Братья и сестры в Реестре (СИ) - Скрипченко Юрий Вячеславович "Юс Крипус"

— Обвиняемый! Вы согласны принять честный и справедливый суд Тройки?

— Нет. Дайте поспать.

— Так и пишем. Обвиняемый от суда отказался, — сказала Тина, — Ну, что, господа, расходимся? День выдался тяжёлый.

— Согласен.

— Согласен.

И магистры, кряхтя, поднялись с кресел. Олег с удивлением посмотрел поочерёдно на всех. Неужели свободен? Но зачем тогда этот цирк — суд, который закончился, даже не начавшись.

— Возражаю, ваши чести, — подал голос сотрудник протокола, — Обвинения слишком серьёзны, чтобы вы могли воспользоваться прецедентом отменённого слушания. Придётся продолжить процесс.

Судьи-магистры вздохнули и уселись на место. По их лицам Олег понял, что они были готовы к такому повороту событий. Издеваются что ли? Или это часть здешнего ритуала?

Сотрудник протокола, эдакий проводник на откидном креслице, спустил очки на нос и поинтересовался у Олега:

— Вы готовы к судебной волоките?

— Что? — уставился на него Олег.

— Совсем дикий, — зевнул Кондратий.

— Сделайте поправку на то, что он в нашем времени впервые, — сказал Порфирий.

Тина посмотрела на старика с застарелой ненавистью и ничего не сказала.

— Это значит, — сообщил сотрудник протокола, — Что при озвученном вами публичном желании вас выпустят из клетки, и вы сможете прохаживаться перед судебной тройкой взад и вперёд. Но не больше четырёх шагов в каждую сторону.

Дрон протокола закладывал виражи, чтобы не упустить ни единого слова. Чтобы успеть переключиться на очередного спикера, не потеряв ни секунды.

— Нет, спасибо, — ответил Олег, — Не люблю маячить. Особенно перед неприятными мне людьми.

— Давление на суд? — спросил сотрудник протокола, навострив стило.

— Это по неопытности, не обращайте внимания, — поднял руку Кондратий.

Взял слово Порфирий. В местном судилище он, видимо, был кем-то вроде прокурора.

— Обвиняемому вменяются страшные преступления против Воронежполиса. Он наверняка был в сговоре с теми гипами, которые сегодня взорвали стену.

— Какую стену? — удивился Олег.

— Сегодня, в 20:30 юго-западный фрагмент стены Воронежполиса был взорван четвёркой террористов, которые маскировались под всенародно известный музыкальный коллектив «Квартет Ё», — поднял изобличающий палец Порфирий.

— Это у которых сегодня был концерт? На который меня не пустили? Совершенная ерунда! К тому моменту я уже был задержан. У меня есть билет на представление. Вот он. Это алиби.

— Все верно, — солидно отметил Кондратий после того, как сотрудник протокола сходил к клетке, взял билет и принес на изучение магистрам. Поп передал улику по цепочке, — Алиби есть!

— Чушь собачья, — заорал Порфирий. Ему даже спать расхотелось, — Обвинение настаивает, что указанный гип специально попался в руки правоохранительных органов до концерта, чтобы отвлечь внимание. Чтобы подготовка к кровавому и бессмысленному теракту могла остаться в тени. Признавайся, преступник! Ты звено разветвленной криминальной цепи, которая хочет уничтожить наш свободный полис? Назови всех участников сговора по именам и фамилиям. Распиши их статус и роль в сегодняшнем теракте. Сдай всех подельников, а еще лучше — организатора или заказчика. И тогда к тебе будет проявлено снисхождение.

— Уважаемый обвинитель, — протянул Кондратий, который в этом шоу явно изображал адвоката, — А вы не допускаете мысли, что заключённый может быть невиновен? Что ваши обвинения голословны, а этот человек — просто случайный гип, временной турист, который оказался не в том месте и не в том времени?

— Имеющиеся доказательства исключают такой вариант! — отчеканил Порфирий. Он даже покраснел от удовольствия, — Отвечай, преступник. Готов ли ты пойти на сотрудничество?

Олег прикрыл глаза, а потом рявкнул:

— Не знаю, зачем вам этот балаган, но мне признаваться не в чем. Оглашайте свой дурацкий приговор. Любой. Только прекратите клоунаду. Я спать хочу.

Тина открыла в столе ящик, соседний с тем, откуда вытащила судейский молоток. Порылась, но не нашла, что искала. Потом выдвинула еще один ящичек — на сей раз слева, для чего ей пришлось сильно наклониться на стуле. Довольно хмыкнула и вытащила пухлый том. На багряной обложке золотым тиснением было выведено: «Свод законов Воронежполиса». Тина взвесила талмуд на руке — сойдёт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Дрон в данный момент транслировал слова Олега. К Тине он был, если можно так выразиться, кормой. Первая леди отвела руку с томом назад и швырнула прямо в дрон. Тяжелая книга, как ПВО, сбила стрекочущую машинку. Квадрокоптер ударился о перила террасы, хрустнул и вывалился наружу — вглубь оркестровой ямы «Центра веры, надежды и решимости».

И ничего страшного. Дрон всегда вёл трансляцию в прямом эфире. А главное участники суда уже сказали.

— Господин судья, — устало и болезненно сказала Тина, которая тёрла виски, — То есть магистр охраны Покрова. То есть… Короче, Порфирий, хватит нести высокопарную чушь. Он прав. Чего ты хочешь? Получить раба-гипа, чтобы это не нарушало буквы закона? Я не против. Забирай. Отец Кондратий, с вашей стороны возражений нет?

Кондратий, у которого в пепельнице дымилась сигарета, которой он еще ни разу не затянулся, махнул рукой. Мол, валяйте, заканчивайте этот балаган. Я с любым решением заранее согласен.

— Вот и славно, — Тина с бледным и даже немного зеленоватым лицом поднялась со стула. Икнула, точно подавляя внутренний спазм, — Заседание объявляю закрытым. Порфирий, можешь смело забирать свой новый трофей. И не говори потом, что я тебя не балую.

Ушла. Сотрудник протокола нажал зелёную кнопку у себя на пульте. Клетка с Олегом отправилась вниз — в недра «Дома терпимости УКСИН». Порфирий потёр руки, рассеянно кивнул попу и тоже покинул террасу.

Кондратий бездумно смотрел в одну точку. Наверное, впервые его не разрывали на куски вихри-образы.

Он посмотрел в пепельницу. Сигарета дотлевала.

Святой отец взял полуокурок двумя пальцами. Посмотрел на него. Странно хмыкнул.

Сказал в пустоту:

— Боюсь, у этой трансляции будет мало лайков.

И сделал первую и последнюю затяжку.

Полуарестант

Ах вы сволочи! Уроды! Беспредельщики!

Олег, несмотря на усталось, не находил себе места от ярости. Это уже не говоря о том, что чувствовал он себя последним идиотом.

Второй раз попасться в одну и ту же ловушку!

Его бесило это времесто. Ещё бы — всякий раз, когда Каспер здесь кому-нибудь доверялся, его немедленно предавали. И ладно бы попахивающий дерьмом Ежилец. У него по роже сразу видно, что личность мутная… Но Елена Гутенберг! Женщина, которую он когда-то спас. Которой доверился и открылся!

Которую ты хотел затащить в койку, чего уж там — подало голос язвительное подсознание.

Неважно!

Все! Буквально все его так и норовили предать.

А этот умильный урод, Порфирий Знаменцев. Как он уже задолбал! Никуда от него не денешься — всюду достанет!

Чего ж ты от старика хочешь, хихикнуло подсознание. Он просто делает свою работу.

В жопу такую работу!

Короче говоря, Олег Каспер — новоявленный гип — кипел от ярости в одноместной камере. Наконец, ему удалось успокоиться. Он присел на нары и сосредоточился.

Так. Поймать его, конечно, поймали. Замуровать замуровали. Но ведь он, как сегодня выяснилось, гип. То есть как минимум половину суток свободен, не так ли?

Так. И что это мне даёт?

Ты можешь жить как ни в чём не бывало. Заниматься сосбственными делами. Только ночевать придётся не дома, а здесь. В конце концов, не самый худший пансион. Не прессуют, не лезут в душу, не беспокоят. Камеры на этаже почти все пусты. Вдобавок кормят — пусть и столовским дерьмом (ужин ему несмотря на ночное время всё-таки принесли — но вид у офицера был недобрый).

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Чтобы меня заперли как зверюшку в зоопарке? И каждый чиновник этого задрипанного города-футляра всовывал бы в меня руку и обстряпывал свои делишки? Ни за что!

Одно Олег для себя решил точно. Сидеть на цепи — не будет. Даже если для обретения свободы придётся снова кого-то убить!