры могли спастись. Другое дело, что они, если не были убитыми на берегу, то попали в плен, то есть все равно в строй не вернулись.

Что касается общих потерь 17-й армии в Крыму, то с учетом того, что в число эвакуированных немцы записали гражданских и военнопленных, которые никакого отношения к армии не имели, а также с учетом доставленных в Крым пополнений, по-видимому, группировка немецко- румынских войск потеряла до 60 % своего личного состава. Более точные подсчеты провел кандидат исторических наук М. Морозов. По его данным, от 17-й армии осталось 50–55 тысяч немцев, способных держать оружие в руках[102]. Всего того, что вывезли, хватило лишь на восстановление 73-й пехотной дивизии — штаб которой, кстати, так и остался на Херсонесе. Остальные пять дивизий 17-й армии из вермахта исчезли навсегда.

Рассматривая оборону Севастополя германо-румынскими войсками в 1944 г., просто невозможно не сравнить все происходящее с событиями лета 1942 г. Противник оставил в 1944 г. на Херсонесе только пленными 21 200 человек, а всего за последний штурм Севастополя с 7 мая — 24 361 человек. Немцы в 1942 г. на Херсонесе взяли в плен не менее 30 тыс., а всего в Севастополе с конца апреля более 80 тыс. человек.

Внешне события конца июня — начала июля 1942 г. и конца апреля — начала мая 1944 г. имеют много схожего. Здесь и непоследовательность высшего командования: то стоять до конца, то давайте эвакуировать; и хаос последних дней обороны. Кто-то организованно отстаивает последние рубежи, свято веря, что прикрывает эвакуацию товарищей. Кто-то в это время уже фактически дезертировал и метался от одного плавсредства к другому, желая любой ценой покинуть место бойни, пускай даже ценой жизни своих товарищей по оружию. Тысячи всеми брошенных раненых, сотни никем не убираемых трупов. Потеря управления войсками. Правда, причины здесь были несколько иные. 30 июня 1942 г. Ф.С. Октябрьский просто приказал отозвать из частей всех старших офицеров для эвакуации на Кавказ — и на следующий день трудно было в войсках найти офицера старше капитана. 11 мая 1944 г. почти все части германской 17-й армии свернули свои радиостанции, направляясь к местам эвакуации, которая в ту ночь состоялась только частично. Но в обоих случаях в последние дни вся военная организация обороняющихся находилась на грани агонии. Одинаково по приказанию и в последний момент покинули свои войска командующие группировками со своими штабами. Правда, идея вывести с Херсонеса одних генералов и старших офицеров немцам в голову не приходила.

Несмотря на внешнюю схожесть картин последних дней обороны Севастополя в 1942 г. и в 1944 г., имеется одно принципиальное отличие. Германские моряки изначально готовились как к снабжению своих войск в Крыму, так и к эвакуации их оттуда. Причем вне зависимости от того, что в данный конкретный момент им приказывало верховное главнокомандование. То есть само собой разумелось, что могут возникнуть условия обстановки, когда оборонять Крым станет невозможным или нецелесообразным, и элементарная военная предусмотрительность диктовала требование иметь наработки по эвакуации. Подобная предусмотрительность всегда отличала полководца или флотоводца от просто военачальника, который обычно в своем видении военной обстановки не в состоянии выйти за рамки руководящих документов и указаний старших начальников.

В обоих случаях в конце концов разрешение на эвакуацию было получено. Но за 1–3 июля 1942 г. Черноморский флот и транспортная авиация смогли вывести с Херсонеса около 5 тыс. человек, а немцы только в последнюю ночь сняли с берега от 10 до 12 тыс. своих солдат и офицеров, а за трое последних суток — более 30 тыс. человек.

Безусловно, массированные налеты флота и фронта авиации вкупе с непрекращающимся артиллерийским обстрелом сорвали план полного спасения 17-й армии, дезорганизовали деятельность вражеских штабов и привели в конечном итоге к массовой сдаче в плен утром 12 мая. Однако кто действовал эффективнее: немцы в 1942 г. или мы в 1944 г., и какие имелись возможности по проведению эвакуации? В обоих случаях она не так лимитировалась наличием транспортного тоннажа, как противодействием противника.

Попытаемся сравнить возможности противоборствующих сторон. Правда, по надводным и подводным силам это невозможно — у немцев в июне 1941 г. их фактически не было. На фоне 26 полноценных советских подводных лодок в 1944 г. одна румынская и несколько сверхмалых итальянских лодок в 1942 г. выглядят несерьезно. То же можно сказать и о торпедных катерах. Остается авиация.

Что касается советской в ходе Крымской наступательной операции, то напомним, что только ВВС Черноморского флота выделили торпедоносцев Ил-4 — 23, бомбардировщиков A-20G — 15, пикирующих бомбардировщиков Пе-2 — 19, штурмовиков Ил-2 — 66, то есть всего 123 ударных самолета. Ил-4 5-го авиаполка совершили 80 вылетов с торпедами и сбросили 64 из них. Подавляющее большинство вылетов произвели для атак конвоев и лишь тринадцать в период с 1 по 13 мая на «свободную охоту». Нехватка торпед привела к тому, что еще в 66 вылетах «илам» пришлось вместо торпед использовать бомбы. С ними летали и A-20G 36-го авиаполка (40 вылетов). Результат — случайное попадание бомбы в транспорт «Tisza». Согласно отчету ВВС всего оба полка потеряли 11 самолетов.

Наибольших результатов добился 13-й авиаполк на A-20G. Они выполнили 253 вылета и 90 атак топмачтовым методом. На их счету потопление «Seepferd» (133 брт), повреждения транспортов «Alba Julia», «Ossag», завершающий удар по «Teja». Однако эти успехи были достигнуты дорогой ценой. Потери полка составили 13 машин с подготовленными экипажами.

На редкость безуспешными оказались действия пикирующих бомбардировщиков Пе-2. За всю операцию они добились всего лишь двух подтвержденных попаданий в транспорт «Durostor». Большего успеха в ходе операции добились штурмовики, поскольку совершили вылетов вдвое больше, чем все остальные типы ударных самолетов флота — 1070 (потери составили 19 машин). Для штурмовых действий истребительная авиация не привлекалась вообще.

Наши ВВС в ходе Крымской операции лишь в течение двух дней пересекали отметку в 100 самолето-вылетов ударных машин за сутки — 10 и 11 мая. Общее число вылетов ударных самолетов за операцию составило 1739, или в среднем 48 в сутки.

А теперь о германской авиации в июне — июле 1942 г. Ее группировка насчитывала семь бомбардировочных и три пикировочные авиагруппы (около трехсот Не-111, Ju-88 и Ju-87), которые вместе с истребителями (четыре группы) совершали в среднем по 700 вылетов ежесуточно (всего с 1 июня по 3 июля 23 751 вылет). Вряд ли на морском направлении расходовалось более 20 % этого ресурса, но даже в этом случае за вычетом истребителей мы получим, что над морем каждый день в среднем делалось около 100 полетов бомбардировщиков. Можно предположить, что в отдельные дни, например при обнаружении в море какого-либо советского конвоя, количество вылетов резко возрастало. Так, например, в своем последнем рейсе лидер «Ташкент» отразил атаки 86 самолетов, сбросивших на него 336 бомб!

Завершение Великой Отечественной войны на Черном море

Для черноморцев освобождение Крыма являлось знаковым событием. Чисто психологически вместе с освобождением Одессы и Николаева это означало как бы восстановление предвоенного статус-кво на театре. Правда, нужно было еще вернуть устье Дуная. Также впереди лежала страна Румыния, в то время стоявшая в восприятии советских людей в одном ряду с гитлеровской Германией. Именно в Северной Румынии в апреле 1944 г. Красная Армия впервые перешла государственную границу Советского Союза.

Однако что будет после полного освобождения советской земли — никто толком не знал. Но ни у кого из черноморцев, от матроса и до адмирала, не возникало сомнений в том, что впереди предстоят кровопролитные бои в Румынии. Как это будет называться — освобождение румынского народа от «профашистской клики Антонеску» или добивание «румынского звереныша» в его логове — суть дела не меняла. Другое дело — какие роль и место займет Черноморский флот в предстоящих военных действиях на румынской территории?