Высшая ценность - Александр Лоскутов

— Иди, Алексей. Я по балконам лазать не умею. Если пойдем вместе — вместе и попадемся. Я предвижу. Но у тебя есть шанс. — Холод, неземной холод в ее глазах и едва слышно дрогнувший голос: — Я предвижу.

— С каких пор ты научилась видеть будущее?

— Только что.

— Тогда скажи, что случится через два дня.

Довольно долго Ирина молча смотрела на меня. И я почти чувствовал, как под натиском синего льда трепещет натянувшаяся между нами невидимая нить. Влажно блестели в неровном свете уличного фонаря немигающие глаза.

— Будущее — это тень настоящего, — наконец негромко сказала она. — Смотри внимательно, куда падает твоя тень, Алексей.

Если я что и понял, то только то, что она мне ничего не скажет… И, может быть, это даже к лучшему. Не хочу знать, что у меня нет ни единого шанса. Не хочу знать, что она умрет. Я хочу верить…

В дверь снова постучали. Теперь уже гораздо настойчивее. Послышались какие-то голоса.

— Уходи. — Она выпустила мою руку. — Через балкон, как ты и хотел. Не бойся: меня они все равно не тронут. А вот тебя, если поймают, убьют. " В дверь глухо ударилось что-то тяжелое. Затрещало ломающееся дерево. Инквизиторы — если то действительно были они — явно не отличались терпением.

— Иди.

Я медленно встал. Кивнул. Машинально проверил вооружение. Пистолет и кинжал были на месте, меч привычно оттягивал плечо. Как хорошо, что я привык спать не снимая оружия. Не надо долго собираться…

Стоп. А разве я уже решил уходить? Разве нет другого выхода, кроме как сбежать, бросив Ирину в руках белорясых? Предав ее. Ведь я могу… Я могу просто проложить нам путь. Вряд ли их там много. И вряд ли святые отцы, пусть даже и служащие в полувоенной организации, умеют убивать хотя бы вполовину так же хорошо, как я…

Я заколебался. Всего лишь на мгновение, но я заколебался, пытаясь выбрать путь между двумя предательствами. И Ирина это заметила:

— Уходи, Алеша! Быстрее! У тебя уже почти не осталось времени.

Еще один тяжелый удар, сопровождающийся натужным хрустом и пониманием, что после третьего удара эта хлипкая деревяшка, лишь по недоразумению называвшаяся дверью, просто превратится в кучку щепок. Сквозь вертикально прошедшую по сухому дереву узкую трещину в полумрак квартиры вливался тонкий, как паутинка, лучик света. На лестничной площадке кто-то громко и отрывисто сыпал командами вперемешку с ругательствами:

— Да вы что все тут совсем одурели, что ли?! Аккуратнее надо было!

Кажется, соседям Ирины сегодня уже выспаться не удастся.

— Иди, — едва слышно прошептала Ирина. — Прошу тебя, уходи…

Я сорвался с места, пригнувшись, проскочил в прихожую. Схватил свои аккуратно стоящие у самой двери ботинки. Метнулся обратно, подхватывая лежащую на спинке кресла куртку и одновременно пытаясь открыть балконную дверь. Открыл. Выскочил на балкон.

Так. Теперь куртку — на плечи. Прямо поверх перевязи. Плевать, что сидит она как на корове седло и что меч вытащить теперь будет не так-то просто. Главное сейчас, чтобы руки были свободны. Ботинки связать шнурками и в зубы. Бросить последний взгляд на привидением сидящую на кровати Ирину. Подпрыгнуть. Подтянуться, обдирая руки. И, тяжело дыша, перевалиться на балкон, находящийся этажом выше.

Надеюсь, хозяева квартиры не заметили моего эффектного прибытия. Иначе грош цена всем моим стараниям. Заложат инквизиторам, и придется драться.

Кстати, вот и они. Оперативно действуют, чернокрестники, ничего не скажешь…

Дверь рухнула. И почти сразу же внизу отчетливо послышались шаги. Человек шесть или семь вошли в комнату. Среди них был и знакомый мне обладатель командного голоса. Он тут же начал сыпать приказами:

— Иван, Сергей, осмотрите здесь все. Дмитрий — стой в дверях, никого не впускать. Алексей — проверь балкон. А вы, девушка, пройдемте со мной…

— Прошу прощения, но на каких основаниях? У вас есть постановление синода на мой арест?

— Пройдемте. Все основания вам будут предоставлены, а документы — предъявлены. Мы даже принесем вам официальные извинения. Но только после того, как вы окажетесь в безопасности.

— Я и так в безопасности… По крайней мере, была, пока сюда не явились вы.

— Вы так уверены, юная леди?

— Да!

Я не видел, что они там делают, но готов был поклясться, что сейчас Ирина и этот прыщ в белой рясе и с черным крестом на брюхе, которого я уже ненавидел, меряются взглядами… А может, и нет. Но пауза была весомая. И закончилась она ледяным голосом Ирины:

— Может быть, вы позволите мне сначала одеться, господа?

— Святые отцы, — мягко поправил ее инквизитор. — Правильно говорить «святые отцы», а не господа. Конечно, вы можете одеться и собрать все необходимые вещи. Мы же не варвары, чтобы везти вас через весь город… так.

Этажом ниже мой тезка старательно обшаривал балкон. Негромкое звяканье каких-то банок и железок приглушало звуки разговора. Но я все равно слышал.

Интересно, этот инквизитор понимает, что разговаривает не просто с какой-то девчонкой, а с самой мессией, которая всего через два дня войдет в полную силу и будет способна, наверное, даже воскрешать мертвых. Наверное, понимает. Не может не понимать. Ведь даже отсюда я чувствовал ровный напор силы, пронизывающей кирпичные стены, как бумагу. Это как яркий свет, который можно увидеть даже сквозь веки.

Он не может не чувствовать его. Не может не видеть синего льда в ее глазах. Почему же тогда…

Стараясь не шуметь, я осторожно приподнялся и выглянул вниз. Этажом ниже на балконе стоял человек. А, может быть, не человек, а инквизитор — так просто не скажешь. Рясы, во всяком случае, на нем не было. Но ведь только дурак вырядился бы в белую хламиду, отправляясь проводить арест.

Инквизитор стоял и, облокотившись на перила, смотрел вниз, внимательно изучая пустую улицу. Я отпрянул и, прислонившись к шершавой кирпичной стене, опустился на корточки.

Поймут они, что Ирина здесь была не одна? Догадаются, что сегодня вместо одной добычи можно ухватить сразу две? Выследят они меня или не догадаются, что человек, как паук, может карабкаться по стене дома?..

Не поняли. Не догадались. Не доперли.

В каком только питомнике разводят столь бестолковых вояк?.. Или же мне следовало сказать «столь бестолковых священников»?

Я видел, как они уехали. Видел Ирину, которую препроводили в машину трое внушительного вида инквизиторов. Видел также и их командира — внушительного широкоплечего священника, единственного обладателя белой мантии с вышитым на ней крестом. А когда он повернулся и на остроносое скуластое лицо упал свет от единственного на всю округу фонаря, я его узнал.