E Allard And in Hell is Hell - E.Allard

— Понятно. Фрэнк, но если я верну твои воспоминания, ты ведь станешь прежним. Другим человеком. Хорошим, — проронила Берта. — Понимаешь?

— Понимаю, — ответил он твердо.

— Впрочем, я вижу, что мне особенно и делать-то ничего не надо, — улыбнувшись, подытожила она. — Ты сам вырвался из этих цепей.

— Нет, не вырвался. Уолт управляет мною, и я не знаю как, — глухо пробормотал Фрэнк. — Он контролирует Ирэн. Лишил воспоминаний обо мне. О нашей любви, — добавил он, отводя взгляд, чтобы Берта не увидела предательски заблестевшие от накопившихся слез глаза.

— Ладно, Фрэнк, идём в мою лабораторию. Я постараюсь тебе помочь.

— Нет, — покачав расстроено головой, сказал Фрэнк. — Не могу. Я тут в тюрьме. Отсюда никуда, иначе… — он расстегнул воротник рубашки, показав мерцающий светло-зелёным светом ошейник из бусинок. — Эта хрень взорвётся к чёртовой матери. Вместе со мной.

— Кажется, знаю, что это такое, — проронила она через паузу. — И кто тебя держит? На этот раз?

— Когда я вернулся в город, меня зацапали копы. Бросили в обезьянник. А там меня выбрали для каких-то экспериментов, которые проводит китаец Чен Вонг, — рассказал Фрэнк. — Можешь себе представить? Он тоже работает на вездесущего Уолта! — раздражённо бросил он. — Я подсмотрел, как они разговаривали в кабинете Вонга. Больше всего на свете, я хочу убить Уолта. Самым страшным, мучительным способом, — кровожадно сказал Фрэнк, сжимая кулаки. — Извини, Берта. Ничего поделать с собой не могу.

— Я работала вместе с Вонгом, — задумчиво произнесла она. — Талантливый учёный-генетик, но удивительно беспринципный, аморальный. Из любой самой мерзкой истории выходил сухим из воды. Не останавливается ни перед чем. Даже перед убийством своих сородичей, если получит за это хороший куш. Это устройство имеет вторую часть, переносной маячок, который фиксирует местонахождение объекта. Радиус действия — полмили. А где находится лаборатория Вонга?

— На каком-то служебном уровне. Мы ехали сюда на поезде где-то полчаса, — ответил Фрэнк.

— Понятно, она по-прежнему там, — задумчиво произнесла Берта. — Значит, этот маячок где-то близко. Странно.

— Вонг носит его с собой! — воскликнул обрадованный своим прозрением Фрэнк. — Он здесь, со мной на этом мерзопакостном шоу. Я отошёл от него немного, и цвет индикаторов стал более светлым. Сейчас удушу его, заберу «маяк», и приду к тебе, Берта! — воскликнул Фрэнк, вскакивая в радостном возбуждении.

— Подожди. Не торопись! — остановила его Берта. — Если ты его убьёшь у всех на глазах, тебя схватят. Лучше, если ты сделаешь это менее заметно. Ведь тебе еще надо выбраться из этой части города.

— Ладно, тогда я постараюсь сделать иначе, — задумчиво проронил Фрэнк. — Берта, как тебе все-таки удалось выжить? — поинтересовался он.

Берта пристально взглянула на него, раздумывая, сообщать ли человеку, который пытался её убить, как ей удалось остаться живой. Или нет.

— Ребята успели меня спасти, — коротко ответила Берта. — Если смогу выбраться, позвоню тебе. Ладно, не обижайся, — миролюбиво добавила она, доставая из кармана клочок бумаги. — Моя лаборатория находится на уровне Эдема. Вот здесь, — поставив крестик, объяснила она. — Буду тебя там ждать. Надеюсь, что ты не захочешь меня убить ещё раз, — закончила она с мягкой улыбкой, пытаясь его подбодрить.

Возвращался в зал Фрэнк в таком приподнятом настроении, что третий акт мерзопакостной пьесы воспринимал даже с удовольствием. По проекту одного из врагов великого гения, Пола Читинга, для бедняков было выстроено жилое здание. Фрэнк Рэнсли, увидев его, флегматично произнёс монолог о том, что этот дом создан мерзким паразитом, врагом прогресса, который воспользовался альтруизмом как орудием эксплуатации, перевернув с ног на голову нравственные принципы человечества. «Тот, кто пытается жить для других — иждивенец», — с кислым выражением лица вещал Рэнсли. «Он паразит и делает паразитами тех, кому служит. Это приводит к рабству. А человек, добровольно соглашающийся быть рабом, становится самым ничтожным, низменным существом на планете. Он позорит достоинство человека. Гуманист начинает с признания в любви к человечеству, а кончает морем крови. Мир гибнет в оргии самопожертвования». Рэнсли потребовал, чтобы ему выделили деньги для воплощения своего проекта — самого высокого в мире небоскрёба, который будет доступен только самым лучшим альпинистам. В доме не должно быть лестниц и лифтов. «Ибо любая помощь развращает человека, унижает его!» — доказывал он. Для него нашёлся заказчик, который смог выделить средства. В муках создав творение, Рэнсли передал проект и удалился в свою нищую комнатушку, ожидая с нетерпением конца строительства. Но мерзкие враги гениального архитектора, проникли в подсобку прораба стройки, и внесли искажения в великий проект. Небоскрёб воздвигли, но к своему ужасу, Рэнсли увидел, что злоумышленники привнесли катастрофические изменения — в доме установлены широкие лестницы, высокоскоростные лифты и самое ужасное — пандусы для инвалидов. Никто не мог утешить Фрэнка Рэнсли в его горе. Пробравшись ночью к дому, он заминировал его и взорвал вместе с жителями.

Сцена повернулась, и перед глазами предстал зал заседания суда, где за дощатой перегородкой сидел великий гений с видом великомученика. Он встал, картинно выставив вперёд ногу, и сложив руки на груди, начал произносить финальный монолог. Через четверть часа, Фрэнк заметил, что большая часть актёров, совершенно откровенно зевает, даже не пытаясь скрыть это от зрительного зала.

Прокурор, одетый в угольно-чёрный костюм в широкую белую полоску, что делало его похожим на гангстера, с совершенно отсутствующим видом, оперся о стол, за которым сидел клевавший носом судья, и делал все, чтобы не упасть на пол и не уснуть. Адвокат, развалившись на стуле, уставился в потолок и, прикрыв глаза, что-то бормотал себе под нос. Между тем Рэнсли вещал: «Вы говорите, что в этом доме жили бедняки? Но их бедственное положение не давало им право на мой труд. Я разрушил этот дом, потому что такова была моя воля. Моё великое творение изуродовали посредственности. Поэтому я не позволил ему существовать. Я не признаю никаких обязательств перед кем-либо».

По странной интонации, непонятным смысловым ударениям и выражению лица бедного актёра, изображавшего главного героя, было очень заметно, что он совершенно не понимает, какую чушь несёт, и выглядел он, как не сделавший домашнее задание ученик, которого к его большому несчастью вызвали к доске отвечать. Наконец спектакль закончился победой великого гения, актёры вышли на сцену на поклоны. И через некоторое время к ним присоединилась двое — мужчина в потёртом фраке с бутоньеркой в виде завядшей розой, и тараканьими усиками, в котором Фрэнк узнал Каваллини, и немолодая, приземистая женщина с иссиня-чёрными волосами и пронзительными глазами — Алиса Розенберг.

— Ну что, Питер, вы довольны посещением спектакля? — спросил Вонг, когда они сели в поезд, отправлявшийся назад, на уровень с лабораторией.

— Да, очень. Игра актёров, постановка — все на высоте, — ответил Фрэнк, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и восторженно. — И главное, очень важные идеи, которые мне очень близки. Гимн индивидуализму и эгоизму в хорошем смысле этого слова.

— Прекрасно, прекрасно, — обрадовался Вонг. — Думаю, что завтра я смогу вас познакомить с причинами, по которым мы выбрали вас.

Ну, уж, встречаться с Уолтом Фрэнку было совершенно не обязательно. Как бы не поступил Хозяина, встреча была чрезвычайно нежелательна. Вернувшись в лабораторию, Фрэнк ушёл в свою комнату, расположился на диване, обдумывая план спасения. Решившись, надел пижаму, и совершенно не таясь, направился в душ. Быстро взобрался к вентиляционной решётке и дополз до отверстия в кабинет Вонга. Увидев, что там никого, и свет погашен, снял решётку.

Осторожно спрыгнув вниз, Фрэнк начал перерывать ящики стола, шкафчики бюро. «Черт, значит, он прячет этот «маяк» в другом месте», — подумал Фрэнк в отчаянье, и уже решил вернуться, но вдруг задел картину, которая висела на противоположной стене от двери. Она сдвинулась, и показался кусочек панели сейфа. «Вспомним мои способности по взлому», — подумал Фрэнк в азарте. Размял руки и начал осторожно двигать ручку, пытаясь определить по щелчку нужный код. Сейф выглядел страшно анахроничным и Фрэнк совершенно не удивился, когда понял, что код состоит всего из четырёх цифр. Набрав комбинацию, он медленно потянул за ручку. Дверца со скрипом поддалась, обнажив внутренности, состоящие из нескольких полочек и ещё одного, закрытого на ключ ящичка. Фрэнк оглянулся по сторонам, взял пару скрепок, и, разогнув, быстро отпер ящичек. «Маяк» в виде второго браслета лежал там! Быстро вытащив, Фрэнк положил его в карман. «Так, ну нужно ещё чем-нибудь поживиться. О, отлично», — сказал он мысленно, доставая револьвер, и пачки денег. «Мистер Вонг мне совсем не платил за работу, которую я для него выполнял. Так что все честно». И чуть не подскочил от радости, увидев на нижней полочке выстроившиеся в ряд пробирки с разноцветной жидкостью. Быстро засунув их в карманы, Фрэнк закрыл аккуратно сейф, на всякий случай стер свои отпечатки и вновь оказался в вентиляционной шахте. Медленно, стараясь не раздавить добычу, вернулся в душ. Оказавшись в своей комнате, Фрэнк упал на диван, пытаясь успокоить колотившееся сердце. Отдышавшись, быстро оделся и, распихав добычу по карманам, направился к выходу из лаборатории.