E Allard And in Hell is Hell - E.Allard

— Зачем миссис Уолт вы хотите научиться петь?

— Мне снятся кошмары, где я пою на сцене. Они измучили меня, и мой психоаналитик посоветовал мне действительно заняться пением, — выдала Ирэн заранее подготовленную легенду.

— Учиться пению можно только в том случае, если у вас есть способности, музыкальный слух, голос в конец концов. Если хотя бы одной из этих составляющих вы не обладаете, лучше не тратить время, — объяснил он презрительно.

Ирэн вздохнула, ощущая абсолютную безнадёжность своей затеи, и встала, собираясь уйти.

— Хорошо, давайте попробуем, — великодушно предложил Ллойд, увидев искреннее огорчение собеседницы. — В сущности, поставить голос я могу вам без проблем. Вы ведь реально не собираетесь петь в огромном зале? Хорошо. Давайте попробуем, как вы сможете попадать в ноты.

Они прошли в зал, где на паркете стоял лишь чёрный концертный рояль с табуретом, обтянутым кожей. Он ударил по клавише «до» малой октавы, и Ирэн неожиданно идеально точно и глубоко воспроизвела звук. Ллойд прошёлся по нотам, дошёл до третьей октавы, замечая, что у него чуть заметно дрожать пальцы. Когда он остановился, на его лице отразилась смесь удивления и смущения.

— Миссис Уолт, вы никогда не учились вокалу? В детстве, юности? — спросил он, наконец.

— Нет, в детстве мою сестру обучали игре на фортепьяно и пению, но у меня не нашли никаких способностей, — ответила Ирэн искренне. — Что так плохо? — поинтересовалась она нервно.

Ллойд нахмурился, бросив недоверчивый взгляд и, не ответив, предложил:

— Давайте попробуем вокализ.

Он вновь ударил по клавише и медленно перебрал все ноты, дойдя до четвёртой октавы. Голос Ирэн почти до конца звучал сильно, красиво и ярко. Закончив упражнение, Ллойд помолчал и через паузу спросил, стараясь скрыть раздражение:

— Миссис Уолт, вы не нуждаетесь в моих услугах.

Ирэн упавшим голосом, в котором слышались слезы, спросила:

— Ужасно? Ничего не получится?

Со злостью захлопнул крышку Ллойд встал.

— Не притворяйтесь, пожалуйста. Я не знаю, зачем вам понадобилось разыгрывать меня. У вас великолепный оперный голос, и абсолютный слух. Если вы раньше никогда не пели на сцене, значит, земля плоская и стоит на трёх китах, — грубо добавил он.

— Но я действительно никогда не пела…— растерянно пролепетала Ирэн. — По крайней мере, я не помню об этом.

— Значит, какое-то сильное потрясение, шок, стресс заставили забыть вас об этом. Но ваше тело «помнит» то, как вы пели. Я не преподаватель того уровня, какой нужен вам.

— Пожалуйста, мистер Ллойд, — умоляюще сказала Ирэн, сжимая его руку. — Я заплачу вам любые деньги, если вы мне поможете.

Ллойд сел к роялю, открыл крышку и спросил:

— Чтобы вы хотели петь?

— Что-нибудь из «Кармен», — быстро проговорила она.

— Да, это подойдёт для вашего диапазона, хотя мне ещё не удалось понять определённо, к какой категории отнести ваш голос. Но думаю, вы правы. Кармен — это то, что вам нужно.

Теперь Ирэн старалась незаметно улизнуть из дома, чтобы встретиться с Ллойдом. Ей самой нравились эти уроки, она испытывали ни с чем несравнимое удовольствие, ощущая свой голос, который легко и свободно выходил из её горла, и заполняли зал звенящими, мощными звуками. Однажды Ллойд с сожалением сказал:

— Как жаль, миссис Уолт, что вы не поёте на сцене нашего оперного театра. Я бы мог посоветовать вас пригласить для исполнения какой-нибудь партии. Вы бы имели огромный успех.

Эти слова искреннего восхищения испугали Ирэн до глубины души. Она с ужасом представила, как рассердится муж.

— Мистер Ллойд, я бы очень хотела, чтобы вы ничего никому не говорили о наших занятиях. Мой муж может узнать, он будет в ярости, — пролепетала она испуганно.

Закончив упражнения, она сложила аккуратно ноты и спустилась в свою спальню. Взяв книгу, попыталась сосредоточиться на сюжете, но мысли разбегались, и она вновь погружалась в свои мечты. Она с нетерпением ждала вечера. Чтобы вновь попытать счастье и увидеть Генри.

Увы, в клубе Бобби он не появлялся и вообще как в воду канул. Когда часовая стрелка подошла к цифре восемь, Ирэн быстро переоделась, накинула сверху длинный плащ, спрятала волосы под косынку и, надев солнцезащитные очки, вышла из дома. Она не стала просить шофёра Билли довезти её до нужного места, поскольку не хотела, чтобы муж об этом знал. Прошмыгнув в гараж, где стоял маленький, белый кабриолет, она села за руль и выехала за ворота. Она ехала медленно, стараясь сдержать дрожь в пальцах.

Свернув в переулок, вышла из машины, и прошла через вход — переливающуюся яркими, неоновыми огоньками арку, вышла в зал, где за столиками сидели посетители клуба Бобби Кайманова. Официант проводил её к столику в самом дальнем углу, оттуда она хорошо видела сцену, но сама могла оставаться незамеченной. Она присела за столик и приготовилась ждать. Сколько раз её надежды не оправдывались, и она уходила отсюда с разбитым сердцем, но всякий раз возвращалась.

В зале погас свет, прожектора высветили круг на сцене, где стояла стройная девушка в блестящем, идеально облегающим фигуру, длинном платье. Она запела низким, мощным голосом, от которого, кажется, зазвенели стаканы на столах, и Ирэн вновь ощутила острый приступ зависти и ревности. «Он может увлекаться этой девушкой», — подумала она. «Она так великолепно поёт. Не то, что я». Ирэн с огромным трудом слушала её, впиваясь ногтями в ладонь, чтобы уравновесить физической болью душевную. «Он женился, потеряв надежду завоевать меня. Может быть, я просто надоела ему. Я так глупа в своём желании завоевать его». Девушка ушла под аплодисменты. И на сцене показался Бобби, блондин с простоватым лицом, на котором сияла счастливая улыбка, как будто его только что одарили миллионом баксов.

— Сегодня, вновь на этой сцене любимец публики, — воскликнул он. — Встречайте!

На сцену выбежал худощавый мужчина в чёрном костюме с бабочкой. Заставив Ирэн задрожать, словно от холода, сердце подпрыгнуло в груди, и забилось, как птичка в силках на уровне горла.

Музыкант сел за рояль, начал импровизировать, захватывая внимание яркими, необычными пульсирующими аккордами, которые каждый раз звучали мелодично, но совершенно по-новому, чем раньше. Великолепно вписываясь в мелодию, он играл совершенно по иному, будто придумал свой собственный язык, на котором общался с залом. Пальцы, бегая по клавишам, плели изящное, тончайшее кружево, поражавшее своим изяществом, как ледяной узор на замерзшем окне, который никогда не повторяется, и мгновенно тает от тёплых лучей солнца, оставляя лишь чистое, прозрачное стекло. Он «возводил» то монолитную стену, то кладку из маленьких камешков, то сыпал крошечными песчинками, которые падая на клавиши, издавали нежный звон множества колокольчиков.

Закончив, он встал из-за рояля и лишь через пару минут посетители опомнились и оглушительно зааплодировал. Взяв микрофон, начал петь «Fly me to the moon»: «Полетим со мной на Луну, я сыграю тебе среди звёзд, покажу, что такое весна на Юпитере и Марсе… Я буду петь только для тебя. Потому что я люблю тебя» Его голос завораживал своей пьянящей чувственностью. Казалось, она лежит на морской глади и волны нежно ласкают её кожу. Казалось, он улыбается именно ей, и в последней фразе оглядев зал, послал фразу «Я люблю тебя» именно в ту часть зала, где сидела она. Ирэн просидела до самого закрытия, собираясь с силами.

Наконец, она подозвала официанта и передала свою просьбу, он поклонился и куда-то ушёл, но по кислому выражению его лица она поняла, что подобные просьбы воспринимались с презрением.

Ещё мгновение и она сама бы пошла к нему, невзирая на свою гордость. Она вдруг увидела, что он показался из двери служебного помещения и направился к её столику. Сев напротив, снисходительно улыбнулся.

Она заметила, какой у него усталый, измученный вид, виски засеребрились обильной сединой. Но глаза стали прежними, не такими, как на свадьбе с дочерью Кеплера. Тогда он тоже выглядел уставшим, но глаза были совершенно другие — холодные, мёртвые глаза акулы. Сейчас они излучали мягкий свет, делая его очаровательным.

— Мисс понравилось? — спросил он чуть насмешливо.

— Да, очень, — ответила она, сняв очки.

— Ирэн? — нахмурившись, сказал он. — Зачем ты пришла?

— Хотела увидеть тебя. И кое-что показать, — тихо произнесла она, и подумала с горечью: «Он совсем не обрадовался моему приходу».

Вытащив из сумочки ноты, попросила:

— Сыграй, пожалуйста.

Он недоуменно поднял брови, но взяв ноты, подошёл к роялю. Опершись на крышку рояля, она сказала:

— То, что подчёркнуто на третьей странице.

Он с силой ударил по клавишам, и Ирэн запела ослепительно ярким голосом, который заполнил маленький зал до краёв своей мощью и чистотой. Поражённый, он замер, и пальцы застыли над клавишами. Ирэн продолжила одна а капелла. Окончив петь, она взглянула на него, проверяя, какое впечатление это произвело.