Блог демона Шаакси, или адская работёнка (СИ) - Чернышова Алиса

Ох.

— Думаю, это было… непросто.

Он усмехнулся.

— О да, это очень хороший подбор слов. Непросто; настолько непросто, что я по сей день удивляюсь, как не спятил в тот момент. Как сейчас помню, что проснулся на тридцать третий свой день рождения — ещё не отошедший от дурмана, в котором тогда пребывал постоянно, в какой-то ночлежке, исписанной дикой мешаниной оккультных символов, окружённый тварями из четвёртого отражения и своими собратьями по несчастью… Весёлое было пробужденьице. Да и то, что последовало потом, тоже нельзя назвать скучным.

Да уж. Если честно, мне страшно и пытаться представлять, что он должен был испытать.

— Потом было много чего, — говорил мой собеседник между тем, — не стану пересказывать, да тебе и ни к чему знать. Скажу только, что всю ту жизнь потратил на попытки облегчить жизнь пленников четвёртого отражения. Нескольких талантливых шаманов — ну, тех, кто был рождён с соответствующим даром — даже сумел вызволить. Именно для того я создал этот Центр. А когда та жизнь кончилась, а вместе с ней и мой отпуск, я вдруг понял кое-что.

— Что не сможешь вернуться.

— Верно. И не пойми неправильно, я не могу сказать, что разочаровался в своих ребятах. Наоборот, верные себе, они делают, что могут — присылают вдохновения, и озарения, и жизненные силы, и чудесные исцеления. Верные слову нашего шефа, они одаривают людей не за какие-то особые заслуги, не в политических целях, не в обмен на молитвы, или дары, или определённую веру, или условную праведность — просто того, чьи просьбы услышаны, чей свет притянул, к кому привели дороги. Просто потому, что могут. Конечно, этого недостаточно, но тут ничего не поделаешь. Делать, что можешь — это всегда было и будет достойной позицией… Но я понял, что мне там больше не место.

Я понимающе кивнула.

— С твоим новым опытом ты просто не мог — там.

И я, наверное, тоже теперь не смогу. Как минимум, карать так точно.

Мне придётся просить Варифиэля об отставке, когда я вернусь.

Но об этом можно подумать позднее.

— Всё так, я просто не смог. Хотя коллеги из нашего отдела ждали меня, и были готовы помочь скрыть следы, которые оставило на сущности соприкосновение с четвёртым отражением, и помочь с восстановлением, и поддержать… Но они всё равно не могли понять по-настоящему, почти никто. А ещё ведь были другие отделы… Я представил, как оставляю Центр, и всех этих людей, призраков и духов, увязших в четвёртом отражении, и ухожу вверх, в свой чистый офис с дурацкими отчётами. Где вечные политические разборки, и постоянные разговоры о добре и свете. Где на планёрках ангелы с высокомерными гримасами будут рассказывать, как они за добро, и всепрощение, и милосердие... а ещё - как цели оправдывают средства, как карать грешников, как неправильно всё устроено у нас в отделе, как презренны демоны, которых давно пора всех уничтожить, и быстрее бы эта последняя битва уже наступала, потому что Земли уже достали. И как мерзки падшие, которые предатели и недостойны понимания, как выродилось человеческое племя, какими жалкими, и слабыми, и глупыми, и грешными стали люди, упорно не желающие следовать правилам, не готовые впускать свет в своё сердце. И что нет во многих из них ничего хорошего, и что неплохо было бы их улучшить, научить думать правильно, отсортировать достойных и их спасать, и что давно просится хотя бы новый потоп, а если без потопа, то хотя бы пора переписать методички на тему того, кто достоин спасения… Знаешь, я понял: первый же подобный разговор в моём присутствии кончится плохо.

Я понимающе хмыкнула.

Сама слышала такие разговоры много раз. Даже участвовала в них, благо у нас в отделе многие разделяли чрезвычайно радикальные взгляды на такие вещи… Теперь стыдно вспомнить.

Почти до слёз стыдно.

Прав ворон, что устраивает такие конкурсы для молодых ангелов. Может, это жестоко, и где-то неэтично, и ещё как-нибудь; но есть вещи, которые можно понять, только пережив. Или, хотя бы, увидев вблизи.

— Спасибо за это, — сказала я ему. — Спасибо за это испытание. И за рассказ. Это было очень щедро с твоей стороны. И очень милосердно.

Он приподнял бровь.

— Щедро? Милосердно? Ну, не знаю. Всё же не забывай, кто я. И поверь: если бы испытание ты не прошла, моя рука не дрогнула бы.

— Понимаю, — я понимала, действительно. И принимала это. — Ты — голос, который всё это время толкал меня к пропасти; если я верно понимаю, именно так проявляется твоя работа на, скажем так, противоположный офис. Но, если то, что я поняла про человеческий мир, верно, то вокруг людей раздаётся множество таких голосов. Пуорой завуалировано, а порой и прямым тестом, но людям со всех сторон буквально кричат о ненависти, и неравенстве, и жестокости, и страхе. Им постоянно рассказывают, кого и почему они должны бояться, кого и как сильно нужно ненавидеть… ты не делаешь с ангелами и половины того, что делает этот мир — с людьми. Не так ли?

Он посмотрел на меня, как на восставшую из пепла Великую Библиотеку.

— Всё же, не представляю, как ты выжила под крылышком у Варифиэля… Да, ты всё понимаешь верно. Я согласился быть тем, кто проводит испытание для угодивших в пятое отражение ангелов. Это та работа, в обмен на которую Легион позволяет мне все эти развлечения с Центром для заблудившихся. И я не то чтобы страдаю, выполняя эту работу — но и не то чтобы усердствую. Говоря откровенно, каждый раз я втайне болею за ангелов… Но и не жалею тех, кто проиграл.

32

— Ты их убиваешь? Тех, кто проиграл? — я спросила это так мягко и ровно, как только могла, стараясь показать, что спокойно отнесусь к утвердительному ответу.

На самом деле, конечно, я несколько опасалась услышать “да”. Приняла бы этот ответ, как одно из правил местной игры, но удовольствия он бы мне не доставил. В старые добрые времена вообще бы наверняка в драку за правое дело бросилась, скверну искоренять: таково уж воспитание, даное Варифиэлем.

К счастью или сожалению, эти самые “старые добрые времена” имели место пару часов назад по меркам реальности — но и жизнь назад, если мерить мерками этого отражения. И я, которая теперь сидела на крыше, была очень далека от той меня, которая впервые заглянула в глаза Шаакси в осквернённом храме. И эта, нынешняя я несколько иначе смотрела на вещи. В частности, определение “кажется мне правильным” уже не представлялось мне по-настоящему серьёзным аргументов в споре.

Особенно когда речь идёт о том, в чём я ничего не понимаю.

Тем не менее, я с некоторым облегчением выдохнула, когда мой собеседник выдал:

— Что там с ними дальше будет, решать не мне, но судьба этих ангелов зависит от множества факторов. И от того, как они вообще к нам попали. Например, некоторые мои бывшие коллеги, имён которых я называть не буду, по старой дружбе присылают мне сюда кадры для тестирования…

— Ангелов засылает сюда их собственное начальство? — казалось бы, давно пора перестать удивляться, но у меня пока что не получается.

Он усмехнулся.

— Нет, конечно! Разумеется, я это выдумал. Как сотрудник отдела Лжи и и. о. коварной демонической твари… Таков будет мой ответ на любой официальный вопрос.

И.о. коварной демонической твари… Начинаю думать, что это одна из самых интересных характеристик, которые только можно дать существу.

— Понимаю. Но, если продолжать лгать и выкручиваться…

— Если продолжать лгать, безбожно фантазировать и выкручиваться, то мой ответ — да. Скажем так, в моих лживых фантазиях есть под этим небом пара-тройка архангелов, которые просто не станут приближать к себе ангела, не прошедшего подобной проверки. Они полагают (и как по мне, не то чтобы ошибаются), что такой вот экскурс вниз — лучший способ выяснить, кто и чего стоит. То есть, на самом деле. И в этом смысле я для них, можно сказать, подарок.

Отлично. То есть, у нас с “мерзкими тварями, падшими уродами и врагами рода человеческого” ещё и обмен кадрами налажен. Хотя чему я, собственно, удивляюсь вообще? После всех дивных новостей и открытий, этого просто стоило ожидать.