Третий фронт. Партизаны из будущего - Федор Вихрев

И вот однажды один из курсантов умудрился порвать гусеницу на «тридцать седьмом». Ну, порвал, и ладно — бывает. Но когда мы ее начали натягивать и этот… мне по пальцам кувалдой попал, мату было море. Я его вообще убить готов был. Постоянный стресс на моем благодушии не сказался — я вообще стал очень нервным за это время.

Вдруг слышу: «Вы не сильно пострадали?»

И голос такой приятный, женский. Поворачиваюсь, а там девчонка лет девятнадцати стоит. Волосы темные, а глаза зеленые. Невысокая такая, но очень симпатичная. В общем, стою я, на нее как баран уставился. Рука болит, хочется матом продолжить говорить, но… Нельзя… Не могу — девушка.

— А я вас помню, — продолжила она, — это вы нас тогда в Польше у немцев отбили…

— А… Э… Ну… — потерялся я. — Давай на «ты», а то я себя дедушкой чувствовать начинаю. Меня Олег зовут.

— Давай, — согласилась она, — а я Аня.

И стоим, друг на друга смотрим. Она — видно, что стесняется, а я… Я не хотел никого к себе подпускать близко — подозревал, что меня в СССР ждет. А потом я решил, а какого черта-то, собственно? Может, сегодня последний день живу? Почему я должен от всех дистанцию держать-то? Я же тоже человек, и мне тоже хочется простого человеческого счастья. Даже в такой ситуации. А энкавэдэшникам, когда к своим попадем, придется смириться, что у меня личная жизнь тоже имеется, а не только служба Родине.

В общем, плюнул я на все и говорю:

— А давай к озеру прогуляемся?

— Давай, — согласилась Аня и покраснела.

Пошли мы на берег, сели.

— Аня, а ты откуда так хорошо русский-то знаешь?

— А мы до революции в России жили, — говорит, — тогда в той части Польши жили, что в России была.

— А жила где?

— В Кракове. Папа врачом был, вот и переехали туда. Когда началась война, пробовали бежать в СССР, но не смогли. Перед границей попались. А ты откуда?

— Из Харькова, — ответил я, назвав город, в котором родился и вырос, ну, не немецкий же адрес ей называть? — А родные твои где?

— Мама с братом и сестрой тут, а где папа, я не знаю, — сказала Аня, — а твои?

— Нет у меня никого, — ответил я и замолчал, не говоря, где они, а Аня, видно, решила, что мне больно об этом говорить, и не стала расспрашивать.

Просидели мы с ней так почти до утра. Я, кстати, почти угадал с ее возрастом — ей двадцать было. А когда расставались — я ее до «дома» проводил, спрашиваю:

— А давай завтра снова встретимся?

— Давай. До завтра.

Потом встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку, шепнула: «Спасибо, что спас нас», — опять покраснела и убежала домой.

Однажды, когда я с Аней в очередной раз сидел на берегу, ко мне подошел гэбэшный младший лейтенант и протянул какую-то бумажку. А мы в это время впервые с ней поцеловались… Вначале я, охренев от такого нахальства, на автомате взял бумажку… А потом… От того рева, что я выдал, разве что деревья не попадали. А младшего лейтенанта просто снесло. По крайней мере, скорости, с которой он испарился, любой спринтер бы позавидовал. А я сунул нос в записку. «Гэбэшные звания… Ну и какого х… было мне мешать ради такой х…ни-то?!» — подумал я.

— Олег, — вдруг сказала Аня, — а ты не научишь меня воевать?

— ??? — очумело посмотрел я на нее.

— Хочу с тобой вместе быть. И в бою тоже. Так что?

— Э… Ну… Хорошо, — вначале я замялся, но потом, прикинув, что при прорыве шансы выжить в танке все же повыше, чем в машине, согласился.

И стал ее учить водить танк и стрелять из пулемета, решив, что вождение всегда пригодится, а в моей машине быть ей стрелком-радистом. Последнее привело к тому, что у нее еще и радист в учителях появился, кроме меня.

А ведь Олег беспокоится. Не сильно, но заметно. Видимо, вариант «комфортной зоны» его не устраивает. Интересно. А меня?

Самое смешное, что мне «никак». Понятно, что на лесоповал нас уже не отправят, а в качестве кого служить Родине — мне уже не важно. Серьезно. Только сейчас я начал понимать, насколько большое болото представлял собой ТОТ мир, который был нашим. И вонючее. И мелкое. Здесь все совсем по-другому. Люди, отношения — все другое. И здесь есть шанс реально помочь своей стране, своим людям.

Кстати, о людях. Мимо меня протопал наш герой-освободитель, и, судя по морде, — совсем не в парк техники. Значит, и мне пора. Увы, в штаб, но это позже. У Кати — старшей девочки — прогулка скоро…

Олег мне подарил шпагу. Нет, не так… ШПАГУ. Блин, знал ли он, что вот так, без всяких предисловий сунул мне в руки? На клинке было малюсенькое клеймо под защитной дужкой — подобие щита с двумя буквами в середине: маленьким «о» сверху и ниже «Т» — осмотровая марка толедских клинков шестнадцатого столетия. Мама дорогая! Мечта идиота! Я этот клинок теперь из рук не выпущу! Настоящий толедский клинок — удобный до такой степени, что, подержав его в руке, все остальные клинки считаешь палками для забивания голов. Этот же был — прекрасен!

Я еле дождалась, когда окончится «официальная» часть «приема», и, взяв клинок, тихонько уползла на островок в болоте. Наконец-то! Я одна со своей ненаглядной шпагой! Сначала французская верхняя стойка. Пальцам не очень удобно лежать сверху, хотя центровка более чем идеальна: клиночек — перышко. В низкую итальянскую стойку — и кисть сама ложится наиболее оптимальным обхватом с двумя пальцами на дужку. О, боги! Совсем о ранении забыла! Ногу скрутило, и я уселась на траву, пережидая боль.

— Это тоже ваше одно из умений будущего?

Я крутанулась, выставляя шпагу и становясь в стойку. Только следом, с секундным запозданием, дошло — куда я со шпагой против пистолета? Да и резко вставать не надо было… ох, как не надо было.

— Нет, — ответила я недовольно, — скорее прошлого. Шестнадцатый век.

— Извините, пожалуйста, — Ярошенко миролюбиво выставил руку вперед, — я не хотел мешать. Может, опустите ваш меч?

— Шпагу, — автоматически поправила я.

В ножны клинок вошел охотно, будто хотел спрятаться от чужих глаз. Я снова присела и вопросительно посмотрела на Ярошенко. Он смущенно улыбнулся и вдруг достал из-за спины вторую руку с тремя цветочками.

— Это вам!

— Ну ни хрена себе! — только и смогла выдавить я и глупо уставилась на «букет». — Во, бл…

А в один из дней, когда я с Аней на стрельбище отрабатывал стрельбу из пулемета (получалось у нее, кстати, неплохо), туда принесло наших гэбистов с Олегычем вместе. Нет, их-то понять можно — Олегыч их из «стэнов» привел пострелять. Но мне-то что? У меня из-за этого чуть урок не сорвался — пришлось долго Аню успокаивать и доказывать ей, что ГБ на самом деле не настолько страшна, как ее в пропаганде рисуют. Однако потом сам решил пострелять — вышло неплохо. За мной Аня попробовала, а майор, вот уж чего от него не ожидал, стал рядом и подсказывал ей, как правильно стрелять. Потом о жизни поговорили, Ане я о том, кто я, рассказал до этого, он мне про жизнь в СССР рассказал, а я ему — как в две тысячи девятом жил, в общем, нормально пообщались, пока остальные стреляли…

После того, как все из тира ушли, я пошел к Олеговичу.

— Слушай, у тебя в оружейке не завалялось какого-нибудь небольшого и легкого ствола? А то Ане с обычным табельным тяжело — если подобьют, она с пулеметом не выскочит, да и автомат не для нее пока. Может, что найдешь? Ей бы «вальтер РРК» подошел просто идеально, легкий и небольшой. У тебя не завалялся?

Олегыч задумчиво пошкрябал в затылке, потом пошел и с грохотом и лязгом стал рыться в шкафах и ящиках. После долгих поисков требуемое было обнаружено.

— Вот, это подойдет? — Олегыч положил на стол сильно укороченный «стэн». — Это Mark 4, в оригинале для парашютистов был сделан. Магазин могу уменьшить до двадцати патронов, чтоб удобнее было. Есть еще «беби-браунинг», смотри, что понравится.

— Не… «стэн» в задницу, «браунинг»… Г…но, конечно, но если «вальтеров» нет, то его возьму пока что. Эх… Придется полицаев пощипать… Ну не доверяю я «браунингу» этому… Так что только на время беру… Потом верну назад.

— Ну, смотри сам. А «браунинг» хороший, я сам его отстрелял, — сказал Олегыч, убирая автомат обратно. — А у полицаев ты вряд ли что найдешь, кроме древних Kar98, немцы им хорошего, насколько помню, не давали. Вот, смотри, чем их вооружают! — с этими словами Олегыч вытянул на свет божий чудовищный агрегат, отдаленно похожий на пулемет «максим» без станка и с прикладом.

— ?! Ты что, смеешься?! Она же девушка! С ростом сто шестьдесят пять сантиметров! Куда ей ЭТО?! А что до полицаев… А! Понял… Я имел в виду не этих, а фельдполицаев, у них такие были, вот и поищу, где они имеются. В районе Кобрина точно должны быть, так что завтра туда пойду.